«Господь да благословит решение мое...» - Петр Мультатули

Он объезжал войска перед отправлением их на фронт, произносил перед ними речи, которые производили сильное впечатление. Государь вникал во многие вопросы, касающиеся военных. Известно, например, что однажды в Ливадии он преодолел сорок верст в солдатском обмундировании, с полной выкладкой, винтовкой и солдатским пайком для того, чтобы проверить пригодность новой экипировки.

Командир полка, форму которого в этот день носил Император, испросил в виде милости зачислить Николая II в первую роту и на перекличке вызывать его как рядового. Государь на это согласился и потребовал себе послужную книгу нижнего чина, которую собственноручно заполнил. В графе для имени написал: „Николай Романовъ“, о сроке службы — „до гробовой доски“»[194].

В войсках ореол царского имени был очень велик. Отношение армии к правящему монарху был особым. Независимо от личных политических симпатий и антипатий каждого воина в отдельности, войска в целом благоговели перед именем Государя. Генерал П. Н. Краснов вспоминал, как еще до войны он присутствовал на смотре, который делал казачьим частям Николай II: «Трубачи заиграли полковой марш… Государь взял на руки Наследника и медленно пошел вдоль фронта казаков. Я стоял на фланге свой 3-сотни и оттуда заметил, что шашки в руках казаков 1-й и 2-й сотен качались… Разморились! Государь подошел к флангу моей сотни и поздоровался с ней. Я пошел за Государем и смотрел в глаза казаков, наблюдая, чтобы у меня-то в моей „штандартной“ вымуштрованной сотне не было шатания шашек. Нагнулся наш серебряный штандарт с черным двуглавым орлом, и по лицу бородача-старообрядца, красавца-вахмистра, потекли непроизвольные слезы. И по мере того, как Государь шел с Наследником вдоль фронта, плакали казаки и качались шашки в грубых мозолистых руках и остановить это качание я не мог и не хотел»[195].

Николай II искренне любил войска. «Мы смотрели восемьсот солдат 1-го армейского корпуса, — писал он своей матери в 1906 году, — вернувшихся с войны, чтобы быть учителями молодых солдат своих полков. Всем раненым, оставшимся в строю, я дал Георгиевские кресты. Такая была радость увидеть этих славных людей, которые с такой самоотверженностью послужили в страшной и трудной войне»[196].

«Государь обожал армию и флот, — пишет Вырубова., - Государь говорил, что солдат — это лучший сын России».

Принц Генрих Прусский, брат кайзера Вильгельма II, писал, что Николай II — «хороший военный»[197].

Таким образом, приведенные выше сведения позволяют сделать совершенно определенный вывод о том, что Император Николай II был профессиональным военным, с хорошим и разносторонним военным образованием, включавшим изучение как стратегии, так и тактики. Конечно, он не имел академического военного образования, и руководить один проведением всех крупнейших военных операций, без помощи военных специалистов, он не мог. Но как раз в подборе таких специалистов и проявились сильные стороны Николая II как военачальника.

Николай II всегда живо интересовался вооружением своих войск, уделял ему пристальное внимание во время маневров и посещений воинских подразделений и боевых кораблей. Флигель-адъютант Николая II С. С. Фабрицкий вспоминал о посещении Императором броненосца «Наварин»: «За несколько дней до смотра началось нервничание и волнение начальствующих лиц на броненосце, не знающих, как Государь Император будет делать смотр. Все хорошо знали, что Государь любит морское дело и знает его хорошо.

При осмотре „Наварина“ был произведен детальный осмотр корабля, во время которого произошел следующий инцидент возле носовой башни в батарейской палубе, где имеется единственный весьма узкий и низкий вход в башню. Командир корабля, капитан I ранга Безобразов, крупный и грузный человек, с большим трудом пролезавший в такое маленькое отверстие, видя желание Государя войти в башню, замялся и доложил Его Величеству, что навряд ли возможно войти внутрь из-за неудобного входа. На это Государь Император ласково и спокойно ответил: „Идите, командир, вперед, а я за вами всюду пройду“. Сконфуженный командир немедленно юркнул в узкое отверстие, а за ним легко и свободно вошел стройный молодой Государь и пробыл в башне очень долго, интересуясь в подробностях действиями всех приборов и управления башней»[198].

