Красная машина.Юниор.–3 - Павел Барчук

узел рубить следует сразу, иначе дурные мысли просто съедят меня изнутри по кусочку. В конце концов, я просто уверен, что мне не о чем переживать.

— Слушай… — Я обернулся на своих товарищей, и они немедленно нырнули носами в учебники. — Давай пройдёмся. Вопрос есть один. Хочу выяснить кое-что.

Глава 10

Пока мы шли к выходу, отец постоянно что-то говорил. Без остановки. Рассказывал новости, которых оказалось на удивление много. Хотя я по сути уехал из дома всего пару дней назад.

— Так…что еще…ну, Ржавый приходил. Да. Расспрашивал, как у тебя дела. Видать, переживает. Мне, если честно, показалось, он вроде виноватым себя чувствует. Мялся, как дурак, возле калитки. Даже заходить не стал. Вы с ним в конец разосрались, что ли? Вроде с детства такие кореша были…Я ему, главное, говорю, Петя, что ж ты будто неродной. Идем, чаю влупим. С этими… С козинаками. Мать притащила целых пять плиток. Побеседуем о том, о сем. А он ни в какую. Тут мамка наша вышла на порог, и давай Петьку в гости зазывать. Так зазывала, что соседи во двор выскочили. Думали, либо кто-то помер, либо кто-то вот-вот помрет.

Батя помолчал немного, а потом добавил.

— Не своей смертью… Мать-то твоя — женщина горячая. Я чего в нее и влюбился по молодости. Оторва была… Но комсомолка. Отличница. Помнится, за ней в то время командировочный один ухаживал. С нашего, огнеупорного… Я как узнал, прямо знаешь, внутри все загорелось… Думаю, ну, сейчас он Вальку-то увезет. И все. Пошли, значит, мы на танцы… А после танцев этот типо́чек ее домой провожать потащился. Я следом, значит, за ними пристроился. Ну, там еще дружок мой был. Васька Сиплый. Сейчас уже и в живых то его нет… Так Валентина чуть впереди шла, а этот командировочный следом. Идёт, довольный такой, понял? Руки в брюки, кепка набекрень.

Отец сунул свою руку в карман и пошел по первому этажу общежития, куда мы успели спуститься, вразвалочку. Наверно, чтоб я точно понял, как все выглядело.

— И тут — свист из кустов. Васька, значит, его приманивает. Притормозил этот хмырь. Нам того и надо было. Дружок мой — хвать его за шиворот и в следующие кусты закинул. Мать твоя оглянулась, а командировочного уже нет. Вместо него — я сзади топаю. Сам думаю, ну, сейчас будет вой. Бабы они ж такие. А Валентина посмотрела, даже бровью не повела. И говорит:«Ну, наконец-то… Думала, до старости будешь кругами ходить». И представь себе, спокойно так продолжила идти. Понял? Я вот тогда точно понял. Женюсь! Погоди… А я про что говорил-то? А! Про Петьку. Так вот. Вышла наша мать на крыльцо и давай Ржавого в гости звать. Если ты, говорит, скотина такая, прямо сейчас не зайдёшь… А Петька чегой-то убежал…

Я с усмешкой посмотрел на отца, который шел рядом со мной. Заливает, конечно. Думаю, в реальности было совсем наоборот. Скорее всего мать на порог действительно выскочила, заметив Филимонова в окно. А потом прошлась по нему самому́ и всем его родственникам, бо́льшая часть которых сейчас отбывает срок в местах не столь отдаленных. У Ржавого и отец сидит, и брат, и даже, по-моему, дед. Был бы прадед жив и тот бы сидел. Поэтому, если соседи и выскочили, то лишь по тому, что мать слишком громко и настоятельно советовала Петьке не появляться рядом с нашим домом. Она всегда считала, что Славика друзья с нормального пути сбивают.

— Слушай, бать, а у Петьки, у самого, все хорошо?

Я спросил чисто из-за того, что в этот момент вспомнились мои же размышления о прошлом. Не вообще, а конкретные моменты. То золото, которое в предыдущей версии своей жизни я по его просьбе прятал Славику под матрас. Вот о нем сейчас вспомнилось. И о том, какая версия на фоне всех событий сложилась в моей голове. Что в тот раз тоже не все так просто было. И скорее всего, уж не знаю, конечно, каким образом, но тоже был замешан Симонов вместе с своей бабулей. Нет, я помню, кража была. Реально была. Потом с этой ситуацией много шума вышло. Но…по идее…почему тогда Ржавый принес золото именно к нам в дом. Почему отдал его именно мне? Так-то рискованно краденое малолетнему пацану в руки отдавать. Мало ли что он исполнит. Гораздо разумнее было бы дождаться Славика и вручить лично. Даже если золото нужно было спрятать. К сожалению, теперь я правды не узнаю. События изменились. Причем изменились так сильно, что вопрос этот однозначно останется без ответа.

— Ой, да хорошо все с ним! — Отец небрежно отмахнулся. — Петька же как пес бездомный. Он и где пожрать найдёт всегда, и где погреться. Пес имею в виду. Не Петька. У Ржавого твоего хотя бы мать есть. Какая-никакая.

Мы почти дошли к выходу из общежития, когда меня окликнул Алексей Алексеевич.

Я задержался, а батя сказал, будет ждать на улице. Сам бы он, конечно, не оставил меня наедине с воспитателем. Но Алексей Алексеевич с ходу уточнил, мол, есть важный вопрос. Надо обсудить.

— Так и при мне обсуждайте. Что за секреты могут быть. — Начал было отец.

— Вы простите, но нам нужно со Славиком побеседовать вдвоем. — Алексей Алексеевич сурово посмотрел на батю. Наивный человек. Воспитатель ведь не знает, моему родителю вообще глубоко по хрену на подобные взгляды. Если он участкового не боится за дверь выставить, что ему какой-то там Алексей Алексеевич.

— Не прощу. — Отец по-деловому кивнул и остался рядом.

— Чего не простите? — Слегка завис воспитатель от столь неожиданного поворота в разговоре.

— Вот интересный товарищ… Вы сказали, простите. Я отвечаю, не прощу. Откуда мне знаю, за что просите прощения. Может, Вы там опять Славке в тумбочку говна всякого накидали…

— Слушайте… при чем тут тумбочка…это выражение такое. Образное.

— Аааа…ну, так мы люди простые. Не надо нам ваших образных выражений. Нам, будьте любезны, говорить как есть. Но на всякий случай, если вдруг такая мысль придёт в голову Вам или Вашему этому…вот черт, забыл его имя…директору, короче. Вот если Вам такая мысль придёт в голову, Вы ж имейте в виду, Славик не один. За него заступиться есть кому. Я Вам тогда…

Батя придвинулся совсем близко к воспитателю, наклонился, а потом с радостной улыбкой сообщил.

— Я Вам ноги