Чудеса в ассортименте - Елизавета Шумская

– Не мог же я сразу за манихинге Вивьен войти в нашу контору! – возмутился помощник. – Я довел ее до дверей «Полезных чудес», а сам бросился к задней двери, а это всю улицу обегать. А за это время вы уже к ней ушли. Тут и манихинге Краус пришла.

– Ладно-ладно. Так следили или нет?

– Я не понял, – смущенно признался Улис. Смущение такого гиганта выглядело несколько нереально, но Эрни давно уже не замечал габаритов помощника.

– Поясни.

Улис при всей своей внешней нерасторопности был существом четким и исполнительным. Да и ума ему было не занимать. И если он выбрал именно такую формулировку, значит, что-то его смутило. Но что именно?

– Как вы и приказали, я следовал за манихинге Вивьен от самых дверей «Полезных чудес». Она отправилась к манихинге Лооци, как вы знаете. Оттуда сразу обратно. Я шел за ней на максимальной дистанции. И несколько раз у меня возникло ощущение, что один и тот же человек идет той же дорогой, но через какое-то время он сворачивал, а через какое-то время появлялся другой. И так пару раз. Но манихинге шла людными улицами. Вполне возможно, кому-то просто было по пути. Даже скорее всего.

– Но твое мнение? Следили или нет? По ощущениям, если уж не хватает фактов.

– Да. По ощущениям – да.

– А кто-то побывал в доме манихинге Ханны, – задумчиво протянул Эрни. – Совпадение, или кто-то их все же подслушал?

– Разве можно прослушать разговор, который велся в доме мага?

– Резонный вопрос. Ответ – да. Если уровень подготовки соответствует. Есть специальные устройства, которые блокируют магию. Есть которые ее обходят. Есть просто другая магия. Сдается мне, что если за Вив действительно следили, то это была или группа, или очень серьезный специалист. Знавал я одного парня, который следил за объектом разве что не на глазах у бригады дознавателей. О, это был просто шедевр. – Глаза Эрни аж засияли. – Он какое-то время шел за объектом, потом мгновенно менял внешность: выворачивал куртку наизнанку или накидывал плащ, надевал шляпу или снимал ее. В общем, выполнял множество мелких действий, которые меняли образ весьма значительно. Например, идет он в куртке и штанах, раз – плащ и шляпа с широкими полями. Через какое-то время вывернутая наизнанку куртка, специально сделанная так, чтобы можно было обеими разноцветными или разнофактурными сторонами носить, к шляпе перо добавляется – и уже третий человек. И это самые простые примеры. А еще он великолепно имитировал различные походки, манеры. За счет этого он мог показаться то выше, то ниже, то тоньше, то увальнем таким, то хромым стариком, то юношей, даже женщиной. В общем, цены не было такому специалисту. Но довольно. Мне трудно представить, что кто-то так озаботился слежкой за такой добропорядочной девушкой, как Вивьен. Но на всякий случай походи за ней сегодня, посмотри. Может, еще и завтра. Только сделай это не сам, хотя я знаю, что ты умеешь и при твоей комплекции вести слежку, а все-таки с помощью наших юных друзей. И пусть они сменяют друг друга. Один довел до определенного места, другой пошел. Вдруг что-то прояснится. Хотя, сдается мне, нам все же показалось. Или это дело серьезней, чем я предполагал.

Отправив пару своих людей опрашивать соседей Ханны Краус в надежде, что кто-то из них видел загадочного незваного гостя, сам Эрни взялся за свою картотеку преступных личностей Аногиля. Он сомневался, что поиски свидетелей принесут какие-либо результаты, кроме отрицательных. Фаргелон помнил еще с прошлого раза, что публика там в основном работающая, а значит, дома днем в основном не бывающая. Но и сыщицкую удачу никто не отменял. Кто знает, может, и повезет. Сам же Эрни решил просмотреть дела известных ему криминальных лиц. Картотека у Фаргелона за годы работы образовалась значительная, и, как правило, фотографии преступников в ней имелись. Работы предстояло много. Довольно нудной и пыльной, но она была необходима. Сыщика учили, что любое расследование должно исходить из личности потерпевшего. Увы, как показала практика, это был идеалистический взгляд. Зачастую куда эффективнее было искать мотивы преступления. В случае с Барентоном Краусом Эрни предполагал, что оные завязаны на прошлом пропавшего. Это или месть за былые прегрешения, или шантаж, или какие-то дела хинген Краус не закончил. Неясно было, продолжал ли под новым прикрытием Барентон свою деятельность или нет. Но для разработки этой версии у Фаргелона просто не хватало людей. К тому же он не сомневался, что этим займутся дознаватели. Просто по штатной инструкции положено. Первое, что всегда проверяется, – отношения в семье, второе – дела, и уж если это не выстрелит, то копают дальше. У Эрни имелось несколько версий, что послужило причиной произошедшего, но, пока он не узнает, кто есть на самом деле Барентон Краус, подтвердить или опровергнуть их не удастся.

Сыщик сделал выборку по времени – последние три года решил не просматривать – и по статусу, посчитав, что мелкая сошка не нашла бы такого количества денег, что понадобились для создания новой личности, а также вложения средств в предприятие жены. Оглядел фронт работ, вздохнул и начал просматривать фотографии.

Через полчаса в дверь постучали, и появился Ёки. Счетовод, нанятый когда-то Вивьен по рекомендации знакомого, выглядел сущим мальчишкой, вернее, очень молодым юношей. По меркам их нации он являлся совершеннолетним, но Эрни он казался совсем ребенком. Пусть ему и было «почти восемнадцать», как юноша говорил. «Почти», насколько сыщик знал, составляло месяцев восемь, если не больше. Однако Ёки работал у Вивьен уже несколько лет, и девушка нарадоваться на него не могла. Если существовала хоть малейшая возможность сократить налоги, пошлины или какие-либо еще выплаты, юный счетовод ее находил. Он умел разговаривать с чиновниками всех мастей и рангов, а эта необходимость всегда приводила хозяйку «Полезных чудес» в ужас на пару с отчаянием. В общем, когда речь шла о «цифорках» (произносилось это слово с восторгом и замиранием), Ёки был гением, во всем же остальном наивней существа еще поискать. Выглядело это существо очаровательно: огромные распахнутые глаза, коса по традициям его народа поднята на макушку и оттуда спускается ниже поясницы. Еще совсем не окрепший и не нарастивший мышц, счетовод не производил иного впечатления, кроме как умилительного.

– Хинген Фаргелон, день добрый. – Голос у него тоже совсем юный. Ёки поклонился, как и принято у его народа, очень низко, держа сложенные руки перед собой. – Манихинге Вивьен сказала, что вы желали меня видеть.

– Да, Ёки, мой мальчик, – это премилое существо неизменно вызывало в Эрни отцовские чувства, – у меня к тебе дело. Присаживайся, пожалуйста. Может, тебе чаю?