Обидеть каждый норовит - Vladarg Delsat
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда Гарри и Гермиона будут жить… — задумчиво произнесла Тринадцатая. — И в тепле… А вы… вам… ну…
— Не бросим мы их, не бросим, — погладила малышку Яга. — В конце концов, вернуться нам никогда не поздно… Добрыня, ты как?
— А я что? — спросил богатырь. — Я согласен! Только надо на каникулах, наверное. Пацану смелости добавить, девчонке — мозгов.
— Можно им знания мои оставить… — задумчиво проговорила кудрявая девочка. — И твои, кстати…
— Хорошо, — кивнула Тринадцатая, исчезая, а перед проекцией мира плакали в объятиях друг друга две души. Гарри не мог поверить, что он будет опять жить, и у него появится… Мама. Он просто плакал, а Смерть гладила детей попеременно, вздыхая. — Не надо плакать, — с опаской взглянув на Тринадцатую, произнесла женщина в черном. — Я не возражаю, может, и чего приличное получится. — Давай смотреть! — обрадовалась маленькая девочка в сияющем платье.
* * *Получив принципиальное согласие, Яга принялась паковать бездушные тушки. Уменьшая и фиксируя их, она повернулась к оставшемуся. Именно к тому, кто это все придумал. Очень по-доброму улыбнувшись, девочка принялась допрашивать басурманина, сотворив большие железные клещи.
— Яга, а клещи тебе зачем? — поинтересовался Добрыня, рассматривая повисшее в воздухе тело.
— А… по привычке, не обращай внимания, — отмахнулась самая великая в окрестности ведьма. — В голову к нему лезть противно, пусть поговорит напоследок.
— Я все скажу! Я скажу! Только жить! Жить хочу! — заорал висящий, уже понявший, что жалости не будет, пусть даже поймавшие его и выглядели детьми, хотя Гарри Поттера он, несомненно, узнал.
— Ну чисто басурманин, — хмыкнул засучивавший рукава Добрыня. — Те похоже орут, и даже по-нашенски говорить начинают.
— Ну, а что ты хотел, — хмыкнула Яга и щелкнула щипцами, отчего висевший обмочился. — Ну-ка, рассказывай, все рассказывай!
— Джеймс хотел себе грязнокровку забрать, — начал свой рассказ неприятный тип. — Любовь, говорил, а с друзьями поделиться не захотел!
— Это с тобой, что ли? — с интересом спросил богатырь, сжимая руку в кулак. — И что?
— Я украл у Дамблдора книгу, узнав, как память стирать и личины накладывать, — признался мужчина. — А потом не помню… Лунатик, гад, побил, а потом я и подумал… Лорда заманил в ловушку, чтобы не мешал, и решил, что большая война — это прикольно!
— Тебя Лунатик не по голове бил? — поинтересовался Добрыня, представляя, что он с этим басурманином сделает.
— Кажется, да… — висевший явно попытался что-то вспомнить. — Не помню… А убивать нельзя, чтобы душу не расколоть! Зато было здорово: Лили на глазах Нюниуса, а потом его на ее глазах, потому что Джейми с ума сошел, я только и успел наложить личину! Гад — Джейми! С ним бы веселее было! Да! Я великий! Я могучий!
Добрыня подумал и высказал на басурманском наречии все, что думал о величии и уме вот этого вот. Богатырь вспоминал всех виденных в жизни сирот, а затем — и Хогвартских…. Хотелось просто задавить гниду. Так, чтобы никаких следов не осталось.
— Юродивый какой-то… — с ноткой брезгливости протянул Добрыня. — Ты что с ним сделаешь?
— Ну как что… Он жить хотел? Будет жить, — хмыкнула Яга, испытывая те же желания, что и богатырь. Задумавшись, девочка щелкнула пальцами, и на пол упал крот. — Света солнца тебе вовек не увидеть, а человеком ты станешь лишь тогда, когда тебя простят все, кому ты причинил зло!
— Сурово, но по Правде, — кивнул богатырь, беря крота за тушку с тем, чтобы зашвырнуть подальше. — Домой?
— Да, — кивнула девочка, вздохнув. — Пошли домой, только на рынок местный надо, ты ж сожрал все. А там до Велесовой ночи хоть кого соберем, чтобы детей порадовать.
Взяв Добрыню за руку, Яга шагнула к порогу дома, у которого обнаружился отец девочки. Ничего сказать он, правда, не успел, влетев в дом от легкого жеста выглядевшей его дочерью девочки. Яга сильно притомилась, потому к разговорам была не склонна, что мистер Грейнджер, впрочем, довольно быстро понял.
— Доченька? — удивилась миссис Грейнджер. — Почему ты не в школе?
— Каникулы у нас, — лаконично ответила девочка. — Учителя закончились, слабенькие оказались, то один в обморок, то другая рот потеряет… Так что я пока дома. И Гарри со мной, это не обсуждается.
— Надо было тебя в приют сдать, пока тихая была, прав был отец, — вздохнула женщина. — Теперь-то, наверное, и не выйдет уже…
— Значит, хочешь от меня избавиться… — волосы Яги встали дыбом, Добрыня сделал три шага назад, но прятаться не стал, богатырь, все-таки. — Предать желаешь тебе доверившегося ребенка? — в комнате значительно потемнело. — Значит…
Прикинув возможный радиус поражения, Добрыня решился на безумный поступок. Он шагнул к девочке и обнял ее. От неожиданности Яга успокоилась, придя в свое обычное состояние, а вот миссис Грейнджер почувствовала желание посетить уборную и сделать это очень быстро. Поэтому она убежала.
— Не нервничай, если что, я их просто удавлю и все, — прокомментировал Добрыня. — А то ж после твоего гнева нам жить негде будет.
— И то верно… — кивнула Яга, расслабившись в руках богатыря, ибо его объятия оказались неожиданно приятными. — Ладно, пусть у нее цветок выходит. Каменный.
— Надо тебя, Ягуся, покормить, пока ты ее яйцо драконье рожать не заставила, — направился богатырь в сторону кухни.
— А это мысль… — проговорила девочка. Откуда-то сверху донесся мучительный стон.
* * *Парамедики копролиту[4] удивились. Даже очень, поэтому увезли миссис Грейнджер, как-то добравшуюся до телефона, очень быстро. Ее крики на тему того, что дочь виновата, ибо ведьма, были медицинскими работниками проигнорированы, а девочка удостоилась сочувствующих взглядов. Яга старалась при этом не смеяться, а вот Добрыня ржал, но тихо и в подушку, чтобы не развалить дом.
Отец семейства был счастлив и пьян просто в дымину, чем сильно удивил девочку, немедленно его протрезвившую. После этого мистер Грейнджер выглядел жалко, смотрел глазами побитой собаки и вообще старался
