Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 4) - Ю Фельштинский

Г. Зиновьев 11 августа 1927 г.

ПИСЬМО КРЕСТИНСКОМУ В БЕРЛИН

Дорогой друг!

Ваше письмо удивило и огорчило меня, а рассказы товарищей, беседовавших с Вами - еще того более. Оторванность не проходит безнаказанно.

Вы пишете, что заявление 84-х* не следовало-де подавать, оно, по-вашему, явилось несвоевременно, обострило и пр. и т. п. Товарищи, выдвинувшие мысль о подаче коллективного заявления, натолкнулись первоначально на возражения и здесь, такого же, примерно, рода, как и Ваши. Число возражавших было значительно. Сейчас не осталось ни одного товарища, который не признавал бы, что коллективное заявление явилось в высшей степени своевременно, что оно чрезвычайно укрепило оппозицию и именно этим смягчило тот удар, который ей готовилась нанести фракция Сталина. Это подтверждается не только смыслом совершившихся с того времени событий, но и теми непосредственными сведениями, какие мы имели из другого лагеря. Попробуйте же переоценить этот пункт, - и Вы придете к переоценке ряда других Ваших утверждений.

Отношения крайне обострились не вследствие того или другого "неосторожного" шага, а вследствие резкого обнаружения глубочайших разногласий в связи с событиями китайской революции. В день переворота Чан Кайши, предсказанного нами, мы сказали: "Сталин вынужден будет удесятерить свою борьбу против оппозиции". Как можно было избегнуть этого? Одним путем: замолчать совершенные ошибки или преуменьшить их, не сводя к их принципиальному корню - чисто меньшевистской линии. Но это значило бы стать на путь идейной измены. Если же выполнять свой долг и называть вещи своими именами, то вопрос о "тоне" получает второстепенное значение. Наконец, и в "тоне" * "Заявление 83-х". - Прим. сост.

право же, мы не допускали никаких излишеств. Именно острота и глубина разногласий по вопросу о Китае и Англо-Русском комитете подсказала Сталину мысль: раздавить оппозиционную верхушку как можно скорее. Коллективное заявление распределило ответственность на большее количество плеч и этим сразу смягчило удар.

Ключ к внутрипартийным вопросам и на этот раз, как всегда, - в классовой линии. Если бы у Вас были сомнения по китайскому вопросу или по Англо-Русскому комитету, - тогда другое дело. Но я не хочу допускать и мысли, что в этих двух вопросах у Вас могут быть сомнения. Во всей истории большевизма вряд ли можно еще найти пример, когда бы события помогли в такой короткий срок обнаружить с такой стопроцентной полнотой неправильность сталинской линии и правильность нашей.

Некоторые товарищи рассуждают так: внутрипартийный режим у нас действительно невыносим; что касается других вопросов, то там можно еще поспорить. Внутрипартийный режим рассматривается как нечто самодовлеющее. Спрашивается: почему же плох режим? Вследствие дурного характера Сталина, что ли? Нет, партийный режим есть функция политической линии. Именно потому, что Сталин ставит ставку на Чан Кайши, Перселя, на чиновника, на деревенские верхи и пр., он вынужден проводить свою политику не через сознание и волю пролетарского авангарда, а нажимая на него аппаратно, сверху, и тем отражая и преломляя давление других классов на пролетариат. Этим же объясняется бешеная борьба против оппозиции, противодействующей этому давлению.

Обывательская философия насчет того, что если "не обострять", промолчать, выждать, отойти к сторонке, - то дело образуется само собою, философия эта ровнехонько никуда не годится. Дело идет о сохранении преемственности в развитии революционно-партийной мысли, о воспитании революционных кадров, которые оказались бы способны дать политике необходимое направление в соответственных условиях. Без этого ошибки Сталина и распад его группы будут означать только дальнейшее сползание всей политики вправо. Это и есть путь Термидора, т. е. такой путь, когда классовый сдвиг власти происходит не путем замены одной партии другой партией, а путем перегруппировки элементов одной и той же партии. Это есть путь раскола и катастрофы революции. Противодействовать этому (совершенно не обязательному) исходу можно не пассивностью, не выжиданием, а безжалостным марксистским анализом всех происходящих в стране и партии процессов, беспощадной критикой сползания руководящей политики, воспитанием кадров, сохранением большевистской преемственности, -- т. е. тем именно, что делает сейчас оппозиция.

Нельзя решать раньше вопрос о тоне, об остроте борьбы, о темпе ее, а затем уже приспособлять к этому политическую линию. Разумеется, вопрос о том, с какой степенью резкости выступать на ИККИ или на пленуме, имеет очень серьезное значение. Но спорить об .этих вопросах имеет смысл лишь после того, как твердо условишься насчет основной

линии. Малейшее замазывание глубины разногласий по основным вопросам внутренней политики Коминтерна, есть преступление, есть сползание к сползающим, есть ликвидация партии, есть подготовка раскола в будущем, а вместе с тем и подготовка краха Октябрьской революции.

