Ворошилов - Владислав Кардашов

Велика Россия и разнообразна: Архангельск, когда Ворошилов покидал его, был завален снегом, в Луганске трещал мороз, в пути поезд был задержан заносами, а январский Баку встретил приезжего холодным дождем. Сквозь его пелену со станции железной дороги город, раскинувшийся амфитеатром по берегу моря, казался сероватой расплывчатой массой. Дым, поднимавшийся из труб заводов на окраинах города, смешивался с дождем, и оттого город становился еще сумрачнее.

Не приходилось Ворошилову до сих пор бывать в таком городе. Прежде всего бросалась в глаза оживленность, какая-то особенная, не свойственная великорусским городам. На улицах Баку нарядно, элегантно, одетые по-европейски люди шли рядом с мусульманами, бороды которых были окрашены в красный цвет, в кафтанах, опоясанных шарфами, и мусульманками в чадрах, в широких шароварах и туфлях без задников. Смешанным был и транспорт: наряду с шикарными фаэтонами, запряженными породистыми лошадьми, по улицам тянулись тысячи осликов, навьюченных и с седоками. Крики извозчиков, разносчиков воды, шум и суета многочисленных чумазых ребятишек…

Баку к этому времени был уже очень заметным промышленным центром России, и положение, сложившееся здесь, было настолько уникальным, что его необходимо, хотя бы вкратце, описать.

В самом деле, к началу 1908 года во всей России революция потерпела поражение, но в Баку правительство еще не перешло в решительное наступление. В обзоре, составленном ЦК РСДРП весной 1908 года, сообщалось, что «Баку является единственным городом в России, где еще существуют сравнительно свободные условия для деятельности организации профессиональных союзов».

Причины такого явления сложны. Одной из главных было особое положение нефтяной промышленности в системе хозяйства страны. Правительство не без основания опасалось, как бы не повторились события 1905 года, когда во время армяно-татарской резни чрезвычайно сильно пострадали и город, и нефтяные промыслы.

Кроме того — и это было, пожалуй, главной причиной особого положения Баку, — правительство и не могло быстро подавить революционное движение здесь ввиду чрезвычайно упорного сопротивления, оказанного бакинским пролетариатом. Сила же рабочих была определена исключительно большим влиянием революционных партий, в особенности большевиков. С некоторыми из них Ворошилов уже встречался ранее, с другими познакомился в первые же дни по приезде в Баку.

Он вновь встретился с И. В. Сталиным. Сталин познакомил Ворошилова с другими большевиками — их тогда в Баку работало немало. Достаточно назвать некоторых — М. А. Азизбекова, П. А. Джапаридзе, А. С. Енукидзе, Г. К. Орджоникидзе, С. Г. Шаумяна, С. М. Эфендиева, — чтобы понять, насколько сильной была здесь большевистская организация. Работать, однако, приходилось в необычайно сложной обстановке, и это Ворошилов почувствовал с первых же дней.

Баку был тогда не только одним из основных центров революционного движения, но и местом, где всевозможные противоречия — классовые, политические, экономические, национальные, религиозные — переплелись в тугом клубке. Одним из наиболее важных обстоятельств был многонациональный состав как населения города, так и бакинских рабочих. Всего их насчитывалось более 50 тысяч. Рабочие-мусульмане были заняты в основном в бурении нефти, в то время как русские и армяне доминировали на более квалифицированных работах — на нефтеперерабатывающем и механическом производстве. Оплата труда здесь, естественно, была выше. Разница в оплате труда совпадала часто с национальными и религиозными различиями, и это вызывало дополнительные трудности в сплочении рабочих для революционной борьбы.

Главная масса рабочего люда жила не в самом Баку, а на его окраинах и даже за городской чертой, там, где добывалась и перегонялась нефть. Лишь в центре города были прямые, широкие улицы с домами на европейский манер. Остальная его часть была совершенно другой: узенькие, кривые, бегущие в гору улочки, низкие, приземистые здания, укрытые за глухими каменными стенами. Доступ за эту стену почти невозможен — его хозяева ревниво стерегли свое жилище от постороннего взгляда.

Уже в первые дни по приезде в Баку Ворошилов с изумлением наблюдал процессию фанатиков мусульман — «шахсей-вахсей». Впереди — ослы, украшенные лентами, затем — группы верховых, в руках у них зеленые знамена. За ними тысячные толпы молящихся: обнаженные спины, заунывные песнопения, и в такт им — удары через плечо плетками, цепями. Всадники с кинжалами в руках в экстазе ударяют кинжалами себя в голову, кровь ручьями течет по лицам… Натолкнуться здесь, в последнем оплоте отступающей революции, на подобную процессию было дико и неожиданно. Но в революционной работе приходилось считаться с наличием самых древних, укоренившихся обычаев этой многонациональной окраины Российской империи. Нужно было уметь найти общий язык с любым рабочим, будь то высококвалифицированный русский пролетарий или вчерашний горец-мусульманин. Местные большевики в совершенстве владели этим искусством, и Ворошилов многому у них научился.

Не следовало забывать, что прогулка по ночным улицам Баку — дело очень небезопасное. В газетах чуть не ежедневно сообщалось, что ночью там-то и там-то, у такого-то дома подобран труп. Убийца чаще всего оставался не найден. Полиция, и та боялась по ночам соваться в окраинные районы, а ведь именно там приходилось жить революционерам. Поэтому Ворошилов не расставался с оружием. Впрочем, наличие револьвера или кинжала у бакинцев тогда считалось обычным делом.

Очень беспокоились о безопасности местные богачи; это и не мудрено при той степени ненависти, которую они возбуждали у рабочих. Для своей охраны они содержали особых телохранителей, так называемых «кочи».

Однако главным назначением «кочи» была расправа с непокорными на промыслах. Тут уж они не стеснялись применять оружие. Подобную перспективу приходилось брать в расчет и Ворошилову.

Большевистский комитет направил его на ответственный и сложный участок — в нефтяной район Биби-Эйбат. Устроившись под чужой фамилией работать котельщиком на заводе фирмы «Олеум», Ворошилов начинает вновь свою революционную деятельность. Большевики на Биби-Эйбате имели твердую опору — летом 1907 года тут действовали 15 большевистских ячеек, насчитывавших 175 членов партии. По тем временам масштабы гигантские. Правда, в конце года часть большевиков была арестована, но с приездом Ворошилова дело оживилось. Были восстановлены связи, стали регулярно собираться ячейки, а в кружках изучали программу партии. Словом, чувствовалась опытная рука партийного организатора из Луганска. Вскоре Ворошилов становится секретарем Союза нефтепромышленных рабочих — самой влиятельной организации бакинских трудящихся.