Мир обретённый - Нил Шустерман

— Нам нельзя оставаться здесь! — крикнул он. — Надо двигать отсюда! Быстро!

— Мы не можем ехать! — Милос указал на здание на рельсах.

— Тогда сдаём назад! — завопил Джикс.

— Нажад? — удивился Лосяра. — Куда нажад?

— Да куда угодно!

И тут до них донёсся механический звук, напоминающий грохот какого-то адского двигателя.

...Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах! Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах...

Теперь уже изо всех окон поезда выглядывали испуганные дети, перешёптывались и показывали друг другу пальцами на странный свет. Грохот из-за холма нарастал и с каждой секундой становился всё более угрожающим.

...Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах! Грр-ах — грр-ах — грр-ах — грр-ах...

— Что это? — спросила Джил. — Какая-то машина?

— Нет, — ответил Джикс, и в это мгновение источник света перевалил через холм. — Это боевой клич.

Вот теперь все увидели, что это за свет. То было сияние бесчисленных послесветов, спускавшихся по склону холма по направлению к поезду. Целая армия.

— Bozhe moi! — Чтобы понять суть восклицания Милоса, толмач не требовался.

Волны новых и новых послесветов перекатывались через гребень холма, и постепенно становилось ясно, что внушающий ужас грохот — это голоса многочисленной толпы, сливающиеся в один боевой клич:

...У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка! У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка!

К такому детишки Мэри подготовлены не были.

Когда несколько месяцев назад Мэри Хайтауэр собирала свою армию для войны против Шоколадного Огра, они хотя бы знали, на кого идут, и на их стороне было преимущество атакующих. Здесь же было нападение из засады, и поэтому никто не знал, что предпринять. Поднялась паника.

Ребятня выскакивала из поезда, потом заскакивала обратно, потом снова выскакивала... Стоял невообразимый крик, дети плакали и дрались друг с другом, как будто это могло чему-то помочь.

— Прекратите! — орал Милос. — Успокойтесь! — Но его никто не слушал.

...У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка! У-уга — у-уга — у-уга-ча-ка!

Физиономии приближающихся налётчиков были размалёваны светящимися красками: зелёной, жёлтой, красной — которые сияли ещё ярче, чем их послесвечение. У многих в руках было нечто, похожее на оружие.

Милос подбежал к кабине машиниста, откуда выглядывал Спидо. Глаза машиниста были размером с блюдца, и он трясся, как кролик перед удавом.

— Что будем делать? — пролепетал он.

Милос поднялся в кабину, прищурился на дом, стоящий на их пути в четверти мили впереди.

— Пойдём на таран!

— Таран?! Но...

...У-УГА — У-УГА — У-УГА-ЧА-КА! У-УГА — У-УГА — У-УГА-ЧА-КА!

— Я сказал: на таран!

Милос не стал дожидаться Спидо, схватился за рычаг и толкнул его вперёд до упора.

Лязгнули сцепки, взвизгнули колёса, и состав ринулся вперёд, набирая скорость. Передовая линия нападающих была всего ярдах в пятидесяти от железной дороги.

— Ой, что-то мне это не нравится! — заныл Спидо, цепляясь за переборку. — Мне это совсем не нравится!

Но Милос отдавал себе отчёт в том, что делает. Особняк, как и церковь, лишь стоял поверх рельсов. Его поместили там атакующие, и значит, поезд вполне в состоянии сбить его и проскочить мимо, оставив толпу с носом. Всё, что требовалось — это развить достаточную скорость.

Джикса, по-прежнему висящего на подножке салон-вагона, чуть не выбросило наружу при внезапном рывке поезда. Алли, у которой, как всегда, был наилучший обзор, видела, как стремительно приближается особняк, и закричала, осыпая Милоса всеми отвратительными эпитетами, имеющимися в английском языке, но её голос утонул в надрывном рёве двигателя. Она не имела понятия, что случится с нею, когда набравший бешеную скорость поезд столкнётся со стоящим на пути препятствием. Смерть ей не грозила, но что если удар разорвёт её душу на тысячи мелких клочков и каждый из них, всё ещё живой и содрогающийся, пойдёт к центру Земли?! Что бы сейчас ни последовало, приятного будет мало — уж в этом-то она была уверена. Алли закрыла глаза, стиснула зубы... и в этот миг она и поезд врезались в стоящее на рельсах здание на скорости шестьдесят миль в час.

