Ричард Длинные Руки — Вильдграф - Гай Орловский

— Разумное решение, — сказал я горячо, — я так люблю эти «потом», просто обожаю! Разумные люди не должны поддаваться первому желанию, оно всегда благородно, а должны подходить более прагматично, мы же интеллигентные люди! Я могу быть полезен, я угадал?

Он прошептал:

— Как много слов… Да, можешь. А награда превзойдет все твои ожидания.

— Что я должен делать? — спросил я. — Только скажите, господин Аменхотеп… Тьфу, привязалось же! Как вы отчетливо видите, я готов все сделать для вас. И даже больше.

На его сморщенном лице проступила гримаса, наверное, у стариков это улыбка.

— Еще бы… Но ты сделаешь не из страха, а за награду.

— Я готов, — сказал я, стараясь не представлять, как его палец чуть сильнее прижмет спусковую скобу, и ледяной удар превратит меня в замороженную глыбу. — Что делать, только свистните! Или кивните.

Он прошамкал:

— Совсем пустяк…

— Куда-то идти? Кого-то убивать?

Он чуть поморщился.

— Зачем… Все здесь… Просто доливать воды… совсем недолго… Только доливать…

Я переспросил с недоверием:

— Всего-то? Вы тот самый ужасный Гизелл?

Он криво улыбнулся, морщинистое лицо перекосилось в ужасной гримасе.

— Удивлен?

— Еще бы, — пробормотал я. — Я, вообще-то, дурак… И всякий раз попадаюсь.

Он прошепелявил:

— На чем?

— На всем, — объяснил я с досадой на собственную дурость. — Когда-то в детстве, увидев пожилого серьезного дядьку, которого называли принцем Чарльзом, кричал со слезами, что это неправда. Мол, все принцы — юные мальчики! Ну не мог я, чтобы мою светлую детскую мечту растоптали так безжалостно! Вам трудно поверить, но учеников чародеев до сегодняшнего дня считал подростками, не дурак разве? Сам знаю, что учиться можно начинать в любом возрасте, как и вообще всю жизнь учиться… а все-таки попадаюсь на стереотипах. Закостенелость мышления, да?

Он прошамкал:

— На стереотипах… Новое слово, хотя значение улавливаю. Жаль, могу не успеть узнать многое…

— Вам… плохо?

Он ухитрился чуть качнуть головой.

— Это называешь плохо? Это ужасно… Как видишь, мой час близок.

Я спросил:

— Тогда зачем? Зачем вы захватили эту… лабораторию? Он зыркнул на меня почти враждебно.

— А чья она?

— Магистра Жакериуса, — ответил я невинно, — так говорят… Но мне вообще-то все равно, я дарвинист.

Он поморщился.

— Да кто так говорит? Простому народу все равно, как зовут мага. Магистр Жакериус слишком неспешен. Он видел, что умираю от старости, но пальцем не шевельнул! Почему бы ему не помочь мне продлить жизнь?

— Возможно, — сказал я осторожно, — не умел?

Он покачал головой.

— У него было почти все для продления жизни еще на десяток лет. И все компоненты с великими трудностями добыл я! Осталось найти пару ингредиентов… Но он преспокойно собирался дать мне умереть…

— Нехорошо, — согласился я. — Но магистр весьма сердит. Вы отняли у него все. Вероломно.

— Знаю, — ответил он скрипучим голосом, закашлялся, я с надеждой смотрел на Ледяную Иглу, однако колдун все еще держит крепко, а ствол смотрит мне в грудь. — Сейчас он ничего не сможет, а как только я верну себе молодость, сам побываю в урочище Серого Вепря! И тогда уже он будет моим слугой…

Губы его мстительно кривились, глаза сверкали лютой злостью, а задышал с такими надсадными хрипами, чтя стержень Ледяной Иглы отклонился от цели, а потом и вовсе опустился к полу.

Я, уже не опасаясь смертельного удара, медленно подошел, стараясь не пугать резкими движениями, положил руку ему на высохшее, как у пролежавшей под солнцем пару лет мертвой лягушки, плечо.

— Успокойтесь, успокойтесь… А чем поможет урочище?

— Его сердце там, — сообщил он.

— Сердце?

Он буркнул:

— Есть такой очень редкий и опасный способ. Когда стану моложе, доберусь… Именно потому я и захватил эту лабораторию, чтобы не просто продлить жизнь на жалкие десять лет, а вернуть вообще молодость! Шанс есть, есть…

Я либо вот-вот умру от старости, либо рискну… тем немногим, что у меня осталось. Если получится то, что подготовил, то получу не жалкие десять лет, а верну свою молодость, свою силу, свой запас сил…

— Да, — согласился я с неловкостью человека, у которого в запасе и здоровье, и молодость, — это, наверное, хорошо… но все-таки как-то маловато.

Он посмотрел как на явного придурка, но ничего не сказал, лишь вздохнул, потом прошептал:

— Других путей нет… Если жив — у тебя есть все… если нет — ничего… А душа этого не приемлет.

Я сказал с невольным сочувствием:

— Но… почему же… Я знаю одного, умер, но живет при зраком. И такое ему нравится.

Умирающий маг спросил с недоверием:

— Как это возможно? Быть призраком — хуже смерти… Так говорят.

— Хуже смерти ничего нет, — возразил я. — А он теперь носится по свету, легко проходит сквозь стены, для него тысячу миль — один миг, видит все, что хочет, слушает, наблюдает…

— А прикоснуться?

— Этого не может, — признал я, — но для него это не такая уж и потеря. Как он говорит…

— Кем он был?

— Некромантом, — ответил я. — Причем не слишком… великим. Даже не крупным.

Маг сказал с недоверием:

— Это невозможно! Некроманты идут в ад.

— Этот носится по всему королевству, — сказал я. — Могу позвать, увидите сами…

Он сказал поспешно:

— Нет-нет, не сейчас. Я должен сперва осмыслить.

Тем не менее я тихохонько, чтобы не услышал Гизелл, позвал Логирда. В ответ тишина, я позвал громче, настойчивее, наконец уже сосредоточился изо всех сил, чего раньше не требовалось, сконцентрировался и послал четкий зов.

Увы, похоже, и Логирд ограничен в передвижениях, как тот же Подземный Вихрь или даже всемогущие демоны Юга. То ли здесь маги обезопасили свой Гандерсгейм, то ли защита действует еще со времен Древних. Кроме общего закона: магия Юга не может преодолеть барьеры Севера, а северная — защиту Юга, наверняка есть и региональные запреты и просто закрытые зоны, как с различными уровнями допуска. Это не значит, конечно, что маги постоянно не пробуют защиту противника или просто соседа на прочность с разными новыми штучками и заклинаниями, но против старых защита срабатывает пока что без сбоев.

— Я сам был воином, — хрипло заговорил он с кривой усмешкой то ли презрения, то ли снисхождения к своей дурости. — Носился по землям с обнаженным мечом, рубил, грабил, насиловал… Только мне, в отличие от других, хватило и десятка лет, чтобы начинать понимать…

Он задумался, пожевал дряблыми губами. Я не дождался, спросил тихо: