Княжий человек (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Когда я поднял взгляд, то увидел перед собой рассерженное лицо кикиморы. Что рассерженное — в этом не осталось никаких сомнений. Крохотные глаза горели дьявольским пламенем, а синие губы сомкнуты так, словно она немного злится. А еще мне не понравилась рука с длинными обломанными ногтями. Не из-за плохого маникюра, где бы кикимора его сделала. А по другой, более прозаической причине. Этой рукой нечисть схватила меня за горло. Единственное, что я успел просипеть, это тихое:

— Ребята!

Глава 10

Мой тихий, едва различимый призыв о помощи был услышан. Да еще как! Обычно, так ярко реагирует жена, когда у мужа тренькает телефон с оповещением, что на карту пришла зарплата. Не знаю, каким образом себя мотивировала нечисть, но мои домашние ворвались в противостояние с кикиморой, что называется, с двух ног.

И надо отметить, что верховодил сражением Григорий. Вот уж чего я никак не ожидал от беса. Он бешено вращал глазами, кричал нечто нечленораздельное и стегал противницу ветвями ивы. А последней это, надо отметить, очень уж не нравилось. Не любила она такие игры. Да и стоп-слова не знала.

Кикимора откинула беса спиной на журнальный столик. Тот к весу Григория оказался почему-то не готов и рассыпался мелкой крошкой. Что совсем не остановило беса. Он кинулся обратно на врага с еще большим остервенением.

Правило «каждой нечисти по своему дереву» сработало и здесь. Книжки в Подворье не обманывали. Кикиморы так не любили ивы, что аж кушать не могли. Нынешней тетеньке (а это несомненно, пусть и очень давно, была женщина) порка явно не понравилась. Видимо, она оказалсь из тех, кто любит ласку и нежные прикосновения. А Гриша начал сразу с режиссерской версии «Пятидесяти оттенков серого».

Что удивительно, бес так активно подошел к процессу избиения кикиморы, что черту даже подступиться было некогда. Митька сначала тоже решительно подлетел к нечисти, но теперь задумчиво стоял, изредка взмахивая и тут же опуская руку с прутьями.

Я же, как только от моей шеи убрали не самые нежные руки (вот в проктологи кикиморе точно подаваться не надо), сразу понял, что нужно делать. Приподнялся на локтях, затем сел и накинул сеть на копощащуюся кучу. Бес замер, а вот кикимора заверещала так, что кровь в жилах застыла. Я даже задумался, а не вызовет ли кто из соседей полицию? Не то, чтобы я опасался чужан. Просто, видимо, сознание еще не до конца перестроилось. И я предпочитал избегать всех неприятностей, связанных с властными структурами.

Бес проворно выпутался из сети, победоносно встав возле нечисти. Разве что ногу на кикимору не поставил. Но выглядел так, будто позировал для картины во всю стену. Ему бы еще треуголку.

А вот нечисть, билась в сети, все больше запутываясь. Почти как рыба. И продолжала верещать, словно ее резали. Я не выдержал и схватил ее и дернул на себя.

— Ну-как прекрати орать.

И надо сказать, когда кикимора не пыталась меня убить, а опасалась за собственную жизнь, то выглядела очень даже… неплохо, что ли? Не думал, что когда-нибудь скажу такое о нечисти. Но взгляд у нее оказался человеческий, вполне вменяемый. Да и лицо обычное, худое, вытянутое, разве что нос немного длинный. Я к тому, что обликом кикимора была вполне рядовой чужанкой. Ее бы отмыть, ногти подстричь, да чуть подкрасить, научить следить за осанкой — от простой женщины не отличишь.

Нет, я интересовался не с той целью, с какой обычно бес наводил справки про всех, кто не являлся мужчинами. Думаю, Гришу бы даже все этим современные гендеры не смутили.

Я изучал ее скорее с исследовательской позиции. Хотя не о том я сейчас все. Надо главную проблему решить. Я подтащил связанную кикимору к дивану и усадил. Развязывать пока не торопился. Основное правило искусства «шибари» — если женщина не просит остановиться, можно продолжать. Кикимора же лишь орала. Ничего членораздельного я пока еще не услышал.

— Как ты понимаешь, если мы тебя до сих пор не убили, то делать этого не собираемся, — сказал я. — Если ты сама дурить не начнешь. Поняла?