Но прекрасное военное образование, знание службы и любовь к военному ремеслу еще не означают выдающихся военных способностей. Был ли Император Николай II выдающимся стратегом? Это вопрос неоднозначный и условный. Ответ на него представляется нам намного сложнее, чем может казаться. Кого считать выдающимся военным стратегом? По каким критериям он определяется? Сам Государь себя таковым не считал, и, если подходить к вопросу с узко профессиональной военной точки зрения, им, конечно, не был. То есть он не сочинял в течение ночи, подобно Наполеону, план кампании, не делал никаких открытий в военной науке, не определял безошибочно действия противника. «Государь не строил никаких иллюзий, — писал историк Керсновский. — Он отдавал себе отчет в своей неподготовленности военной и ближайшим своим сотрудником и фактическим главнокомандующим пригласил наиболее выдающегося деятеля этой войны генерала Алексеева, только что благополучно выведшего восемь армий из угрожавшего им окружения»[199].

Строго говоря, в русской армии почти все военачальники не обладали нужным боевым опытом для ведения такой невиданной войны. Отсутствие должного опыта руководства крупными операциями, не только у великих князей, но и вообще у военных, объясняется легко: давали знать 13 лет мирного царствования Императора Александра III — Царя-Миротворца. Да и в царствование Императора Александра II русские с европейскими армиями не воевали. Последняя широкомасштабная европейская война, которую вела Россия, была Восточная война 1853–1856 годов. Русско-японская война была локальной, да к тому же за тысячи верст от Европейской части России. Правда, в этой войне Россия столкнулась с современной японской армией, впервые узнала, что такое пулеметы и бомбометание с воздушных шаров. Таким образом, из генералов более или менее опытным можно было назвать генерала А. Н. Куропаткина, участника русско-турецкой и главнокомандующего в русско-японской войнах. Но последний его опыт был настолько неудачен, что о Куропаткине предпочитали не вспоминать. Отсутствие опыта ведения современной войны было присуще почти всем русским генералам и вообще всему военному ведомству России, которое оказалось не готовым к мировой войне. В этом, безусловно, русская армия невыгодно отличалась от германской. Немцы в начале 70-х годов провели успешную широкомасштабную войну с французами и нанесли поражение ведущему государству Европы. В ходе той войны Германия уже применила новые методы ведения войны (тяжелую артиллерию и так далее), и в ходе нее выдвинулись выдающиеся германские стратеги (Мольтке, Шлиффен и другие). Кроме того, во франке-прусской войне как боевые офицеры участвовали ведущие военачальники будущей мировой войны (Гинденбург, Людендорф, Макензен и другие).

Конечно, в ходе мировой войны и в русской армии выдвинулся целый ряд талантливых военачальников: Алексеев, Брусилов, Рузский, Плеве, Радко-Дмитриев. Но они были узкими военными специалистами и не могли, разумеется, возглавить вооруженные силы империи. В тяжелый момент испытаний мирового масштаба, каким являлась мировая война, кроме Императора Николая II, возглавить вооруженные силы было некому. Николай II, в очередной раз, один брал на себя тяжелый крест царского долга. Был ли он достаточно подготовлен к этой ноше? Конечно, нет. Он и сам это хорошо осознавал. Адмирал Бубнов писал: «Государь готовился лишь к военной карьере, которую он очень любил, и уровень его знаний соответствовал образованию гвардейского офицера, что само собой разумеется, было недостаточно для оперативного руководства всей вооруженной силой на войне. Сознавая это, Государь всецело вверил сие руководство генералу Алексееву и никогда не оспаривал его решений и не настаивал на своих идеях, даже тогда, когда эти идеи, как, например, в Босфорском вопросе, были правильнее идей генерала Алексеева»[200].

Истинная роль Императора Николая II заключалась не в руководстве военными операциями, а в его способности найти новых руководителей армии, дать им возможность свои способности применить на деле, консолидировать армию, вдохновить ее и, тем самым, остановить сползание ее к катастрофе. Он призван был успокоить своих солдат, офицеров и генералов, показать им, что в критическую минуту их Царь — вместе с ними, а значит, они победят. И с этой своей задачей Николай II, как мы увидим в дальнейшем, справился, проявив при этом незаурядные способности руководителя армии и государства. Как верно писал в своей статье писатель Г. Некрасов: «В оценке способностей полководца главным критерием является его успех, или конечная неудача в руководстве военными действиями. По русской традиции „цыплят по осени считают“. Вторым критерием является цена его побед»[201].