Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом - Ханох Левин

ТЭГАЛАХ. Это моя дорогая жена Кламансэа. (Уходит.)

ХЕФЕЦ (кричит им вслед). Эй, кудряшка, чик-чик-чик! (Себе.) А Фогра пусть облысеет… (Хихикает.) Чик-чик-чик! Я получаю удовольствие! (Причмокивает.)

В тот же вечер, немного позже. Веранда Тэгалаха, выходящая на улицу. На веранде стоит ХЕФЕЦ.

ХЕФЕЦ (усмехаясь). Хе-хе-хе. Хе-хе-хе. Тэгалах и Кламансэа развлекаются сейчас в ночном клубе с Фогрой и ее женихом, а я сижу дома один, вместе с мебелью. Вместе со стульями и столами. Я стою на веранде. Темно… Когда-то здесь жила Фогра. Дом был полон движения и тепла… Мне плохо. Мне очень плохо. Сердце колотится, как сумасшедшее. Я все время потею… Я бы хотел сейчас свернуться, превратиться в мячик и закатиться под шкаф. Но мне мешает позвоночник. Он существует вроде бы мне на благо — поддерживает мое тело, но, по сути, он лишь выставляет мою голову на всеобщее обозрение, не дает мне свернуться, стать мячиком… (Съеживается.) Хи-хи-хи, мячиком… Я обращаюсь к своему позвоночнику: «Дай моей голове наклониться, дай мне упасть и покатиться… Отпусти меня вниз». (Пытается свернуться, но у него ничего не выходит.) Не дает, враг… Воистину — враг… Я таскаю в своем теле врага.

По улице проходит ШУКРА. Замечает Хефеца.

ШУКРА. Здравствуй, несчастный Хефец.

ХЕФЕЦ (выпрямляясь). Здравствуйте, господин Шукра. С каких это пор я несчастный?

ШУКРА. Да уж не с сегодняшнего дня.

ХЕФЕЦ. Я не несчастный.

ШУКРА. А мне известно, что ты очень несчастный.

ХЕФЕЦ. В каком смысле?

ШУКРА. Сам знаешь. Нечего меня допрашивать.

ХЕФЕЦ. Нет, я не знаю. Может быть, вы увидели, что я сегодня не очень весел, и решили, что я несчастен. Но такие минуты бывают у каждого.

ШУКРА. Я, Хефец, не первый день живу. У меня есть глаза, и я ими смотрю. Согласись с тем, что я говорю. У твоего несчастья цветущий вид.

ХЕФЕЦ. Глупости какие. Слушать смешно.

ШУКРА (строго). Несчастный, почему ты не склоняешь голову?

ХЕФЕЦ. Что?

ШУКРА. Да, да. Голову! Почему ты не склоняешь ее?

ХЕФЕЦ. Куда?

ШУКРА. Вниз. Вниз. Вниз, несчастный ты человек. Что ты тут стоишь, на веранде, как счастливый член счастливой семьи? Что вы все делаете вид, что у вас все в порядке?! Ведь это невозможно перенести. Это ужасное лицемерие разбивает мне сердце. Вы, банды морально сломленных и обиженных, вы не даете счастливым элементарного права счастливого человека — видеть в несчастном несчастного. Зачем счастливым быть счастливыми, когда каждый несчастный выглядит и ведет себя, как они?! Вы размыли границы, разрушили вековой порядок. И почему только правительство допускает такое?! Несчастное правительство! Клянусь, что не дам себе покоя, пока не поставлю вас на место. Чтобы по вашим лицам сразу можно было догадаться, что вы несчастны. Чтобы позор пригнул вас к земле. И тогда наконец мы будем точно знать, кто счастлив, а кто несчастлив. Наслаждения — в одну шеренгу, а боль — в другую! Улыбку — в одну, крик — в другую! Ибо есть предел анархии! И поэтому я обращаюсь к вам, несчастные вообще и Хефец в частности: знайте свое место! Голову вниз, плечи опустить! И ни звука! Ни слова счастливому человеку! (Кричит.) Суки несчастные!! Прочь свои грязные руки от счастья!!! (Неожиданно тихо.) Чтоб я наконец мог спать спокойно. (Снова кричит.) Позор несчастным, позор! Позор!!! (Обычным тоном.) Спокойной ночи. (Поспешно уходит.)

ХЕФЕЦ. Спокойной ночи, господин Шукра. Я не несчастный!

В тот же вечер, чуть позже. Улица. ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА ждут.

КЛАМАНСЭА. Они уже на полчаса опаздывают. Я беспокоюсь.

ТЭГАЛАХ. Не беспокойся.

КЛАМАНСЭА. А может быть, что-нибудь случилось?

ТЭГАЛАХ. А может быть, ничего не случилось.

КЛАМАНСЭА. А может, все-таки что-нибудь случилось?

ТЭГАЛАХ. А может, ничего не случилось.

КЛАМАНСЭА. Ты прав. И все же я не могу успокоиться. Может, действительно, что-нибудь…

Появляются ФОГРА и ВАРШВИАК в одежде для игры в теннис.

