Три мести Киоре 2 (СИ) - Наталия Корнеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Потрудитесь объясниться, — стальной голос отразился от потолка и рухнул на девушку, а Джемма сердито фыркнула. — Зайдите в библиотеку, — приказал он, уходя.
И не видел, как обнялись девушки, как Джемма ворковала и спрашивала, что случилось, не слышал ответа.
К нему так никто и не зашел.
Дверь в гостевую спальню была закрыта, но на полу виднелась полоска света. Постучавшись, Доран дождался приглашения и вошел. Баронета пила чай, стоя у окна. Картина озадачила, сбила на миг, но Доран вспомнил и повторил свое требование:
— Объяснитесь, почему вы появились здесь только сейчас, а вся гвардия не смогла вас найти. Где вы были?
Вместо ответа девушка скользнула рукой вдоль запястья. Вдоль запястья, отмеченного знаком Спящего бога — метка зажила, оставшись на его и ее руке темным шрамом. Их взгляды пересеклись, и она, закусив губу, отвернулась.
Но как Дорану узнать, правда это или ложь? Ответ один — никак. Если она не может рассказать об очередной выходке Спящего бога, то узнавать бесполезно, либо же, настаивая, он может навлечь гнев чудовища и на себя.
Доран сдался.
— Как вы вернулись? — уже спокойнее спросил он.
— Плохо помню. Я простыла и сбилась с дороги. Вышла к хижине отшельницы, она меня и вылечила. Я бредила, и вести подать не могла, — она пожала плечами и поставила пустую чашку на столик. — Приношу свои извинения за беспокойство.
Она сцепила руки перед собой, и Доран отметил, что побледнела еще сильнее, как будто не до конца выздоровела.
— Не сомневаюсь. Именно поэтому обратный путь вам предстоит на пароходе. Там вы хотя бы не сможете совершить никаких глупостей. Если, конечно, не решите утопиться, — он прищурился и скрестил руки на груди.
— Вынуждена отказаться от вашего предложения. Я не хочу сплетен в Тоноле после нашего совместного возвращения.
— То есть здесь вы не боялись сплетен, отправляясь лжепаломницей в монастырь?
— Вам не кажется, что это другое? — она вскинула голову, зло сверкнув глазами. — Какое вы вообще имеете право со мной так обращаться? Я вам не родня, не подруга, не любовница и не жена!
— Зато вы — безрассудная девчонка, которую искали по всему северу!
Она прикрыла глаза, сжав кулаки.
— Ваше сиятельство, поговорим завтра. Я очень устала.
Доран кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.
А утром от добродушной Джеммы он узнал, что баронета отбыла ночью в Тоноль, никому ничего не пояснив, а только горячо поблагодарив за гостеприимство.
Опять он выглядел ослом.
Глава 5
Дорогу в Тоноль Киоре запомнила смутно. Пейзажи ее не волновали, она и из кареты лишний раз выходить не хотела, куталась в плед. Старая отшельница сделала всё, что смогла: очистила рану, заштопала, хоть была подслеповата, выходила от горячки и отпустила с миром, ведомая какими-то видениями, суть которых осталась тайной для Киоре. Но и на том спасибо: не бросила умирать, не прогнала, гвардейцам опять-таки не выдала, когда те приходили.
Кучер косился на госпожу, когда они заходили на очередной постоялый двор: та была бледна и тиха, но порой он слышал сквозь цокот копыт и свист ветра странный, леденящий кровь смех, и после этих приступов девушка страдала жуткой головной болью.
А Киоре смеялась и плакала… Контролировать приступы не выходило, они одолевали ее, нападали роем воспоминаний, и отбиться от них не получалось. В своих видениях она в алом платье убивала Дорана у алтаря, раздирая ему шею ногтями. В своих видениях она выходила замуж за первосвященника, чтобы одурманить его и сбросить со скалы. В ее видениях властвовали черные, безумные глаза и пел соловей, бивший крыльями о прутья решетки, ломавший их. Обрывались видения всякий раз одинаково: в голове вспыхивала огнем руна кузнеца, и она проваливалась в реальность, неизменно находя себя на полу между сиденьями, вцепившейся в обивку.
Увидев Дорана, наводившего на нее револьвер, Киоре уже знала: неправда. Покорно вздохнув, не стала в панике убегать, только подняла на фантома равнодушный взгляд.
— Так я прав? Ты не любила меня? — спрашивал он, четко, твердо, с выверенными паузами между вопросами, как будто лекарь отмерял безнадежно больному пациенту капли микстур. — Лгала. Обманывала. Ради мести? Когда-нибудь ты была искренней? Нет… Ты, как Эши, соткана из лжи. Ты можешь только врать!
Доран Хайдрейк никогда не опускался до столь патетичных монологов, и уж тем более никогда его рука не дрогнула бы перед выстрелом в предателя. Пуля вонзилась в землю у самой туфельки, а Киоре даже не шелохнулась. Прикрываясь маской герцога, используя его голос и образ, с ней говорили страхи. Ей оставалось только смеяться и плакать, утирая слезы в ожидании вспышки спасительного пламени.
Руна загорелась, вырывая ее из тьмы подсознания.
Киоре разжала пальцы, отметив, что как-то придется объяснять старой графине испорченную обивку. Она медленно села, разгладила юбку и, прислушавшись, с удивлением выглянула в окошко: цокот копыт по булыжнику ни с чем не спутать! Она вернулась в Тоноль.
Серые домишки столицы набросили на Киоре покрывало тоски. Люди, как и прежде, спешили по делам и, может быть, даже те же самые. Пробки. Шум. Гомон. Брюзжание. Свист кнутов. Ржание лошадей. Брань. Отдельные звуки сплетались в единую канву суматохи и сумасшествия. Столица разинула пасть и заглотила еще одних путников, которые не смогли вырваться из ее утробы, вернулись, и Киоре ощутила прилив сил: вся атмосфера города с затхлыми улицами заставляла собраться, сжаться подобно пружине, чтобы работать на износ. И это так бодрило!
Ее небольшой домик стоял на той же улице, также неаккуратно были пострижены кусты вокруг него. Также курил мальчишка-газетчик самокрутку, прислонившись к фонарю. Она вышла из кареты, чуть не начав по привычке хромать. Тари мгновенно распахнула дверь, как будто знала, как будто чувствовала, и ее лицо озарила счастливая улыбка.
— Я вернулась, — кивнула Киоре, закрывая дверь в дом. — Надеюсь, тебе никто не докучал? — служанка нахмурилась: если и докучал кто, так она не помнила…
И понеслась, закрутилась фальшивая жизнь, в которой она не имела права оступиться.
Стоило ей вымыться, одеться и поправить грим, как прибыла старая графиня.
— Пройдись! — приказала она, и Киоре подчинилась. — Это чудо, это истинное чудо! Я даже не верю своим глазам! Ниира, дорогая, как я за тебя рада! Как рада!.. Ты заслужила это чудо! Ох, Тари, принеси мне нюхательную соль!
Покачнувшись, старая графиня привалилась к стене, а из глаз ее капали мелкие слезы, которые она смахивала самым кончиком пальца,