Дальнейшие и притом глубочайшие перегруппировки в партии безусловно неизбежны. Справа последует ряд жестоких ударов. При твердой линии оппозиции, в партийной массе ускорится дифференциация -со сдвигом пролетарских элементов влево. Решают пролетарские элементы партии. Только такая дифференциация может обеспечить единство на революционной основе. Всякий другой путь борьбы за единство партии будет иллюзорным, фальшивым, небольшевистским.

Я глубочайшим образом убежден, что если Вы приехали бы сюда на неделю-другую и по-настоящему бы приобщились к партии, Вы убедились бы в том, что политика, которую мы теперь ведем, есть единственно возможная политика.

Л. Троцкий 12 августа 1927 г.

ИТОГИ АВГУСТОВСКОГО ПЛЕНУМА

I

Августовский пленум собрался в обстановке серьезных поражений большинства ЦК в области международной политики (поражение китайской революции, вызванное в значительной мере полу меньшевистской политикой Коминтерна, крах Англо-Русского комитета, часть которого оказалась в числе прямых пособников империализма, крах предсказаний Сталина, что англичане не посмеют рвать) - как и в обстановке укрепления оппозиции (слияние оппозиционного блока в одно целое, выступления оппозиционеров во всей стране в громадном количестве % ячеек, заявление 2 500 оппозиционеров). Несмотря на это, Сталин поставил себе целью на этом пленуме, не признавая ни одной из совершенных ошибок, перейти к бешеному наступлению против оппозиции и добиться ее раскола, ее идейного отступления и, деморализовав таким образом ее ряды, исключить из ЦК тт. Троцкого и Зиновьева. Если бы это ему удалось, он очистил бы путь к серьезной дальнейшей передвижке соотношения сил в партии, а тем самым и в стране. Исключение признанных вождей оппозиции из ЦК, облегчило бы в значительной мере расправу с оппозицией, исключение ее из рядов партии и пуска в ход против нее силы государственного аппарата. Но Сталин не учел двух моментов: во-первых, того, что поражения его политики значительно подорвали его авторитет в широких слоях партийного актива и партийной бюрократии и, во-вторых, что и верхушке партии, сползающей на практике с ленинской линии, не легко было идти на акт исключения, сигнализирующий этот "спуск на тормозах" и ставящий вопрос о том, куда идет партийный курс. Он не учел также силы единства оппозиции и силы ее сопротивления. В результате обоих просчетов, он был принужден к тактическому отступлению. Ошельмовав оппозицию, он отказался

от исключения ее вождей. Это отступление только тактическое, ибо Сталин и его группа не отказались от основной цели: исключения оппозиции из партии. Он отступил, дабы тем сильнее ударить. Он надеется на то, что в ближайшие месяцы ему удастся накопить доказательства о фракционной работе оппозиции, и с этим материалом в руках начать наступление, направление которого приготовлено в резолюциях пленума. Это наступление пойдет по следующим вопросам: а) вопрос об опасности термидорианского перерождения партии; б) вопрос об отношении оппозиции к войне; в) вопрос об опасности раскола, или иначе формулируя о двух партиях.

II

Уже первые два дня после пленума полностью разоблачили тактический план группы Сталина и расшифровали смысл его решений о "помиловании" тт. Троцкого и Зиновьева. На московском и ленинградском партактиве дан лозунг: ЦК последний раз проявил уступчивость по отношению к оппозиции, что надо тщательно следить за тем, прекратила ли она фракционную работу и обрушиться беспощадно в случае малейших признаков продолжения работы, В прессе идет в дальнейшем травля, а что более всего симптоматично, - попытки выступления оппозиционеров на партактиве были сорваны малыми организованными группками. В то время, когда Углановы лицемерно призывали дать высказаться, малые, сплоченные, организованные группы срывали шиканьем и свистом попытки объясниться с партактивом. Это предвещает, что t никакой действительной дискуссии, даже в продолжение нескольких недель, фракция Сталина не даст. Травя оппозицию в продолжение всех предстоящих месяцев, она, в лучшем случае, даст возможность в продолжение двух-трех недель напечатать несколько оппозиционных статей, которые дадут ей возможность ссылаться позже на то, что "партия имела возможность выслушать обе стороны". Группы же хулиганов постараются "доказать", что партия так "осведомлена и выросла", что она не нуждается в выступлениях оппозиционеров и не хочет их слушать. Встает вопрос: а как же относится к этому партийная масса, почему она терпит это издевательство? В Московском активе, среди трех тысяч ее участников, было много сотен честных партийцев, которые хотели добросовестно разобраться в вопросах. И даже среди низов чиновничьего аппарата сотни людей, уже из простого любопытства, выслушало бы с интересом оппозиционеров. Об этом свидетельствовали разговоры в кулуарах. Но эта часть актива не сумела или не хотела выступить против срывателей. Почему? Она недостаточно обеспокоена положением и поэтому не идет на риск сопротивления крикунам, зная, что за теми стоит партаппарат.