Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков

– Ну и так тоже бывает, – не стал я развивать скользкую тему.

Мудрые люди давно заметили, что в этом мире ничего не бывает случайным. Блуждая взглядом, я вдруг заметил стоящую невдалеке от нас девочку, которая пристально смотрела прямо на меня. Слишком пристально и слишком смело на меня, ужасного. Ей точно от меня что-то было нужно. Даже интересно стало.

– Кто это, Хатак? – кивнул я на девчонку.

Хатак долго присматривался, подслеповато щурясь. Я вообще заметил у него некоторые проблемы со зрением. Наконец он рассмотрел, на кого я указал.

– A-а… Это дочка пришлой, тут где-то ещё младший брат должен быть. Три зимы назад один из наших взял её мать на Осенней охоте к себе второй женщиной. Охотника, с которым она жила, загрыз Большой Клыкастый. – Деда явно пробило на поговорить. – Тяжело с двумя детьми без своего мужика. Из своих никто брать не стал, вот и пошла к нам, а прошлой зимой родами померла.

– А дети?

– А что дети? Живут как-то.

– Как-то! Понятно. Как звать-то её, хоть знаешь?

– Откуда у неё имя, – удивился Хатак, – она же ещё ребенок. Так, есть детское прозвище, Лисёнок, кажется.

– Ладно, сейчас разберёмся, что Лисёнку нужно, – проворчал я себе под нос. – Эй, Лисёнок, иди сюда!

Но девочка и подойти не решалась, и уходить не уходила. Ничего, я не гордый, и сам подойду.

Приблизившись, я рассмотрел её получше. Невысокая, лет двенадцать, может, тринадцать, на худенькое тельце накинута совсем уж безобразная шкура, непонятно от кого, с дыркой для головы и перехваченная на талии кожаным ремешком. На ногах тоже какие-то бесформенные меховые комки. Волосы грубо отхвачены порогами, не иначе кремневым ножом, и были они рыжие, я бы даже сказал – огненно-рыжие. Если бы не были такими грязными. Но самыми выдающимися были её глаза. На замызганной симпатичной мордашке глазищи – цвета аквамарина. Да уж… Когда-нибудь из этого утёнка не лебедь будет, а настоящая жар-птица. И встретила она своими аквамариновыми глазами мой взгляд смело и открыто.

– Хао, Лисёнок.

– Хао, Горький Камень.

– Ты хотела спросить меня о чём-то, – решил я поиграть в проницательного могучего шамана, – и вот я пришёл.

Но смутить Лисёнка не получилось.

– Скажи, Горький Камень… ты из моего племени? – И столько в этом вопросе было надежды, столько в глазах светилось ожидания и радости, что я не сразу нашёлся что ответить.

– Почему ты так решила?

– Ты такой же высокий, как люди моего племени. Моя мама говорила, что люди моего племени были все высокие и… добрые, не то что… – Она не закончила фразы, но тут и так было всё понятно.

– А волосы в твоём племени у всех, как у тебя, или были и другого цвета? – попытался увильнуть я от прямого ответа.

– Да, у всех, как у меня. И как у мамы. Я помню.

– Но ведь у меня не такие, – указал я на свои «соль с перцем».

– Ты старый, – взгляд Лисёнка на секунду вильнул в сторону. – Когда становятся старыми, волосы у всех одинакового цвета.

– Прости, девочка… Я не из твоего племени, – наконец родил я неизбежный ответ.

И словно выключили свет. Будто враз выдернули из неё всю смелость и решительность. Взгляд Лисёнка потух, плечики поникли. Девочка молча развернулась и канула в темноту.

Ушла… А у меня словно заноза в сердце осталась.

– Старый дурак, – глядя ей в след, прошипел я, – не мог ребёнку соврать. Чистоплюй хренов.

На следующее утро, пока я колдовал у костра, объявился Хатак. Видок он имел слегка помятый, в руках держал небольшой кожаный мешок. Усевшись возле огня, он с шумом втянул аппетитные запахи, идущие из котелка.

– Удивляюсь тебе, Пётр. Ты всегда делаешь женскую работу с таким удовольствием… Наши охотники, если рядом есть женщины, ни за что не станут что-то готовить, лучше дадут тумаков, чтобы бабы быстрей шевелились.

– Прям-таки тумаков? Прям-таки всегда?

– Ну-у… – Хатак задумчиво поскрёб бороду. – Могут, конечно, и сырое сожрать, или там… поголодать слегка.

– Всё с вами ясно. У нас, Хатак, если мужчина не может себя обслуживать, наши женщины быстро это поймут, и тогда ты попадёшь к ним в полную зависимость, и жизнь твоя, Хатак, будет бесполезней во-от такусенького, – показал я пальцами, насколько маленького, – кусочка кремня.

– У вас суровые женщины, – уважительно глядя на меня, произнёс дед и протянул мешок: – Наши всё-таки не такие строгие и собрали это тебе.

Заглянув внутрь, я обнаружил несколько увесистых кусков слегка обжаренного мяса.

– Передай им мою благодарность, Хатак. Сам-то будешь? – кивнул я на булькающий котелок и мясо.

– Не. Поел. Вождь и шаман говорят с охотниками. Не нравится мне это. Пойду, тоже буду говорить с охотниками. Ближе к вечеру приду за тобой, пойдём к Большому костру. Мне кажется, Полоз что-то затевает против тебя.

– Чем, интересно, я не угодил ему? Мы с ним и словом не перемолвились. – Я, честно говоря, не сильно удивился, но всё-таки.

– Тем, что ты есть, – серьёзно ответил Хатак.

Старый охотник ушёл, а я направился к реке сполоснуть руки перед едой. Отряхнув их от воды, я присел на валявшееся у кустов бревно, принесённое паводком, и загляделся на могучий ток широкой реки. То там, то тут на воде расходились большие круги, крупная рыба гуляла на самой поверхности. Подальше от шумного стойбища суетилась пернатая дичь. Прибрежная растительность выкинула уже довольно приличные листочки. Было тепло и тихо.

«Природа проснулась, – думалось мне, – а я даже не выполнил план-минимум. Зачем мне это бессмысленное бодание с шаманами и вождями, мне место для жизни искать надо. Время поджимает».

Вдруг сбоку послышались шаги, и к берегу вышли двое детей. Девочка Лисёнок и, скорее всего, её брат, такой же рыжий, как и она, пацанчик, годов десяти. На полголовы ниже, худющий, грязный, исцарапанный, с подбитым глазом. В обносках ещё более худших, чем на Лисёнке. Меня, тихо сидящего за кустами и одетого в камуфляж, заметить было не так просто, а детишек не только хорошо видно, но и прекрасно слышно.

– Вот тут никого, – тихо сказала девочка. – Давай поедим здесь.

Они присели на корточки рядом друг с другом.

– Прости, сестрица, – опустив голову, повинился пацан, – тот кусок мяса, что я вчера припрятал, у меня отнял Толстый Барсук со своими дружками. Если бы один на один, я ему дал бы, а так накинулись кучей… Вот видишь, как в глаз дали, – прикоснулся он к синяку и тяжело вздохнул.

– Ничего, – погладила она его по рыжим вихрам, – я вчера свой кусок весь есть не стала, оставила чуть-чуть, а ещё нашла мучнистые корешки. Они, правда, маленькие и ещё совсем горькие, но ничего, попьём водички побольше.

– А я зато вот что нашёл. – Парень достал из-за пазухи две небольшие ракушки. – Я ещё поискал бы, но вода очень холодная.

– Ты у меня молодец. Настоящий охотник! – подбодрила его сестра.

– Подожди