Жена Волха - Ирина Фарова

Не скажу, что меня так сильно волновала внешность. Но одно дело жить, зная, что у тебя впереди много времени. Что можно прожить минимум три жизни, а другое понимать, что от отпущенных лет осталось в два раза меньше.

Я боялась смотреться в зеркало, но так как Влад наблюдал за мной, то решила не показывать страха. Он даже отошел от зайца и теперь вытирал руки полотенцем. Мои руки задрожали, когда я взяла зеркало. Когда поднесла его к лицу. Небольшой кусочек зеркала без рамки. С потертым краем в углу. Я до последнего старалась отодвинуть тот момент, когда мне пришлось бы принять себя. Посмотрела зачем-то на пол. На стену. И только потом резко перевела взгляд на отражение в зеркале. Волосы с серебряными прядями. Лицо более острое, грубое. Мелкие морщинки.

— Такое ощущение, что я стала старше в два раза, — сказала я, чувствуя, как внутри поднимается буря. Но при этом я ее контролировала и не давала ей вырваться наружу. Лишь одинокая слеза все же скатилась по щеке. Она остановилась около края щеки, а потом не удержалась и перешла на шею, вызывая щекотку.

— Это тебя нисколько не испортило, — ответил Влад. Он подошел ко мне. Обнял сзади.

— Почему ты раньше мне об этом не сказал? — слезы все же полились из глаз.

— Разве это так важно?

— Не знаю. Но…

— Мне не важно как ты выглядишь.

— Совсем не важно?

— Совсем.

— А что тогда важно?

— Что мы вместе. Ты разве этого не чувствуешь? Разве больше нет того ощущения тоски, которая приходила по ночам? Нет той незащищенности? Или страха?

— Я всегда могу перекинуться…

— Разве дело только в этом?

Он коснулся губами моего порванного носа. Его объятья были крепкими, но при этом аккуратными. Я чувствовала тепло тела, которое никак не могла скрыть одежда. Ладонь Влада скользнула к моему животу.

— Ты сегодня готова была порвать противника, который был в разы сильнее тебя, чтоб защитить нас. Когда ты поняла, что не сможешь победить силой, то пошла на хитрость. Притворилась, что ничего не понимаешь, но при этом сделала все, что от тебя требовалось.

— Ты говорил, что сумасшедших волхов убивают. Я же должна была показать, что у нас все хорошо. Хотя я потеряла счет дням.

— Потому что хотела убежать от проблем. Я так и говорил, что как набегаешься, так возьмешься за голову. Тебе сложно принять пробуждения зверя, старения, беременность. Ведь по сути ты еще слишком молодая девчонка, которая толком не набегалась, не наигралась. Тут же ты столкнулась со мной, а я тебя заставил резко перепрыгнуть через десятки лет.

— Я ничего этого не понимала, — ответила я, тяжело вздыхая. Он осторожно коснулся губами моего виска, щеки.

— Ты понимаешь все не головой. Сердцем. Да, нам не дано прожить вместе полтора века, но и того, что у нас есть — этого вполне достаточно, чтоб воспитать детей, пожить вместе в свое удовольствие и насладиться каждым прожитым днем. К тому же доказано, что счастливые пары живут дольше отведенных сроков.

— А в истинных парах есть несчастливые браки?

— Есть непонимание и глупость. А они сильно портят жизнь. Иди сюда. Я тебе сейчас все печали отгоню, — прошептал он, отбирая у меня зеркало. Я повернулась Владу. И мне неожиданно так захотелось его обнять, что аж чуть сердце не выскочило из груди. Я прижалась к нему, признавая его правоту. Мне было с ним хорошо. Тепло. Я просто хотела быть рядом с ним, а остальное уже казалось не таким важным, чем миг в его объятьях.

Мне совсем не хотелось уходить из домика в лесу, но даже я понимала, что мы тут слишком задержались. После обеда, я помогла прибраться в доме. Мы принесли дров для печки на случай, если придется неожиданно вернуться. Потом я долго разговаривала с волчицей, которая отказывалась меня слушаться. Она почему-то решила, что я должна была ее защитить от чужака. Глупая не понимала, что он бы нас тогда уничтожил. Глупая. Своевольная. Мое отражение, которое я всегда прятала глубоко в душе, а теперь оно проявилось и принесло неприятности.

Если бы я не поддалась на желания волчицы, то все было бы иначе. Тогда бы Влад не потерял работу. Тогда бы выполнил ту миссию, которая была на него возложена. А теперь нам приходилось доказывать, что мы можем просто жить. Еще и ребенок обязывал. Ребенок, к которому я совсем не была готова и все же надеялась, что Влад мог ошибиться. Но я должна была помнить, что это могло быть правдой. А значит я не могла больше позволить вести себя безответственно и эгоистично.

Переход в этот раз дался мне намного легче. Все-таки тренировки и бег по лесу в киселе пространства дал результаты. Я больше не чувствовала муть и тошноту. Могла после него стоять на ногах и не падать.

— Наверное мои вещи из комнаты уже выкинули, — сказала я, вспомнив, что давно не платила за комнату.

— Я оплатил. Можем пойти их забрать.

— Там вроде ничего важного нет. Вещей у меня мало. Но там есть некоторые вещи, оставшиеся на память о матери и отце.

— Я тебе говорю, что мы спокойно можем их забрать. Если себя нормально чувствуешь, то заберем хоть сегодня, — сказал Влад.

— Давай, — согласилась я.

— Только пойдем пешком, — предупредил он.

Раньше меня бы это не удивило. Я всегда много ходила по городу, но сейчас слова Влада вызвали раздражение. Ходить на двух ногах? Это было так непривычно и дико, что я с трудом сдержалась, чтоб не завыть. Но ведь сдержалась.

Мы даже не стали заходить к Владу. Сразу пошли ко мне. Солнце уже село. Теперь по небу плыли раскрашенные в разные цвета облака. Я несколько раз чуть не упала, поэтому с удовольствием приняла помощь Влад, который на ногах стоял крепче меня.

— Такое ощущение, что я разучилась ходить, — пожаловалась.

— Ботинки. Они давят на ноги, поэтому и вначале неудобно.

— Но ты идешь нормально.

— Так я почти не перекидывался.

— А почему?

— Если бы мы с тобой вместе бегали, то одичали бы, — ответил он. Тяжело вдохнул холодный воздух, в котором витали нотки весны.

— Ты ведь тоже чувствуешь, что погода меняется?

— Конечно.

— И в голове так легко становиться.

— Этой легкости нужно опасаться.

— Не терять над собой контроль и все такое. Почему когда имеешь такую силу, нужно все время себя ограничивать? — возмутилась я и тут же прикусила язык. Откуда такая капризность? Или я все-таки была такой всегда?