Мир обретённый - Нил Шустерман

— Код! — настаивал он. — Быстро!

Джил вздохнула.

— Тридцать — два — девятнадцать — двадцать — восемь... Да на кой оно тебе надо?

Но он уже бежал к вагону Мэри, повторяя на ходу цифры, чтобы не перепутать.

Кабус лежал на боку и уже наполовину погрузился в землю, но его задняя дверь — та самая, что закрывалась на замок с цифровым кодом — всё ещё торчала наружу. Дети, пытавшиеся не дать вагону утонуть, либо попали в лапы Кошмаров, либо разбежались в попытке спастись. Джикс набрал код, повернул диск влево, потом вправо, потом опять влево, потянул... Ничего не произошло. Наверно, Джил обманула его... но тут он потянул ещё раз и замок раскрылся. Юноша распахнул дверь и бросился внутрь.

К его изумлению, в вагоне собралось с полдесятка послесветов. Должно быть, они забрались сюда через люк в потолке, вот только люк теперь находился под землёй.

— Ты останешься здесь, с нами? — спросил один из них.

Мэри всё так же мирно спала в своём целёхоньком стеклянном гробу. Наверняка её выбросило из него при аварии, но эти ребята заботливо уложили свою хозяйку обратно, разгладили волосы, поправили платье... Имидж прежде всего.

— Времени в обрез, — сказал Джикс. — Надо вытащить её отсюда.

Но никто из детей не шевельнулся.

— Вытащить? — спросил один мальчик. — Но если мы её вытащим, эти маньяки заберут её!

— Мы пойдём вместе с нею вниз! — сказал другой, бережно поглаживая ладонью стеклянную крышку. — А потом, когда Мэри проснётся, она скажет нам, что делать.

Джикс зарычал от негодования, сила которого привела в изумление его самого. Его рёв привлёк внимание собравшихся.

— Думаете, она вас наградит за то, что вы позволили ей уйти в землю? — воскликнул он. — Да она вас возненавидит! Какая там награда! Она накажет вас! Лучше попасть в лапы к врагу, чем в недра!

Дальнейшей аргументации не потребовалось. Детишки схватили гроб и неуклюже понесли его к выходу, который уже начал уходить под почву.

Гроб застрял в дверях.

— Толкай! — рявкнул Джикс. Стоя почти по колени в земле, он напрягся изо всех сил, выталкивая гроб наружу, и тот наконец подался. Джикс выскочил вслед за ним в самую последнюю секунду.

Он оглянулся, и увидел, что в вагоне остался один мальчик. Их взгляды встретились. Мальчик погрузился уже по шею, а от дверного проёма осталась лишь узенькая щель. Парнишка был обречён. И всё равно, Джикс протянул к нему руку, ухватил его за запястье и дёрнул на себя. Но тот увяз слишком глубоко, и даже такой сильный послесвет, как Джикс, не смог бы ничего тут поделать.

— Спаси её, — успел сказать мальчик, прежде чем голова его ушла под почву. Джикс продолжал держать его за руку. Тяжесть утонувшего мальчика тянула Джикса за собой — его рука погрузилась по локоть — но тут паренёк стиснул ладонь Джикса, словно посылая ему безмолвное прощай, и отпустил. Юноша-ягуар вытащил руку. Кабус скрылся под землёй, будто его и не бывало.

Вряд ли Милос испытывал когда-нибудь большее унижение, чем сейчас: он лежал под вагоном, не в силах выбраться и не имея никого, кто подал бы руку помощи; даже те, кого он называл своими друзьями, не спешили ему на выручку. Он знал, что они на поверхности — слышал, как Джил кричала ему что-то обидное насчёт его лидерских качеств. До путешествия на этом поезде он думал о себе как о весьма приличном лидере. Так почему же теперь его преследовали сплошные неудачи? Он знал ответ. Мэри. Даже спящая она во всём превосходила его, и как бы Милос её ни любил, он не мог отделаться от мысли, что ему никогда не сравняться с ней в величии. При всём при том он продолжал верить, что ей чего-то не хватало — чего-то такого, что мог восполнить только он, и что вместе они будут сильнее, чем сумма отдельных частей. Сейчас он больше всего опасался, что Мэри не спасли, что она ушла к центру Земли.

Пригвождённый к рельсам, он мог видеть лишь отдельные стычки, да и то мельком, зато слышал всё. Нападающие издавали победные кличи, детишки Мэри вопили в отчаянии — значит, они проигрывают сражение. Затем, услышав, как Джил выкрикивает цифры «секретного» кода, Милос обрадовался, что он ей известен. Он не имел понятия, кто собирается спасать Мэри и удастся ли это вообще, но теперь у него по крайней мере появилась надежда.

