Единственный мой - Карен Хокинс

— Мы должны это сделать, — заявила София. — Нам надо снять подозрение с Истерли и восстановить его доброе имя.

Брукс растерянно взглянул на нее.

— Истерли? — Брукс перевел недоумевающий взгляд на Макса. — А какое отношение он имеет к попугаю моей тетушки?

На минуту на полянке воцарилось молчание. София была ошеломлена.

— При чем здесь попугай? — пробормотала она. Брукс нахмурился.

— А что вы предполагали найти в шкатулке? — спросил он, и вдруг его осенила догадка. — Так вы, наверное, думали, что здесь браслет?!

София смущенно взглянула на Макса, ища у него поддержки.

— Если в шкатулке нет браслета, то что там? — спросил Макс, придя на помощь жене.

София вдруг побледнела как мел и с ужасом взглянула на шкатулку, которую держала в руке.

— Вы хотите сказать, что здесь мертвый попугай леди Нили? — пробормотала она.

— О нет, нет! — поспешно ответил Брукс. — Я представляю, сколь ужасной была бы подобная находка.

Макс взял шкатулку из рук Софии и поставил ее на землю.

— Вы должны объясниться, Брукс, — потребовал он.

— Вы правы. Сейчас я все расскажу без утайки. У попугая тетушки Теодоры была ужасная привычка спать в диванных подушках. Тетушка постоянно напоминала мне об этом и просила не плюхаться на них. И вот однажды я забыл об ее увещеваниях и сел на эту чертову птицу. Попугай поднял страшный шум, когда я как ошпаренный вскочил с места, сообразив, что чуть не раздавил его! Эта проклятая птица сделалась агрессивной и стала нападать на меня. — Брукс нервно передернул плечами. — Я бросился бежать, спасая свою жизнь. Однако попугай стал преследовать меня и вылетел из дома.

Макс озабоченно нахмурился:

— Он преследовал вас и на улице?

— Да. Попугай преследовал меня целую милю, время от времени садясь мне на голову. Удивительно, как он не выклевал мне глаза.

— Значит, он пропал.

— Да, через некоторое время он отстал и я больше его не видел. — Брукс тяжело вздохнул. — Между тем тетушка хватилась своего любимца и подняла страшный шум. Слава Богу, никто не видел, как попугай вылетел из дома. И самое главное, об этом не прознал мой кузен Перси!

— Иначе он сразу же наябедничал бы на вас тетушке, не так ли? — спросила София.

— Да, именно, но я перехитрил его. — Судя по всему, Брукс был горд тем, что проявил изобретательность. — Я несколько дней искал попугая, однако все мои усилия найти его были тщетны. И тогда я обратился к лорду Эфтону, который, как известно, разводит экзотических птиц. Одна из них была очень похожа на попугая тетушки. Лорд Эфтон уступил ее мне, и я отнес птицу в дом леди Нили и посадил на открытое окно. Увидев ее, тетушка наверняка подумала бы, что ее питомец случайно вылетел из дома, а затем, через несколько дней, вернулся.

— Прекрасный план, — похвалил Макс.

— Все было бы ничего, но тут выяснилось, что новый попугай терпеть не может те предметы, которые принадлежали старому, — сказал Брукс, сокрушенно качая головой. — Одним словом, он тоже оказался психом. Его не устраивала ни жердочка, ни игрушки, ни серебряный колокольчик, который тетушка купила специально для своего питомца.

София коснулась шкатулки мыском ботинка.

— И что же все-таки находится здесь?

— Здесь все, что когда-то принадлежало старому попугаю, — игрушки, подстилка, на которой он любил спать, и тому подобное. Я не мог спрятать все это поблизости от дома тетушки. Если не верите мне, загляните в шкатулку.

София открыла замочек и подняла крышку.

— О Господи… — прошептала она, увидев сваленные в кучу предметы.

— Грустно, что тетя Теодора слишком много тратит на своего любимца, — с печальным видом заметил Брукс. — Но еще хуже то, что я был вынужден купить те же самые вещи для нового попугая. Вы не представляете, как мне было жаль денег!

София закрыла шкатулку, почувствовав вдруг страшную усталость.

— Думаю, нам следует снова спрятать все это.

Брукс вздохнул с облегчением:

— О, это избавило бы меня от массы неприятностей! Перси — коварный человек, он готов на все, лишь бы только лишить меня наследства.

— Не беспокойтесь, он ни о чем не узнает, — сказала София, с грустью думая о том, что Брукс был последним подозреваемым в ее списке.

Она снова подвела Макса, так и не сумев помочь ему. Комок подступил к ее горлу. София взяла шкатулку и направилась к вырытой в земле яме.

Однако Макс забрал у нее лопату.

— Позволь, я сам ее закопаю, — сказал он.

София не стала возражать.

Брукс тем временем продолжал нудно сетовать на свою тяжелую судьбу. Он говорил о том, что новый попугай влюбился в компаньонку леди Нили и повсюду преследовал ее, что он отказывался есть печенье, которое старый попугай обожал. София слушала его вполуха. Вздохнув, она повернулась так, чтобы видеть дорогу, по которой каталась нарядная публика.

Среди посетителей парка София заметила кузину Шарлотту, и ее лицо просияло. Она подумала о том, что ей следует как-нибудь пригласить Шарлотту на ужин. Возможно, если она будет больше общаться, ее тоска по Максу утихнет. Софии хотелось освободиться от его чар. Она заметила, что чем чаще видится с мужем, тем сильнее становится его власть над ней, и это пугало ее.

— Ну вот, яма засыпана, — сказал Макс с довольным видом, любуясь своей работой.

— О, благодарю вас, — промолвил Брукс. — Я рассчитываю на ваше понимание… Вы же не собираетесь поднимать шум, не так ли?

— Не волнуйтесь, — ответил Макс и, взяв Софию под руку, направился с ней к карете.

Передав лопату кучеру, он помог жене сесть в экипаж, однако сам остался стоять рядом. София была подавлена.

— Мне нужно вернуться домой и умыться, — сказала она. — У меня, наверное, ужасный вид…

Комок, подкативший к горлу, мешал ей говорить.

— Дорогая, не надо отчаиваться. Забудь об этом браслете. Найдем мы его или нет — это не имеет никакого значения.

— Для меня это имеет огромное значение, — возразила София. — Это был единственный шанс доказать, что я изменилась, что я не такая, какой была раньше, что я… — Она осеклась, поняв, что чуть не проговорилась.

— Что ты хотела сказать? — мягко спросил Макс. София молчала. Гордость мешала ей закончить фразу. Она не могла заставить себя произнести признание — слова, после которых окажется совершенно беззащитной перед мужем. Годы одиночества научили ее тому, что жалость унижает человека. И чтобы избежать унижения, нужно было запретить себе признаваться в собственной слабости.

Судорожно вздохнув, София посмотрела на Макса:

— То, что я хотела сказать, совершенно не важно. Давай поговорим о другом. Не надо забывать, что фамилию Истерли ты носишь не один. Я защищаю свою честь, стремясь восстановить твое доброе имя.