— Поняла.

Голос кикиморы неожиданно оказался звонким, будто горный ручей. Ничего себе! Я ожидал какой-то прокуренный контральто. Типа: «Семь дней» и все такое.

— В общем, хозяин этого дома очень недоволен, что ты подселилась и теперь здесь живешь.

— Так я не подселялась.

— В смысле? — не понял я.

— Я тут всегда жила. С того самого времени, когда хозяйка привела.

— Минуту! — у меня голова шла кругом. — Получается, Лада, которая рубежница — твоя хозяйка?

— Да.

При этих словах глаза кикиморы наполнились слезами. Ага, значит, с хозяйкой у нее были теплые отношения. Что вообще-то нонсенс!

— Но ты же… кикимора. Твоя задача вредить и…

— Глупости, — всхлипнула нечисть. — Просто судьба у меня такая. За что не возьмусь, все из рук валится. Но я ведь не злая. Вот и хозяйка говорила, Марфуша, не переживай, перемелется — мука будет. Главное — руки не опускать.

Не знаю, что меня больше выбило из колеи. Что кикимора оказалась… неплохой нечистью или, что ее звали Марфуша. В смысле, Марфа.

— Дела, — растерянно протянул бес. — Первый раз слышу, чтобы рубежники кикимор в помощники брали.

— Прежде и чертей особо никто не жаловал, — подал голос Митька. — Если бы не ты, дяденька, меня бы и дальше Большак тумаками кормил.

— Охренеть, — выдал я экспертное заключение. — Получается, ты просто… страдаешь после смерти своей хозяйки, а Леопольд не при чем?

Кикимора кивнула, всхлипнула и все же не выдержала — разревелась. А мы стояли рядом с ней, смущенные и растерянные. Не так должна была закончиться эта встреча. В моей голове мы, такие бравые ребята, залетали в дом и освобождали несчастного чужанина от зловредной нечисти. Стегали ее прутьями, гнали до ворот, насмехались и все такое.

— Мда уж, — заключил я. — И что теперь делать?

Вот все-таки язык мой — враг мой. А слишком развитая эмпатия до добра не доведет. Потому что только я задал риторический вопрос, как получил самый прямой ответ.

— Рубежник, а возьми меня в услужение? — вдруг подняла голову кикимора, сразу перестав плакать. Как-то чересчур резко. Будто бы даже наигранно.

Нет, я правда говорил, что из женщин, которая постоянно намекает и которая говорит прямо, предпочту вторую. Но не так сразу же!

Вот бес был более категоричен.

— Только кикимор в доме не хватало. У нас там налаженный быт, каждый своим делом занят, а ты чего делать будешь?

Правда, кикимора не обратила на своеобразное вето Григория никакого внимания. Она будто почувствовала мое сомнение, поэтому не отводила от меня взгляда. Словно гипнотизировала. Нет, я понимал, что такого не могло быть. Все-таки не русалка. Однако на нечто подобное оказалось похоже.

Митька, к слову, молчал, воздержавшись в этом негласном голосовании. Потому что его судьба во многом оказалась похожа на судьбу Марфы. В смысле, приютили черта, когда делать этого не должны были.

— Не можешь в услужение взять, хотя бы на время приюти, — продолжала она ковать железо, пока горячо. — Да я не просто так, от хозяйки остались вещи какие-то, деньги. Чужанину они ни к чему, а тебе могут пригодиться. Там есть и вовсе редкость, какой любой кощей порадуется.

Вот теперь мое внимание было окончательно привлечено. Да и не только мое. Бес тоже навострил уши, явно готовый сменить гнев на милость. Потому что где деньги, там и алкашка. Логика простая и безотказная.

— И что за вещи? — спросил я.

— Развяжи, скажу.

— Ага, щас! — взъерепенился Григорий. — Снова драться полезешь.

— Так ты же хозяина своего защитишь. Ты же вон какой сильный.

— Я такой, — легко согласился бес. — Еще храбрый и скромный. И лупил я тебя вполсилы, все же женщина. Понятие имею. Ты, кстати, вообще одна или какой-нибудь хмырь к тебе ходит?

— Так, Гриша, не в ту степь уехал, — сказал я. — Давай заключим договор. Мы тебя развязываем, а ты не убегаешь, не пытаешься нам навредить или убить.