Литературная Газета 6409 ( № 12 2013) - Литературка Литературная Газета

- Как бы вы могли описать своё "идеальное телевидение" применительно к сегодняшним реалиям?

- Миссией средств массовой информации в идеале должно быть развитие и совершенствование аудитории. Советское телевидение времён моей юности относилось к этой задаче всерьёз, но уже к концу 1970-х слишком многие деятели искусства не просто держали фигу в кармане, но и гордились ею. Они ориентировались на массовую культуру. Между тем её вовсе не должно существовать как самостоятельного явления. Шекспир, Моцарт, Рембрандт - тоже массовая для своего времени культура. Отличие массовой культуры от "искусства для искусства" - не в уровне творчества, а в стремлении творца довести свои чувства и мысли до всех, а не только до нескольких знакомых. Что же касается глобализации, то в идеале она должна предоставить каждому человеку доступ ко всему богатству и разнообразию мира, но фактически сейчас под нею понимают причёсывание всех стран и народов под одну гребёнку. Естественно, такой трактовке глобализации можно и нужно сопротивляться. Причём как раз Россия (не только Российская Федерация, но всё, что ещё недавно именовалось Союзом Советских Социалистических Республик), располагает столь неисчерпаемым разнообразием, что может и обязана - и ради себя, и ради всего остального мира - стать центром глобализации как разнообразия.

- Существует стереотип о "четвёртой власти". Ваше участие в программе НТВ "Реакция Вассермана", к примеру, сделало вас более влиятельной персоной?

- К сожалению, я отслеживаю лишь очень малую часть действий власти, так что не берусь сказать, что какие-то из них вызваны моими высказываниями. Скорее, уж и я, и многие деятели власти черпаем сведения из примерно одинаковых источников, мыслим сходным образом и поэтому приходим к одним и тем же выводам. Резонанс я наблюдаю в основном в Интернете, ибо там проще всего найти сведения по ключевым словам. Поэтому не чувствую себя влиятельным. Но, конечно, очень надеюсь, что какие-то мои слова дойдут до лиц, принимающих решения, хотя бы в пересказе.

- Алексей Венедиктов так прокомментировал своё отношение к вашей программе: "По поводу Вассермана. У меня реакция на него отрицательная. То есть я здоров". Как вы относитесь к "Эхо Москвы" и либеральным СМИ?

- Я очень благодарен им за излечение меня самого от либерализма и либертарианства. В 1990-е и начале 2000-х я искренне веровал в эти учения о благотворности неограниченной политической - либерализм - и экономической - либертарианство - свободы личности без всякой оглядки на общество. Но видя накал страсти проповедников этих верований, я постепенно усомнился: если их впаривают столь нахраписто - может быть, без такого нахрапа их не возьмут? От этого простого вопроса начались мои собственные исследования учений о неограниченной свободе личности, через несколько лет завершённые выяснением их фундаментального противоречия принципам теории систем. Попытка устроить общество по прин[?]ципу неограниченной свободы ведёт в лучшем случае к катастрофической потере эффективности общего хозяйства (что мы и наблюдаем с начала перестройки), а то и (по выражению Томаса Хоббса) к войне каждого против всех. Все эти выводы начались с простого наблюдения: чем либеральнее СМИ, тем истеричнее. За эту наглядную демонстрацию несостоятельности их идей я им глубоко признателен.

- Ваше отношение к недавно умершему телемагнату Березовскому?

- Насколько я могу судить, для Бориса Абрамовича телевидение не было важной работой или хотя бы увлечением. Это был всего лишь один из множества используемых им инструментов зарабатывания и повышения своего влияния ради лучших условий зарабатывания. За пределами этой задачи он не вмешивался в деятельность принадлежащих ему (или - куда чаще - контролируемых им путём приватизации менеджмента, то есть подкупа руководителей структур, принадлежащих другим) средств массовой информации, а потому не влиял на развитие журналистики в целом и телевидения в частности. Его смерть последовала уже после утраты им последних остатков влияния (и денег, позволяющих надеяться на возрождение влияния), так что вряд ли хоть как-то скажется на деятельности даже тех, кого он когда-то подкупал.

