Серебряные тени - Райчел Мид

– Да. Творческое мышление у тебя работает, надо отдать тебе должное. – Она еще несколько секунд пристально рассматривала меня. – А почему ты хочешь перекрыть газ? По-моему, у нас есть проблемы посерьезнее, и основная заключается в том, что мы тут застряли.

– Ответь мне сначала на один вопрос, – сказала я, все еще подозревая, что Эмма участвует в провокационной программе, из-за которой мои проблемы вырастут, как снежный ком. – Ты вроде бы пример идеального алхимика. Что ты натворила, если тебя сюда занесло?

Она поколебалась, но ответила:

– Я отослала нескольких защитников, которых отрядили помогать моей группе алхимиков в Киеве. У меня там есть знакомые морои, которым требовалась охрана. И она была им нужнее, чем нам.

– И это не понравилось властям, – согласилась я. – Но, по-моему, есть вещи и похуже, особенно если учесть, какая ты послушная. Почему ты до сих пор здесь?

Ее самоуверенная улыбка превратилась в горькую усмешку.

– Потому что моя сестра – не здесь. Она тоже попала в центр, потом ее освободили, но она стала еще более непокорной, чем раньше. Никто не знает, где она. Теперь, каких бы успехов я ни добивалась, они не хотят повторять ошибку и выпустить меня слишком рано. Дурная кровь наследуется, надо полагать.

Я вздохнула. Эмма показалась мне искренней девчонкой. Кроме того, она оставалась алхимиком, а все мы отлично умеем водить окружающих за нос. Внезапно мой взгляд упал на дальнюю часть комнаты, где Дункан и еще пара заключенных изучали отдел социологии, и я решила задать Эмме новый вопрос.

– А почему Дункан здесь застрял? Он-то ведет себя хорошо. У него тоже дурная кровь?

Эмма проследила за направлением моего взгляда.

– Попробовать угадать? Слишком хорошее поведение.

– А разве такое вообще возможно? – вырвалось у меня.

Она пожала плечами.

– Дункан чересчур покорный. По-моему, они опасаются, что он не сумеет устоять перед влиянием вампиров, даже если захочет. В общем, его пока боятся выпускать на волю. Но и твердость духа их тоже не устроит, потому что храбрость заключенного идет вразрез с их принципами. Наверное, Дункану хочется быть смелее… но что-то ему мешает. Я имею в виду – парня явно что-то гложет. И дело, конечно, не в методах центра, которые нам всем жутко мешают.

«Шанталь», – догадалась я. Вот камень преткновения. Ему хватило смелости со мной подружиться, но Эмма объяснила, почему он ведет себя настолько сдержанно. Разлука с Шанталь оставила в его душе шрам и заставила сильно бояться. Теперь Дункан связан по рукам и ногам.

Надеясь, что я не совершаю чудовищной ошибки, я повернулась к Эмме:

– Если отключить газ, я смогу подать весточку на волю. Вот и все.

Эмма округлила глаза.

– Ты уверена? Сегодня ночью?

– Да, я абсолютно уверена, – подтвердила я.

Адриан наверняка продолжает мои поиски. Значит, мне нужен нормальный естественный сон.

– Погоди минутку, – произнесла Эмма и задумалась.

Она встала и направилась к стеллажу, возле которого стояла Эмилия. Они о чем-то говорили до тех пор, пока не зазвенел звонок, объявлявший, что нам пора расходиться. Эмма подошла ко мне.

– Возьми эту книгу, – прошептала она, кивком указывая на роскошно изданные дневники. – Как только мы выйдем за дверь, я буду молчать как рыба. Вернись в комнату, досчитай до шестидесяти и делай с вентиляцией, что тебе нужно.

– Но камера…

– Все, сама, – отрезала Эмма и отодвинулась от меня, ничего больше не добавив.

Я несколько секунд ошеломленно смотрела ей вслед, а затем присоединилась к заключенным, регистрировавшим книги. Покидая библиотеку, я старалась выглядеть естественно, хотя у меня бешено колотилось сердце. Можно ли мне доверять Эмме? Или она хочет сдать меня Шеридан? И о чем она говорила с Эмилией? Неужто благодаря им я получу возможность беспрепятственно возиться с вентиляцией?

Когда я вошла в комнату, то обнаружила, что крошечная черная камера наблюдения направлена прямо на вентиляцию. Любая попытка ее вскрыть будет сразу замечена.

Это была подстава, но все поведение Эммы при подготовке ко сну ясно свидетельствовало о том, что она не собирается со мной общаться. Я мысленно вела отсчет – и знала, что она тоже это делает: когда я досчитала до шестидесяти, Эмма кинула на меня многозначительный взгляд.

«Интриговать можно и гораздо более простым способом, – подумала я. – И при этом не связываться с другими. Зачем ей лишние проблемы?..»

Судорожно сглотнув, я придвинула кровать к стене и встала на нее, чтобы дотянуться до панели. Я успела оторвать металлический уголок от обложки и порадовалась своей догадке. Да уж, Эмма оказалась права насчет моего мышления. Толщина у уголка была сопоставима с головкой обычной отвертки. Волнение и трясущиеся руки мешали мне действовать быстро, а я понятия не имела, сколько у меня времени и предупредит ли меня Эмма вообще.

