Ты только моя - Мая Грей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Брр! — у нас с Уиллом была почти одна реакция.
— Может, перейдем к делу? — я решил приступить к тому, ради чего собственно и собирались.
— Дик! — обращаюсь к адвокату.
— Это для меня он Дик, — перебивает Холт, — а для вас Дикки или Ричард.
— Хорошо! Дик, нам нужна вся информация по «Рок Сити». Всё, что вам удалось накопать на Шона Картера. Мой друг Уилл Хаммер, спецагент отдела экономических преступлений, но там по «Рок Сити» и самой компании «Картерс» ничего нет.
— Да, как будто подчистили, — уточняет Уилл.
— Я вам вот что скажу, — начал Дик, — если вы хотите взять «Картерс» за яйца, то искать их мошеннические схемы и пути отмывания денег нет смысла. Все свои экономические преступления «Картерс» прикрывает показной благотворительностью и огромными взятками. Если при Картере старшем под почти законное рейдерство попадали перспективные, но убыточные из-за непродуманной внутренней стратегии предприятия, то младший решил поглощать всё. Неважно, что компания вполне успешная и может существовать на рынке как самостоятельная стабильная структура. Она обязательно должна быть поглощена «Картерс». Такова политика корпорации при Шоне Картере. Одной из таких компаний оказался «Рок Сити», прежний хозяин которого погиб. Утонул вместе со своей яхтой. Я лично знал Соммерса. «Рок Сити» — его детище. Он поднимал его с нуля, а когда предприятие начало приносить колоссальный доход, оно как-то неожиданно оказалось в сотрудничестве с «Картерс», а потом и вовсе попало в процесс слияния с последней.
— Думаешь, принудили сотрудничать, подставили и поглотили? А Соммерс не перенёс этого и покончил с собой? — сделал предположение Уилл.
— Не знаю. Но не исключаю не только доведение до самоубийства, но и само убийство. Документы на сотрудничество с «Картерс» исчезли. Вернее, та часть, которая и привела к тому, что «Рок Сити» пришлось сотрудничать с «Картерс». Видимо, до сотрудничества «Картерс» закинуло удочку. Иначе как «Рок Сити» попался бы? Что это за удочка, узнать не представляется возможным. Всё почищено.
— К сожалению, есть вероятность, что такая судьба ожидает и «Excellent», — добавил Холт. — Хоть я уже ушёл оттуда, но всё равно жаль предприятие и старину Билла, который поднимал его. Собственно, из-за этого я и пошёл на тот приём. Хочу, чтобы Алисия подружилась с невестой Картера. Девочки же любят шептаться и рассказывать свои секреты. Может, удастся хоть что-то накопать на этого ублюдка.
— Есть ещё кое-что, — Дик подался вперёд на середину стола. — Картер уже был женат. Но эта информация тщательно скрывается. Как и то, что брак просуществовал всего один день и что жена оказалась в психушке. Бедняжка попала в кому на следующий же день после бракосочетания с тяжелейшими травмами практически всех органов. Головной мозг, точно так же как и лицо, превратился в месиво. Она выжила, но это уже не человек, а растение. И по официальной версии причиной сего стало падение с высоты по неосторожности.
От слов Джонса внутри всё пробрало и заколотило. С какой ещё высоты можно упасть в первую брачную ночь? С высоты кровати такие травмы невозможны.
— Это, конечно, слухи, но все же, — продолжил адвокат, — говорят, этот Картер — настоящий шизофреник. Возомнил себя принцем Уэльским. Выбирал невесту строго среди девственниц. Проверял он, разумеется, естественным способом. А эта девушка, больше года отказывала ему в близости, требуя сначала обвенчаться. Он, конечно, не дурак, собирал полное досье на потенциальных невест и знает о них больше, чем они сами о себе. Но с ней, якобы, прокололся.
— Она оказалась не девственницей? — догадался офигевший по виду Уилл.
— Выходит, что так.
— Получается, девушка год его динамила несуществующей девственностью. А он её потом в кому и в психушки… — Уилл включил свой аналитический ум на всю мощность. — Но смысл какой был тянуть до свадьбы? — видимо, не на всю.
— Разумеется, спросить её об этом не получится. Но надо хотя бы узнать, кто она и откуда. К сожалению, психиатрическая клиника держит информацию о своих клиентах в строгом секрете. И имеет на это вполне законное основание.
— Предоставь это мне! — Уилл взялся за дело.
Из всего услышанного, если это правда, конечно, напрашивается вывод, что Мия эту проверку прошла. Она оказалась девственницей в их первый раз, и этот урод решил, что девушка достойна носить его фамилию. Вот же гад!
Глава 23
Мия
Головная боль пронзает сознание, отрезвляя его. Картина прошедшей ночи встает перед глазами, и хочется выть волком от своей несчастной судьбы. Этот человек во второй раз разбивает мне сердце. Он растоптал мою душу, унизил меня, сравнял с землей мою любовь к нему. Втоптал в грязь, осквернил и уничтожил все, что я к нему испытывала.
Но моей мести не будет! Чтобы мстить, надо что-то чувствовать. А я ничего не чувствую. Только пустоту.
Несмотря на жуткую головную боль и ватные ноги, я пошла на важную встречу океанологов. Конечно, можно было не присутствовать, сославшись на плохое самочувствие. Но я решила, что не должна делать себе поблажки. Тем более, что океан теперь моя единственная любовь. После родителей Лиз и ее малыша, разумеется.
— Мия, ты плохо выглядишь, — ужаснулась миссис Коллинс, — не приболела?
— Все в порядке, профессор. Думаю, это смена климата и часовых поясов так сказалась.
— Надо срочно отправить тебя домой! Но, к сожалению, вопрос с билетом все никак не решается. Стыковки совсем неудобные. Я попросила Анджелу до вечера подобрать тебе самый оптимальный вариант.
— Спасибо, профессор Коллинс! Если можно, я хотела бы прогуляться по набережной. Боюсь, что от меня на встрече толку не будет.
— Разумеется! Как будет билет, я сразу скину, — улыбнулась профессор.
Океан, действительно, мое спасение. Моя стихия, страсть. Умиротворяющий шум его прибоя погружает в состояние глубокого покоя. Он чувствует мою боль и своими теплыми волнами, накатывающими на стопы, хочет смыть ее. Он сочувствует мне. Гудит и стихает, словно намекая, что за каждой тягостью идет облегчение. Он шепчет мне, что я переживу свою боль, забуду. Он обещает мне, что я буду счастлива. Он ласкает меня, даря свою любовь.
И я, действительно, начинаю чувствовать свободу. Ощущать, как освобождается мое сердце от многолетних оков. И теперь никто никогда не оденет эти оковы.
— Слышишь, Александр Блэйк! — кричу в горизонт, словно он донесет мои слова ненавистному мне человеку, — Даже если ты останешься единственным мужчиной во всем мире. Даже если весь свет на тебе сойдется клином, никогда!
