Окись серебра - Виктория Александрова

и Хельмут, не выпуская её руки, наклонился и коротко и легко поцеловал Софию — едва коснулся её губ своими и тут же отстранился. Она знала, что это тоже часть обряда, не более, но…

Их первый поцелуй оказался не таким, как она ожидала. Точнее, она вообще не знала, чего ей ожидать от этого поцелуя, даже представить себе не могла, каково это ― когда тебя целует человек, в которого ты по уши влюблена… И это правда было по-особенному. Это было невероятно, странно и чуть-чуть мокро.

* * *

Софии не хотелось ни вина, ни эля, ни воды, ни какой-либо еды. Ей не хотелось танцевать и слушать скрипки, флейты и лютни. Ей не хотелось устало улыбаться, кивать и благодарить. Ей хотелось вернуться в свою комнату и наконец сделать то, что являлось самой сутью брака. Ждать этого несколько часов было просто невыносимо.

Но выбора не было, и София всё же выпила бокал вина после первого тоста, а когда скрипка запела высокую протяжную песню, ей пришлось одной рукой подобрать шёлковые юбки, другую протянуть Хельмуту и сойти с помоста для медленного танца, движения которого были просты и незатейливы, но изящны.

Танцевать София любила и умела, хоть и стеснялась, особенно когда на неё смотрели десятки пар глаз. Но спустя пару минут она обрела уверенность, стараясь не обращать внимания на гостей, а когда музыка запела громче, решилась задать вопрос.

― Мы ведь не уедем в Штольц после всего этого? ― Она старалась сделать дрожащий голос непринуждённым, но всё же выдала своё волнение

― Если только ты не захочешь уехать.

― Нет, пока нельзя, ― улыбнулась София. ― Я не смогу навести порядок в своих землях, находясь на другом конце королевства.

Её саму удивила собственная внезапная смелость. Девушка опустила глаза, стараясь не выбиваться из ритма. Скрипка, флейта и лютня рыдали в три голоса, гармонично сочетаясь в затейливой, печальной, но в то же время светлой мелодии, а София не знала, что следует ещё сказать своему мужу, а что лучше сдержать в себе.

― Мой замок не так далеко от твоего, как ты могла подумать, ― улыбнулся Хельмут, после стремительного движения и поворота положив руку ей на талию. ― Но если ты считаешь нужным остаться здесь, то я с радостью останусь тоже.

― Ненадолго, ― покачала головой София. ― Сейчас я нужна Роэлю. Он, хотя и маленький, прекрасно понимает, что времена нелёгкие. Может, потом, когда всё установится…

Она сама не знала, что именно должно установиться. Леди Кристина и лорд Генрих, сейчас всё ещё не покинувшие помоста, постепенно восстанавливали их теперь уже общую землю, уничтожая последствия войны. Даррендорфам, как и другим их вассалам, были выделены средства на восстановление разорённых местностей и другие нужды. София считала своим долгом лично следить за этим самым восстановлением, поэтому боялась оставить Даррендорф даже на несколько дней.

― Я думаю, Роэлю понравится в Штольце, ― вновь улыбнулся Хельмут, глядя куда-то в сторону задумчивым взглядом. ― Вряд ли я смогу заменить ему отца, но брата, например, изобразить попробую.

Не зная, что ответить, София лишь улыбнулась. Пожалуй, поддержка Хельмута Роэлю не помешает — первое время мальчик не очень понимал, что происходит, и постоянно звал отца, а когда ей удалось убедить брата, что отца больше нет, просто не мог поверить в это. София решила, что нужно его отвлечь, и пыталась лично чем-то с ним заниматься: учила читать, писать, старалась увлечь какими-то играми, — но Роэль никак не реагировал на это. Он просто тихо сидел в своей комнате, не играл в игрушки, ни с кем не разговаривал и никого не хотел видеть, иногда даже сестру. Может, мужское общество его хоть как-то взбодрит…

Полный силы и звука голос певицы раздался под сводами зала. Протяжная, пронзительная мелодия скрипки сменилась весёлым напевом красивого, напомнившего Софии бутон тюльпана контральто. Впрочем, скрипка тут же подхватила голос, и звуки закружились по залу вместе с танцующими, улетая под потолок.

Слышишь, разносится гулкое эхо ―

Ведьму готовят к венцу.

Но я скажу ей: «Примерь-ка доспехи,

Платье тебе не к лицу».[10]

Когда певица пропела этот куплет, Софии подумалось о леди Кристине. Эту песню она раньше не слышала, а потому рассудила, что она была новой и действительно посвященной леди Коллинз-Штейнберг. Впрочем, той к лицу одинаково были и платья, и доспехи. В отличие от самой Софии, которая, на её взгляд, в мужской одежде была похожа на некрасивого, плохо сложенного мальчика.

Леди Кристина так и осталась сидеть за высоким столом: она что-то шептала на ухо лорду Генриху, тот улыбался, приобняв её за плечи. София вздохнула, ощутив укол зависти. Ей хотелось верить, что между ней и Хельмутом возникнет такое же согласие, и всё-таки какое-то неприятное беспокойство не давало ей почувствовать себя по-настоящему счастливой.

Музыка, как показалось Софии, звучала целую вечность, но как только она об этом подумала, скрипка прервала свой пронзительный напев, вместе с ней смолкли флейта и лютня. Певица ещё некоторое время держала последнюю ноту, но постепенно угасла и она. Вернувшись за стол, София поняла, что успела здорово проголодаться. А тут как раз слуги поднесли каплуна, начинённого грибами и овощами, и девушка набросилась на него, на время забыв о волнении и страхе.

* * *

В спальне за время её отсутствия стало прохладнее. Огонь в очаге едва теплился, и свежий ночной воздух заполнил комнату, растёкся по ней, заползая в самые дальние уголки. Свечи не горели, и ночной мрак разрезал лишь бледный луч едва выползшей на небосклон луны, который таял на подушке.

На время оставшись одна, София смогла наконец свободно выдохнуть. Она сама сняла с себя платье и нижнюю сорочку, скинула туфли, легко дёрнула скреплённые на затылке косы ― и шпильки, стуча и звеня, посыпались на пол дождём.

После умывания и прочих водных процедур, без которых София не могла позволить себе лечь в постель (тем более ― лечь в постель с мужем), стало по-настоящему холодно, но она накинула на себя лишь тонкий шёлковый халат. Обошла комнату по периметру, присела на краешек кровати и принялась ждать. По сложившейся традиции первая брачная ночь должна проходить в комнате жены, и поэтому София покинула свадебный пир первой, чтобы успеть подготовиться. Она надеялась, что Хельмут без неё не сильно напьётся: при ней он вообще не пил, да и она вином