Наконец, к нему подобрался кто-то из налётчиков. Милос плюнул ему в физиономию, не заботясь о том, чем ответит враг. По существу, Милос обладал сейчас одним несомненным преимуществом: до тех пор пока он лежал, зажатый между вагоном и рельсами, никто не мог вогнать его в землю.

— Гони монету, не то!.. — потребовал грабитель.

— Idi k chertu! — ответил Милос. Он даже почувствовал некоторое удовлетворение от того, что смог послать противника, а тот ничего не понял[12].

Грабитель в досаде пнул его ногой.

— Ну и никчёмные же вы все твари! — взвизгнул он. — Куда вы подевали свои монеты? Мы должны кормить его монетами, не то он перестанет с нами разговаривать — как вы этого не понимаете?!

Милос уставился на размалёванного пацана так, будто это налётчик говорил на иностранном языке, а не он, Милос.

— Кормить кого? — недоумевающе спросил он, но пацан убежал, решив, что лучше выместить свою злость на ком-нибудь, с кем можно всласть подраться.

Звуки битвы постепенно стихали. Все остальные вагоны ушли в землю. И тогда на Милоса навалился страх, такой же тяжёлый, как придавивший его поезд: если Мэри успели вытащить из тонущего кабуса, если она по-прежнему на поверхности, то когда она проснётся, ему, Милосу, не поздоровится. Она никогда не простит ему этой катастрофы.

Хомяк, Лосяра и Джил наблюдали за баталией с высоты. Крыша особняка служила им крепостью и защитой; они взирали на поле битвы со своих обшитых тёсом бастионов и могли в точности оценить масштабы бедствия. Положение — хуже не придумаешь. Атакующих, как выяснилось, была всего сотня, не больше, но действовали они так агрессивно, организованно и сплочённо, что детишки Мэри не имели ни малейшего шанса на спасение. Многих из них похватали в плен, другие утонули вместе с вагонами. Но большинство просто разбежались кто куда, стремясь унести отсюда ноги поскорее и подальше.

Кошмары попытались было влезть на крышу особняка, но все окна и двери были заперты; и хотя один предприимчивый Кошмарик ухитрился вскарабкаться по водосточной трубе, Лосяра так двинул его, что бедняга слетел с высоты прямо в живую землю, куда и провалился, словно в пудинг. После этого ни один не осмелился повторить его подвиг.

Скинджекеры следили за тем, как Кошмары укладывали спящих междусветов на рельсы, чтобы посчитать их.

— Милош где-то там внижу, — сказал Лосяра Джил. — Я его не вижу, жато я его шлышал.

Хомяк ломал руки, как какая-нибудь старушонка, и причитал:

— Что будем делать? Что будем делать?

— Спасать свои задницы, — отрезала Джил. — Вот что мы будем делать.

К сожалению, у Джил не получилось последовать собственному совету.

Джикс обнаружил, что его экзотическая внешность играет ему на руку. Вместо того, чтобы присоединить его к остальным пленникам, юношу-ягуара доставили прямиком к предводителю Кошмаров. Мальчишке было не больше четырнадцати, и полосы военной раскраски едва маскировали плохую кожу, сплошь покрытую угрями, уже вызревшими, но так и не вскрывшимися — им уже никогда не суждено было вскрыться. Сальные чёрные волосы выглядели так, будто их собственноручно стригла его мамаша, а на брекетах застряли крошки чего-то, что он ел в свою последнюю минуту. Скорее всего угольно-чёрное печенье «Орео». Одним словом, при жизни над ним наверняка издевались все кому не лень, зато сейчас он сам получил возможность издеваться над кем угодно.

Джикс, охраняемый двумя внушительного вида конвоирами, стоял перед вожаком Кошмаров; вся четвёрка споро перебирала ногами, чтобы не провалиться в живой мир.

— Ты что ещё за чудо-юдо? — спросил Прыщ.

— Я сын богов-ягуаров, — рыкнул Джикс, напуская на себя грозный вид. — И вы разгневали их!

На Прыща его слова впечатления не произвели. Он бросил взгляд на стеклянный гроб — его как раз принесли несколько дюжих Кошмаров — и спросил:

— А кто эта девчонка в стеклянной коробке?

Джикс ответил не сразу, поэтому один из стражей отвесил пленнику оплеуху:

— Авалон задал тебе вопрос! Отвечай!

Джикс издал глухой рык, но сдержался.

— Она та, у которой все ответы, — сказал он.

— Какие ещё ответы?

— Ответы на все твои вопросы. Она — Восточная Ведьма, и ей ведомо всё.

Прыщ, то есть Авалон, и на этот раз не проникся.

— Никогда не слышал.

Он поскрёб свою усеянную вулканами физиономию, слегка смазав боевую раскраску. Джикс обратил внимание, что вдобавок к обычным ярким полосам у Прыща на лбу красовалась большая буква В, нарисованная серебрянкой.