- Вы живёте между Россией и Украиной. Удалось ли вам привыкнуть к политическому разделению этих ныне отдельных стран?

- Полагаю, разделение России на части - включая Российскую Федерацию и Украину - вряд ли переживёт нынешнее десятилетие. В годы финансового бума  ещё сохранялась надежда на преодоление разрушительных экономических последствий разрушительной политики. Теперь же - в разгар второй Великой депрессии - очевидно: нет у нас иного способа выжить, кроме единства. Причина этого - тема отдельной публикации, но в самом факте уже невозможно сомневаться. Полагаю, политики, не способные или не желающие понять это, рано или поздно будут отстранены от власти своими народами.

- Существуют ли перспективы объединения России и Украины или хотя бы экономической интеграции в рамках таможенного союза?

- Технология воссоединения Украины с остальной Россией давно вычислена. Ввод её в действие - вопрос политической воли. А на неё давят Соединённые Государства Америки, опасающиеся возрождения нашего былого величия: они более полувека назад приняли директиву Совета национальной безопасности, требующую не допускать появления в мире какой бы то ни было силы, способной препятствовать их своеволию. В какой момент сложится обстановка, позволяющая пренебречь этим давлением, - не берусь гадать. А пока и СГА, и Европейский союз готовы пообещать Украине что угодно (а порою даже дать что-то реальное), лишь бы удержать её подальше от Российской Федерации. Да и самим правителям Украины это выгодно. Ведь (по данным опроса, проведённого в 2008-м знаменитой социологической фирмой Gallup) 5/6 граждан Украины по родному языку русские, так что после воссоединения Украина сольётся с Российской Федерацией в единую Россию, не нуждающуюся в отдельных киевских правителях, независимых от своих избирателей.

Для воссоединения нужны правители, заботящиеся о своём народе и о своём политическом будущем больше, чем о похвалах и упрёках из Вашингтонского обкома. К сожалению, в обеих республиках такие политики составляют явное меньшинство, ибо всё тот же Вашингтонский обком располагает мощными средствами психологического (а порою и юридического) давления. Но, полагаю, президенты Путин и Янукович менее склонны противодействовать воссоединению, чем их предшественники.

- Как вы оцениваете перспективы федерализации Украины?

- Как практически недостижимые. Нынешняя унитарная конструкция делает Украину зависимой от Галичины, контролирующей Украину не только через психологическое давление, но и через моральное оправдание украинского сепаратизма галицким национализмом. В Галичине - в отличие от Украины - русские сейчас составляют явное меньшинство, и полное единство Галичины с Украиной оправдывает отделение Украины от остальной России. В то же время унитарность позволяет Галичине получать громадные дотации от общегосударственного бюджета - то есть от русских регионов (Донбасс, Новороссия, южное Поднепровье, Слобожанщина), жизненно необходимые, ибо уже в первое десятилетие независимости Галичина полностью уничтожила наследие ненавистных москалей - развитую промышленность и ориентированное на неё образование. Федерализация позволит русским регионам ощутимо сократить этот поток дотаций из своего кармана, а своим трудом Галичина не выживет. Поэтому Галичина одновременно заявляет о своей готовности исполнять только те законы Украины, которые нравятся ей самой, и в то же время истерически запрещает русским регионам любые намёки на подобное же поведение.

- Вы неоднократно заявляли, что являетесь марксистом. Как вам кажется, существует ли сейчас мода на марксизм?

- Моды на марксизм нынче нет. Есть осознание правоты этого учения, вызванное прежде всего нынешней второй Великой депрессией: ведь возникла она именно потому, что страны, всё ещё почему-то именующие себя развитыми, отказались от последних остатков социализма в управлении своим хозяйством и вернулись в тот самый незамутнённый разумом рынок, какой исследовал Карл Хайнрихович Маркс ещё полтора века назад. Собственно, и я вернулся к классическому марксизму (после обширных блужданий по многим другим направлениям экономической мысли) прежде всего под давлением неопровержимых улик, порождённых общемировым кризисом. Возврат же к социализму неизбежен не только в порядке выхода из кризиса, но и по чисто техническим причинам.