За решеткой открылся узкий ход вентиляции. Пролезть в него было невозможно, поэтому на киношный побег мне не следует рассчитывать. А сразу же за решеткой начиналась тонкая трубка с отверстием – через нее в комнаты заключенных как раз и закачивали дремотный газ. Пока Эмма меня не подвела. Я нагнулась к матрасу, под которым заранее спрятала старый носок из корзины с грязным бельем. Я допускала, что алхимики регулярно проверяют нашу одежду, но не сомневалась в том, что нестираное белье наверняка перегружают в общий контейнер. Если отсутствие одного носка и будет замечено, никто не узнает, из какой именно спальни он пропал. И надо полагать, что даже сушилки алхимиков иногда зажевывают вещи.

Я постаралась поплотнее забить трубку носком, надеясь, что таким образом я сумею «задержать» большую часть газа.

У меня за спиной Эмма пробормотала:

– Поживее.

Скользкими от пота пальцами я прикрутила решетку и едва не забыла передвинуть кровать на место, прежде чем плюхнуться на одеяло с книгой в руках. Вся операция заняла меньше пяти минут, но уложилась ли я в срок?

Эмма сосредоточилась на своей книге и даже не посмотрела в мою сторону, но на ее губах мелькнула слабая улыбка. Была ли это торжествующая улыбка, вызванная тем, что она помогла мне добиться цели? Или она злорадствовала, заставив меня продемонстрировать серьезное нарушение перед камерой наблюдения?

Если меня и раскусили, то этой ночью никто за мной не пришел. Отведенный на чтение час подошел к концу, и когда в комнате погас свет, я услышала привычный щелчок запирающейся двери. Я свернулась на своей спартанской кровати и затаила дыхание. А вдруг меня настигнет уже ставшая привычной за неделю искусственная сонливость?

Но, нет – в сон меня не тянуло.

Она не наступила!!!

Я с трудом поверила в это. У нас с Эммой получилось! Я не дала газу попасть в комнату. И самое смешное, мне сейчас не помешала бы помощь, чтобы отключиться: мне так не терпелось поговорить с Адрианом, что вообще не могла успокоиться. Я ворочалась на постели, как в канун Рождества. Я лежала в темноте часа два, и лишь потом естественная усталость победила и мои веки отяжелели. Мой организм испытывал постоянный стресс, в том числе и психологический, а полноценный отдых заключенным, конечно, не предоставляли.

Я крепко спала до утреннего сигнала подъема, но очнувшись, осознала чудовищную истину.

Я не видела снов. Адриан не приходил.

Глава 8

Адриан

Я не собирался терять контроль.

Я приехал во дворец с благими намерениями, но после неудачи с Лиссой и известия об отношениях моих родителей что-то внутри меня оборвалось. Я с головой окунулся в мою прежнюю жизнь, забыв об ответственности. Я старался убедить себя в том, что решил немного поразвлечься и расслабиться, пока остаюсь при дворе. Иногда я даже говорил себе, что это – ради Нины. Может, отговорка и сработала в первые несколько дней после моего возвращения, но спустя неделю непрекращающихся празднеств и вечеринок даже Нина робко запротестовала.

– Давай побудем дома, – сказала она, когда вечером я появился у нее на пороге. – Посидим тихо, поставим какой-нибудь фильм. Или поиграем в карты. Что захочешь.

Несмотря на ее слова, она оказалась нарядно одета для выхода в свет и чудесно выглядела в небесно-голубом платье, заставлявшем ее серые глаза сиять. Я указал на ее туалет:

– И вся красота пропадет зря? Полно! Кроме того, ты хотела расширить круг своих знакомств!

– Верно, – согласилась она. – Но, по-моему, мы уже начали встречать одних и тех же вампиров… снова и снова. И все они видели меня в этом платье.

– А в чем проблема? – спросил я. – Давай одолжу тебе денег на новое.

Она замотала головой:

– Я и за это с тобой не могу расплатиться.

Узнав о том, какую фальшивую жизнь ведут родители, я испытал сильный соблазн демонстративно отказаться от щедрого содержания, которое отец регулярно переводил на мой счет. При дворе у меня не было тех расходов, какими я мог похвастать в Палм-Спрингсе, и мне было бы приятно показать Натану Ивашкову, что в нашей семье не всех еще можно купить. Однако когда Нина вскользь упомянула, что чувствует себя неподобающе одетой на королевских приемах, куда нас приглашали, я решил, что трата отцовских денег на обновление гардероба секретарши может быть обоснованной. Конечно, папе вообще ничего не известно, но сама мысль об этом приносила немалое удовлетворение. Кстати, Нина согласилась на мое предложение, но с одним условием. Она сказала, что это будет считаться займом, а не подарком, но была шокирована, увидев, какие суммы я трачу. Слабый голос рассудка предупреждал, что мне грозит опасность вернуться к дурным привычкам мотовства, которые сложились у меня в самые тяжелые моменты в Палм-Спрингсе, но я велел ему заткнуться. В конце концов, скоро я опять получу от папаши деньги, да и поили меня всегда даром.