Птица войны - Эдуард Кондратов

План Раупахи давал в руки нгати козырь внезапности, на который так рассчитывал Хеухеу-о-Мати. Только неожиданность атаки могла принести племени Те Нгаро успех в сражении с более многочисленным и лучше оснащенным ружьями войском. Впервые за много лет нгати решили встретиться с полчищами Хеухеу один на один, не опираясь на поддержку зависимых от Те Нгаро племен. Конечно, можно было избрать и другой, жизнью проверенный вариант: забаррикадироваться в па и выдерживать осаду, пока ваикато не уйдут. Но честолюбец Раупаха не захотел упустить заманчивый шанс разделаться, наконец, с давним врагом племени и тем самым прославить свое имя на весь Северный остров.

Звуки выстрелов, которые услышал Тауранги, означали, что замысел Раупахи начал воплощаться. Проявив завидную выдержку, стрелки Китепоки пропустили мимо авангард ваикато и обнаружили себя, лишь когда на узкой тропе растянулась цепочка воинов из второго хокофиту. Ружейные залпы, вдруг раздавшиеся из чащи, ошарашили ваикато. Видя, как их товарищи падают мертвыми, воины Хеухеу стали в беспорядке отступать. Лишь несколько человек, не поддавшись панике, залегли и открыли огонь по невидимому противнику.

Замешательство в стане врагов, а главное, разрыв между авангардом, который уже почти спустился вниз, и основными силами ваикато были как нельзя выгодны Раупахе. Едва передовой отряд Хеухеу появился у подножия горы на открытой поляне, как из кустов с воинственными воплями высыпали нгати. Начался рукопашный бой, бой по-маорийски - кровавый и беспощадный.

В этой схватке не звучали ружейные выстрелы. Огнестрельное оружие, уничтожившее за короткий срок половину населения Новой Зеландии, было сейчас неэффективным. И все же обе стороны несли болезненные потери. В ближнем бою маорийские палицы и копья становились страшным орудием истребления. Длинные веслообразные палицы, вырубленные из самых твердых пород дерева, были универсальны. Держа ее обеими руками за середину, воин мог не только колоть и рубить противника, но и с успехом парировать удары. Не менее грозными в рукопашной были и короткие палицы, искусно выточенные из камня, кости или дерева. В тесноте схватки, когда сражаться длинной палицей и копьем становилось неудобно, воины срывали с поясов серповидные мере или похожие на каменные скрипки котиате, и тогда чуть не каждый удар нес врагу увечье и смерть.

* * *

...Тауранги закончил свой спуск по осыпи, когда бой у подножия был в разгаре. Около двухсот воинов передового отряда ваикато и примерно столько же нгати, с яростным воем бросившиеся стена на стену, были охвачены единственным желанием - убивать. Ослепленные ненавистью, пьяные от запаха крови, они дробили друг другу кости, протыкали животы и сокрушали ребра. Будто спицы раскрученного колеса, мелькали над головами заостренные палки, словно тыквы, лопались под ударами пузатых дубинок человеческие черепа. Вопли радости и торжества, крики отчаяния и боли, стоны раненых, завывания, визг, рычание, стук и скрежет ударов дерева о дерево и камня о кость составляли жуткую музыку этого боя.

Но Тауранги был настоящий маори, и война не казалась ему ни отвратительной, ни ужасной. Картина, открывшаяся его взгляду, вызвала в его душе именно те чувства, какие и должна была пробудить. Гневная радость зажглась в его глазах, сердце нетерпеливо заколотилось. Он поднял ружье, разрядил его выстрелом в небо и, подняв приклад над головой, без колебаний бросился в гущу схватки.

Через минуту он уже ничем не отличался от остальных участников побоища. В руке сына вождя мелькала окровавленная палица, лицо искривила свирепая гримаса. Ту, всесильный и злобный бог войны, приказал ему убивать!

* * *

Несмотря на внезапность нападения, воинам Раупахи не удалось обратить в бегство передовой отряд ваикато. Замешательство атакованных длилось считанные минуты. Стоило им убедиться, что войско нгати немногочисленно и что кустарник опустел, они немедля перешли в контрнаступление. К тому же к ним на помощь стали подходить люди из второго хокофиту - того, что на лесной тропе был атакован стрелками Китепоки. Ружейные залпы из папоротниковых зарослей не смутили такого опытного военачальника, каким был Хеухеу-о-Мати. Свой приказ во что бы то ни стало продолжать движение боевых колонн - он оставил в силе. А чтобы уменьшить потери от прицельного огня, вождь отрядил в глубь леса три десятка вооруженных ружьями воинов, которые вступили в перестрелку с людьми Китепоки и тем самым отвлекли их внимание от военной тропы.

