Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот, – проговорила она. – Вот сад, и во всём свете только я одна хочу, чтобы он ожил.
Дикон медленно обвёл сад взглядом.
– Ого! – произнёс он чуть не шёпотом. – Ишь как тут красиво! Прямо будто во сне!
Глава 11
«Неужто я бы тебя выдал?»
Минуты три Дикон стоял и молча озирался, а Мэри смотрела на него; потом, ступая ещё осторожнее, чем Мэри, когда она впервые проникла за эти стены, он медленно обошёл сад. Его глаза ничего не пропускали: ни серых деревьев, ни тусклых вьюнков, ни спутанных стеблей по стенам, ни вечнозелёных беседок, где стояли каменные скамьи и высокие цветочные вазоны.
– Я и не думал, что его увижу, – прошептал он наконец.
– А ты разве о нём знал? – удивилась Мэри.
Она говорила громко – и он сделал ей знак молчать.
– Тише, – прошептал он, – не ровен час, услышит кто и подумает: что это здесь творится?
– Ой, я забыла! – испугалась Мэри и прикрыла рот рукой.
Успокоившись, она тихо проговорила:
– А ты разве об этом саде знал?
Дикон кивнул.
– Мне Марта говорила, что есть тут где-то сад, куда вход заказан, – ответил он. – Мы ещё гадали, как-то он выглядит.
Он замолчал и обвёл взглядом дивные заросли вокруг – его круглые глаза как-то странно засветились.
– Ой, сколько здесь по весне гнёзд будет! – воскликнул он. – Лучше места для гнездовий во всей Англии не сыскать! Никто сюда не заходит, кругом заросли, вей себе гнёзда, да и всё! Как это все птицы с нашего края сюда не слетелись, не пойму!
И снова Мэри тронула его, сама того не заметив, за руку.
– А розы здесь будут? – тихо спросила она. – Ты можешь сказать? Или они все погибли?
– Да что ты! Розы? Погибли? Да не могут они все погибнуть! – ответил Дикон. – Глянь-ка!
Он шагнул к ближайшему деревцу – оно было старое-престарое, ствол весь зарос лишайником, спутанные ветви и вьющиеся растения свисали с него до земли. Дикон вынул из кармана складной нож и открыл одно из лезвий.
– Тут много мёртвых веток, их надо срезать, – пояснил он. – И старых веток немало, но есть и новые. Вот, скажем, эта. – И он указал на веточку, которая была не серая, сухая и твёрдая, а зеленовато-коричневая.
Мэри благоговейно притронулась к веточке.
– Эта? – спросила она. – Ты думаешь, она живая? Совсем-совсем живая?
Дикон ухмыльнулся.
– Да, она шустрая, совсем как мы с тобой, – подтвердил он, и Мэри вспомнила: Марта как-то ей объясняла, что «шустрый» значит «живой», «бойкий».
– Я рада, что она шустрая! – воскликнула она тихонько. – Вот бы все веточки здесь были шустрые! Давай обойдём сад и посчитаем, сколько их всего таких.
От волнения у неё перехватило дыхание, но и Дикон тоже был взволнован. Они стали переходить от деревца к деревцу, от куста к кусту. Дикон держал в руке нож и рассказывал ей всякие чудеса.
– Они одичали, – говорил он, – но тем, что посильнее, это только пошло на пользу. Слабые погибли, а те, что посильнее, росли и росли – прямо на удивление. Вот посмотри! – И он пригнул к земле толстую серую ветку, которая казалась совсем сухой. – Кажется, будто она засохла, только это не так. Я её подрежу пониже и посмотрю!
Он стал на колени и подрезал близко к корню.
– Так и есть! – воскликнул он с торжеством. – Что я тебе говорил? Внутри она зелёная. Гляди-ка!
Мэри уже стояла на коленях и во все глаза смотрела на срез.
– Если нутро у неё зеленоватое и сочное, значит она живая, – объяснял Дикон. – А вот когда она вся сухая и ломкая, как вот, к примеру, эта, тогда уже всё, не поможешь! Вон здесь какой корень громадный, из него сколько веток растёт, и если всю сушь срезать, а корень как следует окопать и удобрить, то… – он смолк и, подняв голову, оглядел вьющиеся и ниспадающие на землю побеги, – то летом здесь будет прямо фонтан из роз!
И они снова пошли от куста к кусту, от дерева к дереву. Нож у Дикона в руках так и мелькал, он умело отсекал мёртвые сучки и безошибочно определял, в каких безнадёжных на вид ветках сохранилась хоть капля жизни. Прошло всего полчаса, а уж Мэри казалось, что и она стала в этом разбираться. Дикон отсекал сухую ветку, а она, увидев хоть немного влажной зелени внутри, вскакивала от радости. Пригодились и лопатка, и тяпка, и грабельки. Дикон показал ей, как грабельками разбивать комья земли, когда окапываешь корни, чтобы открыть к ним доступ воздуха.
Они с жаром работали вокруг самого высокого деревца штамбовых роз, как вдруг Дикон вскрикнул от удивления.
– Вот те на! – воскликнул он и ткнул пальцем в траву, растущую рядом. – Это чья работа?
Он указывал на прогалину с бледно-зелёными росточками, которую расчистила Мэри.
– Моя, – призналась Мэри.
– Твоя? Ты же ничего не понимаешь в садоводстве! – изумился он.
– Конечно не понимаю, – согласилась Мэри, – только они были такие маленькие, а трава такая густая, что совсем их забивала. Вот я и расчистила для них местечко. Я даже не знаю, как они называются.
Дикон подошёл к прогалине и опустился на колени возле ростков – на лице его заиграла широкая улыбка.
– Всё правильно, – одобрил он. – Лучшего совета тебе и садовник бы не дал. Они теперь будут расти вовсю. Это крокусы и подснежники, а здесь – белые нарциссы. – Он повернулся к другой прогалине. – А вон там – жёлтые нарциссы. Ну и красота здесь будет!
Он перебежал от одной прогалинки к другой.
– Ты славно поработала, а сама-то как пёрышко, – похвалил он, окинув её взглядом.
– Я уже окрепла, – возразила Мэри, – и вес набираю. Я раньше всегда уставала, а теперь копаю и совсем не устаю. Мне нравится, как пахнет вскопанная земля.
– Тебе это впрок, – заметил Дикон, важно кивая. – С этим запахом ничто не сравнишь – разве запах молодой зелени, когда дождик её моет. В дождь я часто на пустошь хожу – лягу под куст, слушаю, как капли по вереску шелестят, и нюхаю, нюхаю… Матушка говорит, у меня кончик носа, совсем как у кролика, дёргается!