Глава 14

Светящиеся Кошмары

В начале двадцатого века один человек, сколотивший состояние на нефти, решил устроить себе усадьбу посреди пустыни и возвести там, всем на изумление, тридцатикомнатный особняк. Здание больше походило на заведение для балов, увеселений и прочих мероприятий, на которые собираются толстосумы, чем на жилище. Особняк построили на месте, где когда-то проходила железнодорожная колея, но поскольку колеи больше не существовало, никто не придал этому обстоятельству значения.

В течение десятка лет весь Техас толковал об этом чуде. Однако молния не разбирает, где богач, где бедняк, и в одну отнюдь не прекрасную ночь в дом ударил мощный разряд. Особняк вспыхнул и за несколько часов сгорел дотла. Там, где он когда-то стоял, в живом мире теперь было лишь пустое, едва заросшее пожарище; но дом, возведённый кровью и слезами человека, не пожалевшего средств и любившего каждый его уголок, не мог просто прекратить своё существование. Дом перешёл в Междумир и остался навечно стоять там, где был построен...

...то есть, как раз поперёк пути, по которому двигался поезд-призрак.

Когда паровоз врезался в особняк, здание не слетело с рельсов, поскольку в отличие от церквушки находилось там, где и должно было находиться; и хотя оно содрогнулось от крыши до фундамента, но не сдвинулось ни на дюйм. Желание особняка оставаться на этом самом месте превосходило желание локомотива прорваться сквозь него, и потому поезд вынужден был уступить.

Состав сошёл с рельсов.

Поезд сложился гармошкой, вагоны расцепились, налезли друг на друга, некоторые попросту взлетели в воздух, — словом, так бывает, когда юный владелец модельной железной дороги устраивает грандиозную катастрофу, поставив поперёк рельсов игрушечный автомобиль; и так же как при потешной аварии вагоны нашего поезда не пострадали, их просто разбросало во все стороны.

Каждый пережил это событие по-своему.

Джикса, так и висевшего на подножке салон-вагона и не решившего, оставаться ли в поезде или выпрыгнуть, подкинуло и понесло по воздуху. Он мог только надеяться, что в нём ещё осталось достаточно от кошки, чтобы приземлиться на ноги.

Хуже всех пришлось Алли. Её разнесло на множество мелких кусочков, но это длилось лишь одно мгновение; ещё до того, как паровоз перестал кувыркаться, тело Алли стянулось обратно и кусочки «сшились» между собой. Не очень-то приятное ощущение — словно у тебя внутри ползают полчища червей. Мир вокруг вращался, вращался и наконец остановился. Алли думала, что стягивающие её верёвки при ударе спадут, но этого не случилось — она по-прежнему была привязана к локомотиву. Правда, теперь пленница стояла нормально, головой кверху, из чего следовало, что паровоз лежал вверх колёсами. Алли почувствовала, что медленно отклоняется назад, и быстро сообразила, что к чему: локомотив уходил в живую землю задним концом вперёд. Ещё минута — и он провалится целиком; тогда для Алли спасения не будет.

В кабине машиниста Спидо бросило на щиток приборов, да так, что у мальчишки потемнело в глазах. А когда паровоз перестал переворачиваться, оказалось, что Милоса в кабине больше нет — его вышвырнуло через открытый дверной проём.

— А-а-а! — вопил Спидо. — Что же это? Что делать? Что теперь делать?!

Дверь уже почти совсем ушла в землю. Не теряя ни секунды, Спидо протиснулся в ещё остававшуюся узкую щель — и вовремя. В кои-то веки ему пригодилось то, что он всё время был мокр. Выскользнув наружу, мальчик, не оглядываясь, умчался в ночь.

Мэри, так же как и междусветы в спальном вагоне, проспала все события.

Дети в вагоне-тюрьме давно уже перестали интересоваться делами окружающего мира и не заметили столкновения. Они почувствовали, что что-то произошло, лишь в тот момент, когда их вагон наскочил на соседний и лёг набок, но и тогда пленники не поняли причин случившегося.

— Землетрясение? — подал голос один из них, и поскольку ни у кого больше не было никакого мнения на этот счёт, все вернулись к своему прежнему занятию — бесконечным разговорам.

Остальные послесветы поспешно выбирались из вагонов, медленно погружающихся в землю. Только два вагона избежали печальной участи: салон-вагон, который перебросило через паровоз и закинуло на крышу особняка, да спальный вагон, который приземлился поперёк колеи.

— Ну и бардак, — сказал Лосяра. Он вылез на крышу особняка и озирал развернувшуюся внизу картину катастрофы.

— Отличная работа, Милос! — проорала Джил куда-то вниз, не зная, где находится объект её похвалы. — Может, в следующий раз ты просто сбросишь нас в Гранд-Каньон и все дела?!