Сципион Африканский. Победитель Ганнибала - Бэзил Харт

Эти депутаты не были, как «штафирки» войны 1914—1918 гг., замечательны только своим невежеством в военных делах. Как большинство римлян, они обладали военной подготовкой и опытом, и никакое очковтирательство их бы не обмануло. Перед лицом такого вердикта странно, что историк с репутацией Моммзена еще раз принял за чистую монету злобные нападки Фабия и повторил от своего лица мнение, что Сципиону не удавалось поддерживать дисциплину.

Только штатский историк, невежественный в военных делах, мог вообразить, что армия без дисциплины могла выполнять сложные римские боевые маневры и довести приготовления до такой эффективности, которая не только получила одобрение, но вызвала энтузиазм у экспертной комиссии.

По возвращении в Рим горячие похвалы комиссии побудили сенат проголосовать за переправу Сципиона в Африку и за позволение ему отобрать себе из тех войск, которые были на Сицилии, людей, которых он хочет взять с собой. Ирония этого неохотного и запоздалого позволения была шита белыми нитками. Он получил благословение, и это было все. В предприятии такого масштаба он получил от сената еще меньше поддержки, чем Ганнибал от Карфагена. Из римских войск, кроме его собственных добровольцев, на Сицилии находились только остатки 5-го и 6-го легионов, разгромленных при Каннах и в наказание за поражение отправленных в ссылку на Сицилию. Менее проницательный командир поостерегся бы положиться на войска, претерпевшие такое унижение. Но «Сципион был очень далек от презрения к этим солдатам, ибо знал, что поражение при Каннах вызвано не их трусостью и что не было в римской армии солдат, которые служили бы так долго и были столько опытны в различных видах битв». Они, со своей стороны, горели желанием смыть незаслуженное клеймо позора, и, когда он объявил, что берет их с собой, он мог быть уверен, что этим знаком своего доверия и великодушия он завоевал их безграничную преданность. Он инспектировал их каждого по отдельности, одного за другим, и, отделив негодных к службе и заполнив их места собственными людьми, довел численность каждого легиона до 6200 пехотинцев и 300 конников.

Римские отчеты сильно разнятся в вопросе о численности войск, погруженных на суда, и даже во времена Ливия неопределенность была так велика, что историк не решился высказать свою оценку. Самая низкая оценка – 10 тыс. пехоты и 200 конницы, вторая – 16 тыс. пехоты и 1600 конницы, третья, и максимальная, – 35 тыс. пехоты и конницы. Первая опровергается ранее приведенными фактами, которые, кажется, указывают на вторую оценку как наиболее достоверную. В любом случае для намеченной цели сил было явно мало.

Есть поразительная параллель между положением и численностью войск Сципиона в 204 г. до н. э. и войск Густава-Адольфа в 1630 г. н. э., когда король шведов пересек Балтику, нацелившись в сердце имперского могущества. Оба войска, хоть и небольшие числом, были выкованы полководческим гением и личным магнетизмом вождя, сделавшись превосходным орудием войны – кадровой армией, основой дальнейшей экспансии. Сама африканская экспедиция и ее триумфальный успех целиком являются заслугой Сципиона, как показывает, например, цитата из Моммзена, далеко не дружественно настроенного автора: «Было очевидно, что сенат не назначал экспедиции, но просто допустил ее; Сципион не получил и половины тех сил, которые ранее были отданы под команду Регула, и ему отдали те самые войска, которые сенат несколько лет намеренно подвергал унижениям. Африканская армия была в глазах сената последней надеждой опозоренных легионеров и добровольцев; в любом случае государство не имело веских причин сожалеть об их потере». И однако, многие историки утверждают, что победа Рима в Пунической войне объясняется мощной поддержкой его полководцев со стороны государства, а поражение Карфагена – противоположными причинами!

Мало того что силы Сципиона были слабы. Ситуация в Африке за время годичной задержки, вызванной необходимостью собрать и обучить экспедиционный корпус при отсутствии помощи из Рима, – задержки, еще затянувшейся из-за расследования в Локрах, изменилась к худшему. Гасдрубал, сын Гискона, по возвращении из Испании разрушил недавно приобретенное влияние Сципиона на Сифака, выдав за него замуж свою дочь Софонисбу и взамен заставив Сифака возобновить союз с Карфагеном. Опасаясь, что Сифак все же останется верен своим старым клятвам перед Сципионом, Гасдрубал «сумел воздействовать на нумидийца, околдованного любовью, и, призвав себе на помощь ласки невесты, заставил его направить посланцев к Сципиону на Сицилию и просить его «не высаживаться в Африке, полагаясь на прежние обещания». Сифак умолял Сципиона перенести войну куда угодно, уверяя, что он, Сифак, сможет поддерживать нейтралитет и добавляя, что, если римляне придут, он будет вынужден сражаться против них.

Страсть победила дипломатию. Можно себе представить, каким ударом это послание оказалось для Сципиона. Однако он решил исполнить свой план, сняв только негативный моральный эффект, который мог проявиться при известии об измене Сифака. Он немедленно отправил посланцев назад, строго напоминая Сифаку о его договорных обязательствах. Далее, понимая, что посланцев видели слишком многие и молчание об их визите только будет способствовать слухам, Сципион объявил войскам, что посланцы, как ранее Масинисса к Лелию, приезжали затем, чтобы убедить его поторопиться со вторжением в Африку. Это был ловкий ход, ибо истина могла бы вызвать тяжелый моральный упадок в критический момент. Сципион лучше, чем военные власти в 1914 г., понимал психологию толпы и знал, что ведомые находят наихудшее объяснение молчанию вождей и что для них отсутствие новостей означает всегда плохие новости, что бы там ни говорилось в пословицах.

Глава 9

Африка

Итак, весной 204 г. до н. э. Сципион погрузил свою армию на суда в Лилибее (современная Марсала) и отплыл в Африку. Его флот состоял из 40 военных кораблей и 400 транспортов, на борту была вода и рационы на 55 дней, причем на 15 дней пища была заранее приготовлена. Была сделана диспозиция охраны конвоя военными кораблями, и каждый класс судов нес по ночам свои огни – по одному у транспортов, по два у военных судов и три огня на флагманском корабле самого Сципиона. Стоит отметить, что он лично надзирал за погрузкой войск.

Громадная толпа провожала флот: не только жители Лилибея, но и депутаты со всей Сицилии – для оказания чести Сципиону, и войска, которые оставались на острове. На рассвете Сципион произнес прощальную речь и молитву, затем труба дала сигнал поднимать якоря. Подгоняемый сильным попутным ветром флот быстро пересек море и на следующее утро с восходом солнца корабли были в виду земли и могли различить мыс Меркурия (теперь мыс Бон). Сципион приказал кормчему править дальше на запад, но густой туман заставил флот отдать якоря. На следующее утро ветер рассеял туман, и армия высадилась на мысе Фарина (Эт-Тиб), в нескольких милях от важного города Утика. Безопасность высадки была сразу же обеспечена разбивкой укрепленного лагеря на ближайшей возвышенности.