Крылатые защитники Севастополя - Александр Дорохов

Техник Василий Иванько

В один из октябрьских по–весеннему солнечных дней, на которые не скупится крымская осень, я прибыл в поселок Качу, что недалеко от Севастополя. Давно отгремели залпы на фронтах Великой Отечественной войны, и годы тяжелых испытаний стали уже достоянием истории. Мне хотелось побеседовать с участником обороны Севастополя инженер–подполковником запаса В. П. Иванько.

— Сразу оговорюсь, — смущенно начал Василий Павлович, — я подвигов не совершал, да и не мог по характеру своей работы. Был всего–навсего техником самолета в 6‑м гвардейском полку. Правда, приходилось обеспечивать еще [88] и самолеты 32‑го и 7‑го полков, потому что технического состава у них не хватало. Вы ведь знаете, в каких тяжелых условиях доводилось трудиться. Однако от своих друзей — Михаила Теплых, Анатолия Гужавина, Василия Цыбко — я вроде не отставал. Во всяком случае, инженер полка Федор Макеев, человек очень требовательный, особых претензий ко мне не предъявлял. Он даже дал мне рекомендацию для поступления в партию.

Василий Павлович немного помолчал, видимо, вспоминая минувшее, и продолжал:

— Хотя мы, техники, непосредственно в боях не участвовали, а смерть и нас подстерегала на каждом шагу. Особенно опасна была дальнобойная артиллерия врага. От ее огня погибло немало моих однополчан.

— А вот у вас на руках и на лице видны шрамы. Откуда они? — поинтересовался я.

— Это следы ожогов, память об обороне Севастополя. Ну да все это пустяки по сравнению с тем, что выпало на долю летного состава. Героизм летчиков не знал границ.

Василий Павлович встал, подошел к тумбочке, стоявшей в углу комнаты, достал из нее фотокарточки однополчан, которые он хранит как драгоценные реликвии, и, показывая их мне одну за другой, с гордостью пояснял:

— Это Михаил Авдеев. Командовал первой эскадрильей, а затем и полком. Остался жив. Теперь уже давно генерал. А это — Георгий Иванович Матвеев, участник обороны Одессы и Севастополя, кавалер четырех орденов Красного Знамени. Был большой души человек. Погиб в воздушном бою. А это — Саша Касабьянц, был тогда, пожалуй, самым молодым летчиком в полку. В период обороны Севастополя ему шел всего двадцатый год.

Иванько взял следующую фотокарточку и, передавая ее мне, продолжал:

— Это — Вася Куфтин. О его подвигах неоднократно сообщалось в газетах. Вася остался жив. А это…

Многих летчиков я знал и с интересом слушал подробности о них. Но мне хотелось узнать и о самом собеседнике.

Война застала Иванько на боевом посту. В ночь на 22 июня он находился в дежурном звене на евпаторийском аэродроме. Началась ратная жизнь. Все годы борьбы с гитлеровцами он провел на фронтовых аэродромах. В обороне Севастополя Василию Павловичу выпала честь обеспечивать самолет первого Героя Советского Союза на Черноморском флоте Якова Иванова, а после его гибели другого прославленного летчика, героя первого тарана Евграфа Рыжова. [89]

Только в обороне Севастополя Иванько обеспечил около 350 боевых вылетов. И каждый раз, вернувшись из боя, летчики благодарили техника за его самоотверженный труд.

За безотказную работу самолетов Василий Павлович неоднократно поощрялся. Весной 1942 года его приняли в ряды большевистской партии.

— А откуда же все–таки у вас следы ожогов? — допытывался я.

— Как–то я шел в штаб эскадрильи. В это время началась бомбежка. Пришлось прыгнуть в щель. Когда взрывы смолкли, я вылез из укрытия и увидел, что загорелся ящик с зажигательными бомбами, а рядом находился бомбардировщик пятого гвардейского полка. У него были пробиты бензобаки, из которых вытекал бензин. Пламя быстро распространялось и в любую минуту могло перекинуться на самолет. Я подбежал к горящему ящику и стал тушить огонь. На помощь мне подоспели трое бойцов зенитной батареи, и мы начали растаскивать ящики. В спешке не заметили, как из одного выпала мелкокалиберная бомба. Взрывной волной меня отбросило метров на десять. Очнулся от нестерпимой боли: на мне горела одежда. Я хотел позвать на помощь зенитчиков, но увидел, что их раскидало в разные стороны, одного контузило, второго ранило в голову, а третьему вывернуло ногу. Одежда на них тоже горела. С большим трудом я сбросил с себя горящий китель и поспешил на помощь товарищам. К счастью, в это время подошла санитарная машина и подобрала нас. Она приходила за летчиком Сашей Касабьянцем, фотокарточку которого я вам сейчас показывал. Саша был ранен в воздушном бою в ногу, при посадке на усеянный воронками аэродром его самолет сделал полный капот и загорелся. Но тут подбежали техники и спасли летчика.