Очень скоро против сильно поредевшего отряда Раупахи стали драться уже два хокофиту. Нгати поспешно отступали. Хеухеу, который наблюдал за боем с большого валуна, готов был торжествовать: еще немного - и противник ударится в панику. И тогда на его плечах ваикато ворвутся в деревню и завершат разгром. Но радовался вождь преждевременно: Раупаха перехитрил его. Сотня воинов, которых повел в обход одноглазый Тамарепо, ударила в тыл так дружно, что паника началась в рядах ваикато. Из преследователей они тотчас же превратились в преследуемых, ибо воины Раупахи прекратили отступление и с удесятеренной яростью накинулись на зажатого в тиски врага.

И тут произошло нечто весьма характерное для междоусобных маорийских войн. Когда до победы нгати оставалось полшага, обливаясь кровью, упал Раупаха. Вождь племени, как принято у маори, сражался в передних рядах, его голос, его храбрость и мужество воодушевляли воинов. И стоило Раупахе, не успевшему отразить удар, рухнуть на землю, вопль ужаса и отчаяния - "Убили вождя!" заставил нгати дрогнуть. Извечно вождь был для маори знаменем, за которым они шли на смерть. Но знамя было повержено, и отряд, как обезглавленное тело, перестал жить. Отряда фактически не стало. Теперь это была растерянная толпа, суеверно убежденная в неминуемой гибели.

К счастью для племени Тауранги, воины, которыми предводительствовал кривой Тамарепо, не могли знать о том, что случилось с Раупахой. Они продолжали наседать на ваикато с прежней энергией, мешая им обрушиться всеми силами на бегущее войско нгати. Отвлекая от себя чуть не половину людей Хеухеу, воины одноглазого не подозревали, насколько безвыходным становится их положение. Они были по-прежнему уверены, что победа близка.

И все-таки, как бы отчаянно ни сражались храбрецы Тамарепо, они были бы истреблены до последнего воина, если бы опять не случилось непредвиденное.

Когда толпа отступавших нгати докатилась до излучины реки, откуда было рукой подать до деревни, из прибрежных камышей показалось несколько человек в мохнатых плащах. Видно было, что люди эти спешат: они не шли, а бежали, хотя бежать по кочковатому лугу было очень трудно.

Увидев, что навстречу бегут охваченные паникой воины, люди в плащах остановились и устроили короткое совещание. Затем один из них вышел на несколько шагов вперед и, воздев руки к небу, замер как изваяние.

- Те Нгаро! - с радостным изумлением закричал щуплый воин, останавливаясь и хватая за руку товарища.

- Те Нгаро!

- Вождь! Он с нами!

- Великий Те Нгаро вернулся!

Часть воинов, ослепленных и оглушенных паникой, по инерции продолжала бежать, но большинство отступающих уже заметили статную фигуру верховного вождя племени. За спиной надвигались ваикато, их вопли раздавались совсем близко, но люди топтались на месте, не решаясь приблизиться к вождю, который, как это легко было понять, о чем-то разговаривал с богами. Сзади подбегали все новые воины, толпа быстро росла.

По-видимому, Те Нгаро понял, что затягивать беседу с божественными покровителями не стоит: из-за кустов вынырнули десятка два ваикато. Сорвав с пояса маленькую палицу, вождь описал ею круг над головой и бросился вперед. Люди в плащах, до сих пор молчаливо стоявшие за спиной Те Нгаро, последовали за ним.

Воздух огласился воинственными криками, десятки копий и палиц взметнулись над головами. Толпа беглецов опять превратилась в войско, готовое драться до последнего вздоха. Авангард ваикато был мгновенно смят. Яростная контратака ошеломила ваикато, перестроить боевые порядки они не успели. Страх охватил воинов, измученных долгим кровопролитием и поверивших в скорую победу. Видя, что нгати не сломлены, они пали духом, и большинство помышляло лишь о спасении.

Моральный перевес нгати сказался скоро: не прошло и четверти часа, как войско Хеухеу-о-Мати обратилось в бегство...

Их преследовали недолго - до тех пор, пока не стало очевидным, что они не повернут. Зная, как опасна бывает затравленная собака, Те Нгаро решил не рисковать людьми: без того их в этот день погибло слишком много.

Только теперь, когда сражение было окончательно выиграно, вождь вспомнил о сыне. Жив ли Тауранги? Этого не знал никто.

* * *

Он очнулся от странного ощущения невесомости своего тела, которое легко и плавно парило над землей. Потом Тауранги понял, что его куда-то несут, но не сделал попытки открыть глаза. Невнятные голоса доносились откуда-то издалека, расслышать слова было невозможно из-за непрерывного звона, заполнявшего мозг. Впрочем, ему неважно было, кто говорит и о чем говорит: лишь бы не исчезла эта удивительная легкость полета.