Осознание - Вадим Еловенко

Но даже такая неприятность не помешала мне. Наоборот, я, веселясь, стал разбираться с креплением. И, наконец, справившись с ним, как позже оказалось неверно, я попробовал поднять крыло, используя кольца на фалах для управления и двигаясь вперед. Только раз мне удалось правильно его поднять и, натянув резко кольца, оторваться на мгновенье от земли. Нет, я даже трех метров не пролетел. Я больно упал и, лежа на спине, наблюдал, как опускается небесный парус. Но даже этого мгновенья мне хватило, чтобы понять - я знаю, что я хочу. Я хочу летать. Я хочу летать, пусть не как птица. Пусть не как во сне - легко и невесомо. Но я до слез хочу оторваться от этой проклятой изуродованной земли. С ее городами - кладбищами… с ее изувеченными людьми.

Там, в небесах мне никто не будет указ. Ни глядящие, ни начальник завода, ни те, кто вечно стремятся, опорочив других, добиться себе каких-то благ… меня там не достанут. Там буду я, редкие птицы, солнце и Бог. Бог оставил землю, отдав ее на растерзание людишкам. Но небо он еще не отдал им на уродование. Небеса были так же по-весеннему сини. Солнце ласково грело меня, лежащего на ледяном бетоне. И прозрачный воздух звал меня раствориться в нем.

Больше вариантов у меня не стало. Уже тогда, лежа на бетоне, я понял, что буду летать.

Поднявшись, я выпутался из строп и стянул с себя крепление. Мне надо было теперь аккуратно уложить это крыло. Но откуда ж мне было знать, как это правильно делается. Я просто расстелил и разгладил его по бетону, предварительно убрав торчащие тоненькие стебли и мусор, и свернул его рулоном. А вытянутые по земле стропы… короче ими я обмотал получившийся валик и согнул тот пополам. Интересно, мне сейчас… чтобы со мной сделал мастер-инструктор за такую укладку? Морду бы набил за попытку порчи имущества?

Как вы понимаете, второе крыло я увалял так же. И уложил их оба в багажник моей машины. Я ни за что бы больше не расстался с ними. Это была моей самой большой драгоценностью в мире. Даже интерес к машине блек перед интересом к небу. К солнцу. Сев за руль, я достал атлас дорог и подумал, что мне надо найти какие-нибудь высоты в округе. Я знал, что планеристы всегда с высот взлетали. И потом парили. Некоторые поднимались на восходящих потоках так высоко, что были еле различимы. Я не надеялся, что мне удастся быстро овладеть полетами, но я обещал себе стараться и не рисковать лишний раз.

На карте ближайшие возвышенности были в пятидесяти километрах от города. Я был так расстроен. Я понимал, что это всего час езды. Ну, час обратно. На месте пару часов… но мне еще была назначена встреча на заводе с мастерами второго и третьего цехов. И надо было на нее успеть к шести вечера. Пожевав нижнюю губу, я отложил атлас и завел машину. Ну, значит не судьба, подумал я и повел машину в город.

Я успел заехать на нелегальный рынок и купил себе несколько книг на две единицы за штуку. Чтение - это все-таки единственное, что мне оставалось вечером. Старик, что продавал книги, не рассчитывал что-то с этого выручить. Словно он просто так рисковал, стоя на нелегальной точке и торгуя никому не нужными в этом мире творениями фантазии. Но подошел я, и он оживился. Растягивая свои сухие шелушащиеся губы, он мне нахваливал один фантастический роман, который, по его словам, воспитал не одно поколение в мечтах о звездах. Но я объяснил старику, что я пришел за книгами о жизни. О нормальной, простой, которой мы больше не увидим. Это была самая лучшая фантастика. Она называлась реальностью прошлого. Я взял один роман про финансового гения и один толстый роман о людях, чьи судьбы сплелись в одну благодаря тяжелым испытаниям, выпавшим на их долю.

Кинув их на соседнее сиденье, я поехал на завод. Была еще половина пятого и я слонялся по цехам, здороваясь с теми, кого тоже нужда пригнала в выходной на работу. Первый цех за некоторым исключением был в полном составе. Нашлось еще несколько авантюристов, что решили себе автомобили сделать. Вот первый цех в свой выходной бурно делал деньги. Поболтав с начальником цеха, я вернулся к себе и, заварив чаю, стал ждать, когда ко мне заглянут мастера второго и третьего цехов. Они пришли за пятнадцать минут до срока и, тоже налив себе по кружке чаю, сели слушать меня. Я, не откладывая, ввел их в курс дела, что поручил мне начальник завода, и они долго с сомнением переваривали полученную информацию. Потом, особо не нервничая по поводу предстоящей авантюры, они разошлись, взяв таймаут до следующего дня. Ни я, ни начальник завода не беспокоились, что эти люди побегут к глядящим докладывать о нашей задумке. Все были слишком связаны, чтобы так вот подставлять друг друга. Одно дело отказаться - это они могли. Другое доложить.

