Из золотых полей - Александра Рипли

Глава 6

— Повозка, которую я раздобыл, не так чтобы очень хороша, — предупредил ее Нэйт, когда они спускались на первый этаж.

Да, преуменьшать он явно был мастер. Возле гостиницы стояла дряхлая телега, опасно кренящаяся направо и запряженная немало пожившей лошадью, которая, похоже, спала.

Но Чесс было все равно. Они будут вместе сидеть на этих ветхих дощатых козлах. Она хихикнула, как девчонка.

— По-моему, повозка отличная, — сказала она. — Наша поездка будет настоящим приключением.

Нэйт засмеялся.

— Ты еще не все знаешь. Эта лошадь слепа на один глаз.

— Будем надеяться, что на левый. Для равновесия.

Входя в гостиницу, чтобы взять багаж и заплатить по счету, он все еще посмеивался. Да, она не нытик, этого у нее не отнимешь. По правде сказать, с ней легко и даже весело. Он удивлялся: как хорошо, оказывается, иметь собеседника, с которым можно, не таясь, говорить о своем секрете. А что касается ее лица и возраста — что ж, в лавках и кафе на всех дорогах, по которым он ездит, есть сколько угодно женщин помоложе, и многие из них не прочь поразвлечься. Конечно, люди станут потешаться над ним за его спиной, но он не будет обращать на это внимания. Ему надо беспокоиться о вещах куда более важных, чем то, что кто-то подумает или даже скажет.

Хиллсборо был красивый старинный городок с тенистыми улицами, обсаженными вековыми деревьями. Но когда они выехали на голую пыльную дорогу, зной обрушился на них, словно кулак великана. А ведь не было еще и восьми часов.

— Я прихватил из гостиницы галеты с ветчиной и галлон воды, — сказал Нэйт. — Они в мешке под сиденьем, так что давай, поешь. А я скоро захочу попить.

Чесс хотелось есть, и это ее удивило. Вчера вечером, когда они ужинали, ей тоже хотелось есть. Близость Нэйтена действовала на нее волшебным образом: ведь она уже много лет не помнила за собой никакого аппетита. Она всегда была такой усталой, что ей было не до еды.

А может быть, все дело в том, что она была несчастна, а теперь счастье возвратило ей аппетит. Ветчина была очень вкусная, а галеты намазаны превосходным свежим маслом.

— Нэйтен, это настоящий пир! Хочешь поесть?

Нэйт покачал головой.

— Утром я съел с дюжину таких штук.

Господи, да эта женщина быка уплетет! Невероятно, что она так ест и все равно такая тощая.

Лошадь плелась медленно и неохотно, но Нэйт не подгонял ее. От этого, надо думать, все равно не было бы толку, к тому же он вовсе не рвался предстать перед своей родней.

— Расскажи мне про мельницу, Нэйтен.

Он посмотрел на нее в изумлении.

— Вчера вечером ты говорил сам с собой. Пока мы ждали поезда на станции, — поспешно объяснила она.

Нэйт поморщился:

— Плохая привычка.

— Конечно, плохая для человека, у которого есть секрет. Но ты не волнуйся — рядом была только я. Расскажи мне про мельницу. Я имею право знать. Ведь я твой компаньон.

«Надо будет следить за своим языком», — подумала Чесс. Она чуть было не сказала: «твоя жена».

Нэйт кивнул и улыбнулся.

— Ладно, расскажу. В общем, дело обстоит так: для машины, чтобы она работала, нужен двигатель, а в бизнес, пока он не встанет на ноги, надо все время вкладывать деньги. И увязать эти две вещи можно с помощью мельницы. У меня отложена толика денег — немного, но, думаю, хватит. Я подыщу участок земли у хорошей быстрой речки и построю там мукомольную мельницу. Днем стану за плату молоть зерно для фермеров, а ночью, когда никто не увидит, что я делаю, мельничное колесо будет двигателем для машины. А на чердаке я положу матрас, чтобы можно было там спать.

Поглощенный своими замыслами, он отпустил вожжи. Лошадь встала.

— Нам нужен будет очаг, чтобы готовить еду, — сказала Чесс и, наклонившись вперед, шевельнула вожжами.

Нэйт подхватил их и хлопнул лошадь по спине. Но та и без того уже побрела дальше.

— Не говори ерунды, — сказал он. — Такая жизнь не для тебя. Поначалу там будет трудно, Ты останешься на ферме. Когда я начну зарабатывать деньги, то построю дом, в котором мы сможем жить.

Чесс хотелось завыть от огорчения. Но она спокойно сказала:

— Нет.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать «нет». Нет, я не останусь в стороне, и нет, у тебя так ничего не выйдет. Один человек не сможет управиться с мельницей, и на сигаретной машине тоже должны работать двое. К тому же тебе иногда нужно спать.

На скуле Нэйта задергался желвак, Чесс смотрела на него как завороженная. Капли пота, скопившиеся в ее бровях, перетекли в уголки глаз, и их защипало от соли.

Лицо Нэйта расслабилось. Чесс хотела было вытереть глаза, но испугалась, что он подумает, будто она плакала.

— Ты права, — сказал Нэйт. — Я предполагал нанять какого-нибудь парнишку, чтобы он помогал на мельнице, но нельзя, чтобы кто-нибудь увидел машину. Я сделаю перегородки и устрою на чердаке настоящую жилую комнату. Ты что-нибудь знаешь о том, как мелют зерно?

— Только то, что я видела, когда ездила на мельницу. А ты?

— Так, кое-что. Но уверен, это нетрудно. Взять хотя бы того мельника, который промышляет здесь неподалеку: мозгов у него меньше, чем у майского жука.

Чесс ждала, что он скажет дальше.

— Чуть не забыл сказать тебе, — продолжал Нэйт, помолчав, — я долго действовал в одиночку, и мне еще надо привыкнуть к тому, что у меня есть компаньон.

Чесс вздохнула свободно.

— Мне тоже, — сказала она. — Мне не следовало выхватывать у тебя вожжи.

Нэйт пожал плечами:

— А я и не заметил.

Он повернулся к ней и улыбнулся, посмеиваясь над собой.

Чесс почувствовала себя так, будто она воспарила над занозистыми козлами повозки.

— Хочешь воды? — спросила она.

— Да, мэм, не откажусь.

Чесс удивлялась количеству повозок, колясок и всадников, которые ехали по дороге. Нэйт со всеми здоровался, иногда называя встречного по имени.

— Тут есть кто-нибудь, кого ты не знаешь? — спросила его Чесс.

— Сколько угодно. Но я все равно с ними здороваюсь. Вполне может статься, что через день-другой мы познакомимся. В этих местах живет не так уж много народу.

— Но на дороге очень оживленно.

— Здесь всегда так. Хиллсборо — главный город графства Орендж. Все юридические дела делаются там и вся политика — тоже. Но скоро мы свернем к графству Элэманс. Там дорога будет потише. И я наконец перестану глотать чужую пыль.

Чесс отпила воды. Ей тоже надоело глотать пыль. Мелкая пыль висела в воздухе, так до конца и не оседая. Ее темная юбка уже была покрыта тонким серым слоем. Там, где на земле ничего не росло, она напоминала песчаную почву прибрежной Виргинии. Но в отличие от родных мест Чесс здесь голая земля казалась грязной. И рядом не было широкой реки, с которой веял бы прохладный соленый ветерок, облегчая иссушающий, пыльный зной.