О! Вот и Фогра!

ТЭГАЛАХ. Фогра и Варшвиак.

ФОГРА. Мама и папа, здравствуйте.

ВАРШВИАК. Здравствуйте, здравствуйте…

КЛАМАНСЭА. Я беспокоюсь, не знаю, что и делать… Ты хочешь меня убить?

ФОГРА. Да.

КЛАМАНСЭА. Вечно ты со своими шуточками…

ТЭГАЛАХ. А почему вдруг в теннисной форме?

ФОГРА. Мы играли в теннис. Было очень здорово. Даже не заметили, как время пролетело.

ТЭГАЛАХ. А мы теперь должны ждать, пока вы примете душ и переоденетесь?

ФОГРА. Мы останемся в этой одежде.

ТЭГАЛАХ. Как это понимать?

КЛАМАНСЭА. В этой одежде — в кафе и в ночной клуб? Я считаю это невозможным!

ФОГРА. Я так решила.

ВАРШВИАК. А я полностью согласен с этим решением. В теннисной форме нам очень удобно.

ТЭГАЛАХ. Не теряйте времени, идите и переоденьтесь.

ФОГРА. Ты ведь знаешь, папа, что это значит, если я что-нибудь решила.

КЛАМАНСЭА. Фогра, ты собираешься выходить замуж. Может, хотя бы один раз отнесешься к отцу с уважением?

ФОГРА. Я уверена, что Варшвиаку есть что на это сказать.

ВАРШВИАК. Да. Отнеситесь с уважением к моей невесте. Вот что я скажу.

ФОГРА. Потому что, если уж зашла об этом речь… Кто я такая, если не могу прийти в ночной клуб в теннисной форме? Вы об этом подумали? Кто я? Кто она вообще, эта Фогра, о которой здесь так много говорят? Согласитесь, что это молодая и красивая девушка. Обратите внимание, молодая и красивая, ей всего лишь двадцать четыре года. Она прилежно трудится над диссертацией по физике. Да, по физике! Обручена с богатым, преуспевающим молодым человеком. Жизнерадостная. Любит хорошо проводить время. Высасывает удовольствия из каждого мгновения. Вот, господа, кто такая Фогра. А теперь я бы хотела увидеть человека, который посмеет сказать ей, чтобы она не заходила в ночной клуб в теннисной форме. Или в любом другом виде, в каком ей заблагорассудится. А тот, кто считает, что эти крепкие загорелые бедра смеются ему прямо в физиономию, пусть разобьет себе голову об стенку. Это меня только позабавит. Варшвиак — свидетель.

ВАРШВИАК. Да, я свидетель!

ФОГРА (весело). Могу вам признаться, что, помимо всех прочих причин, я выхожу замуж еще и потому, что мне нужен человек, который будет свидетелем моих развлечений. Утром, в полдень и вечером. А также в прекрасные ночные часы. Счастье Фогры не может существовать без свидетелей.

ВАРШВИАК. Я — свидетель.

КЛАМАНСЭА. Фогрочка. Я согласна со всем, что ты сказала. Меня только одно раздражает. Ты противопоставляешь нас вместе со всеми остальными своим бедрам. Родителей! Как ты можешь?! Ты ведь знаешь, как мы гордимся тобой, как радуемся твоим успехам. Ведь что твой папа думал? Что если такая прекрасная и преуспевающая дочь, как ты — и физика, и двадцать четыре года, и высасывает удовольствия, и жених богатый, — если такая дочь слушается советов своего отца, значит, он не зря прожил жизнь и может собою гордиться.

ФОГРА. Папа меня знает. Он знает, что ради его спокойствия я не поступлюсь своей свободой. Он не должен был меня об этом просить.

КЛАМАНСЭА. Как бы то ни было, но произошло то, что произошло. И теперь он унижен.

ТЭГАЛАХ. Я не унижен. Я никогда не унижен.

КЛАМАНСЭА. Ты унижен.

ТЭГАЛАХ. Я не унижен… (Стараясь скрыть обиду.) У нас был интеллигентный спор с дочерью, но она желает поступить так, как считает нужным. И я уважаю это ее желание. Главное сегодня вечером — хорошо провести время. Поэтому давайте проявим гибкость и перейдем на сторону Фогры. И Варшвиака. Спрячемся за их теннисной формой и будем смеяться над всем миром. Нам хорошо. Мы с Фогрой.

ФОГРА. Поздравляю тебя, папа. Ты перешел на правильные позиции.

ТЭГАЛАХ. Вопрос лишь в том, как воспримет наше появление официант.

ФОГРА. Ха! Тоже мне! Нашли с кем играть в игру «Воспримет — не воспримет»! Да я только этого и жду. Пусть только попробует позволить себе хоть одно малюсенькое замечаньице или даже посмотрит в мою сторону косо — сразу инвалидом станет. Можете мне поверить. Он даже не представляет, что его ждет. Я больше не могу терпеть. Вперед! На бой с официантом!