Я закрыл цех и поехал к себе домой. Мне было даже не особо важно, какое решение примут мастера. Это было важно начальнику. Я ехал по городу и впервые в этом году открыл окно, радуясь уже прогретому на улицах города ветерку и яркому солнцу.

Уже внутри района глядящих я передумал ехать домой и направился в развлекательный клуб. Ну, могу я себе хоть раз позволить воспользоваться теми привилегиями, которые стали мне доступны.

В клубе народу можно сказать почти и не было. Рано еще было для его заполнения. Что-то около восьми. Я поел, заказав жаренные куриные грудки с картошкой. Из выпивки у них оказался шикарный ассортимент, вот только я ничего в этом деле не понимал. Привыкнув к водке и самогону, я заказал себе только ради разнообразия коньяк. Те же сорок градусов, как в водке, но другие ощущения во рту и другое тепло в желудке. После третьей рюмки я почувствовал легкий хмель. Мой столик очистили и сказали, что с девяти начинается уже сама программа вечера. Расплатился я с деланной небрежностью. Сумма за ужин была большая, шестьдесят две единицы. Я попросил себе еще коньяка и шоколад если есть. Не поверите, просто жутко захотелось шоколада. Я так давно его не ел, что, увидев на соседнем столике у девушки шоколад, просто слюной чуть не изошел. Мне все это подали. Я заплатил еще десять единиц и отпустил официанта. Закурив свою папиросу, я наслаждался тем, чего был лишен эти долгие три с половиной года. Меня даже не сильно взволновало, что девушка от запаха моей отравы морщится и делает рукой жесты, словно разгоняет дым, хотя я выдыхал строго вверх, рассматривая странный балкон по периметру на уровне второго этажа. Наверное, уже сами строили, после того как восстановили здание. Балкон не вязался с помещением и был как бы лишней лепниной на стене. Но, судя по тому, что на нем было достаточно народу, он оправдывал свое существование, давая мнимую отдаленность от всего остального зала. Заметив жесты девушки, я, чувствуя раскованность, спросил ее:

- Вы не курите?

- Такое дерьмо нет. - ответила она, даже не взглянув на меня. Я хмыкнул. Ну, да. Ну, дерьмо. Но я к нему привык.

- Я привык к ним. - сказал я девушке, пожимая плечами.

- А я нет. И мне не нравится этот запах. - сказала она резковато. - Вы можете не дуть в мою сторону?

Я кивнул и старался вообще выдувать вправо от себя. Докурив и потушив папиросу, я набрался смелости и спросил:

- Вы ждете кого-нибудь? Или? - сказал я, думая, что вполне ясно, что может означать «или». Или она просто тут одна и хочет с кем-либо отдохнуть.

- Жду. - коротко ответила девушка и я, кивнув и сказав «Ну тогда извините», стал дальше рассматривать зал.

Я ждал начала программы просто, потому что уже был сыт, мне было хорошо и идти домой, совершенно не хотелось. Тем более что хотелось узнать, что официант подразумевает под словом программа. Сидя и изредка куря в сторонку, чтобы не раздражать симпатичную, но такую резкую девушку, я дождался начала представления.

Сначала выступали два юмориста, передразнивая друг друга и пытаясь шутить над глядящими, которых в зале было масса. Не сказать, что было совсем не смешно, но как-то не то, что я ожидал. Под их насмешки над залом и друг другом я допил коньяк и заказал себе еще, сразу расплатившись. Я осознавал, что потратил свою дневную зарплату, но нисколько пока не жалел, даже не смотря на не очень удачное начало программы. Но когда после юмористов на сцене появился парень и под сопровождение гитары запел, я поднялся и пошел к выходу. Опять-таки, не потому, что парень совсем уж плохо пел. Просто, чем тратить время на такое, я уж лучше книгу почитаю новую, решил я. К моему удивлению, то, что я поднялся и вышел в самом начале выступления, привлекло массу внимания. Воздержанно возмущенные взгляды провожали меня до самых дверей. Будто я что-то не так сделал или кого-то оскорбил. Мне было конечно неудобно, но что я мог поделать? Вернуться обратно и сесть?

На улице я закурил и, застегивая куртку, пошел к машине. Открывая замок двери, я заметил выходящей из здания клуба девушку, что сидела за соседним столиком и так негативно отнеслась к моим папиросам.

Она, казалось, была удивлена, что водителем одного такого заделанного внедорожника на весь город оказался я. А я, не особо огорчаясь по поводу так рано для меня заканчивающегося вечера, вырулил с площадки перед клубом и покатил домой. В зеркальце я видел, что девушка зашла обратно. И чего она выбегала?