Нас доставили в лазарет, оказали помощь, а через несколько суток я был уже в Сочи, в военном госпитале.

В. П. Иванько участвовал в обороне Кавказа, в освобождении Крыма, Севастополя и войну закончил на одном из аэродромов Болгарии.

Грудь Василия Павловича украшают три ордена и пять медалей.

Схватки над морем

С целью блокады Севастополя с моря гитлеровцы создали специальную группу из 150 самолетов–торпедоносцев, 20 торпедных катеров и нескольких подводных лодок. Город [90] оказался отрезанным с суши, блокированным с моря и воздуха.

Снабжение войск оборонительного района и эвакуация раненых морским путем превратились в сложную проблему. А ведь этот путь являлся главным. Прикрытие боевых кораблей и транспортов в море было возложено на третью особую авиагруппу и экипажи группы майора Морковкина.

Нехватка самолетов и большая протяженность морских путей сильно усложняли задачу, делали ее исключительно трудной.

На удалении до 200 километров от Севастополя истребители, чаще всего это были «чайки», прикрывали корабли. Они имели подвесные бачки и могли находиться в воздухе до пяти часов.

Там, где кончались возможности истребителей, использовались колесные бомбардировщики и летающие лодки МБР‑2, которые одновременно несли противолодочную оборону. Они спасали экипажи колесных самолетов, вынужденно севших на воду.

Вражеские торпедоносцы и бомбардировщики, налетавшие на транспорты, редко добивались удачи. Экипажи самолетов прикрытия отбивали атаки гитлеровцев и принуждали их сбрасывать торпеды и бомбы куда попало.

9 мая танкер «Москва» вышел из Севастополя и взял курс к берегам Кавказа. На его борту были женщины, дети и сотни раненых бойцов. Танкер сопровождали боевые корабли. С воздуха его поначалу прикрывала пара истребителей ЯК‑1.

Гитлеровцы могли напасть с минуты на минуту. И действительно, они не заставили себя ждать. Одиннадцать ХЕ‑111 и восемь Ю-88 группами в течение нескольких часов неоднократно пытались потопить танкер. И все это время с перерывами шел воздушный бой. На смену истребителям пришли пара МБР‑2 и несколько бомбардировщиков, в числе которых был экипаж СБ капитана Павла Аккуратова. Вот что рассказывал летчик:

«В паре с лейтенантом Гоносковым я вылетел утром. Через полчаса правее по курсу мы заметили караван судов. По времени и по месту мой штурман майор Степан Чепиженко определил, что это именно тот, который нам надлежало сопровождать.

Дал сигнал ведомому. Пошли на сближение. По зигзагообразному курсированию кораблей, по вспышкам орудийных выстрелов мы поняли, что гитлеровцы пытаются атаковать танкер… [91]

Дали полный газ. Видим, вокруг кораблей на высоте не более пятидесяти метров ходят шесть торпедоносцев ХЕ‑111 и, как хищники, выбирают момент для нападения.

Штурман Чепиженко дал опознавательный знак кораблям, и оба наши самолета пошли в атаку. Гитлеровцы не выдержали лобового удара, быстро отвернули и стали уходить на полном газу. Гоносков и его штурман Коваленко преследовали их, а я вернулся к кораблям. Ведь от них далеко отрываться нельзя. Вернулся и Гоносков. И как раз вовремя. «Хейнкели» перестроились в кильватер и опять пытались атаковать танкер. Я пошёл наперерез ведущему торпедоносцу и с дистанции 400 метров открыл огонь. Пират круто отвернул и не сбросил торпеду. Я развернулся в сторону кораблей и увидел, что они ведут огонь по второму «хейнкелю», которого атаковал экипаж Гоноскова. С ходу бросаюсь на третьего торпедоносца. Он отвернул вправо, сбросил торпеду далеко от кораблей и, прижимаясь к воде, стал удирать. Хорошо — один обезврежен, прекращаю его преследовать. Сделав безуспешно еще несколько атак, торпедоносцы ушли. В общей сложности бой длился около часа»{12}.

Два гидросамолета МБР‑2 были из 116‑го полка. В состав их экипажей входили: летчики капитан Николай Тарасенко и лейтенант Павел Чигринский, штурманы старший лейтенант Василий Корниенко и лейтенант Василий Володин, стрелки–радисты старшина Павел Мирошниченко и сержант Виктор Бондарев.

Они тоже проявили мужество и отвагу. В разгар боя на ведомом самолете внезапно отказал пулемет стрелка–радиста и задняя полусфера оказалась открытой. Два «юнкерса» немедленно атаковали его. Капитан Тарасенко поспешил на помощь однополчанину. Ему удалось отбить вражеские атаки, а в это время сержант Бондарев устранил неисправность пулемета. Экипажи МБР‑2 делали все, чтобы не дать фашистам прицельно сбросить торпеды.