Вот такая любовь - Хэрриет Гилберт

Лили заставила себя повернуть голову, чтобы посмотреть, что испытывает Витторио. Он лежал рядом, закрыв глаза. Впервые она смогла подробно рассмотреть длинные и густые ресницы, точеные черты лица, мягкую линию рта. Напряженность совершенно оставила его. Она избавила Витторио от нее. Лили улыбнулась и приникла горячей щекой к его плечу. Лежа рядом с ним в эти минуты, она с нежностью прислушивалась к его ровному дыханию и наслаждалась теплом, исходящим от его тела. Она подумала, что он задремал, и ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно: полное удовлетворение, счастливая дремота. Она любила его. По спине ее вдруг пробежали мурашки. Да, она беззаветно любила его, но… но кто сказал, что и он испытывает к ней то же чувство?

Лили стало не по себе, и чувство безграничного счастья вдруг оставило ее. Может быть, для него это просто очередной «роман»?! О, как она сейчас ненавидела само это слово!

Она вдруг стала стыдиться своей наготы — ведь Витторио может проснуться и увидеть ее обнаженной… Лили до боли закусила губу. Обнаженной… Почему ее вдруг охватило такое смущение — ведь теперь он знал каждый дюйм ее тела! Или теперь она уже стыдилась их любовных игр?

Она поднялась с кровати и смотрела на него с болью и глубокой печалью. Это был не стыд. О чем‑то прекрасном и совершенном не вспоминают с таким чувством. Это была печаль. Она так много отдала ему: свою любовь, свое сердце, но сердце Витторио по‑прежнему принадлежало его жене, оно было похоронено вместе с ней, и никому не удастся забрать его у нее.

Судорожно вздохнув, Лили схватила свои шорты, натянула их и, мягко ступая, направилась к шкафу, чтобы взять блузку — вместо той, которую он сорвал с нее.

Одевшись и подойдя к двери, она еще раз взглянула на него. Витторио не шелохнулся; когда он проснется, станет ясным его отношение к ней. Он должен будет что‑то сказать, и она поймет, есть ли у нее надежда. А если никакой надежды нет, если она не нужна Витторио? Лили не могла с этим смириться.

Она была на кухне, когда Витторио сошел вниз. Лили не нашлась, что сказать или сделать, и принялась с удвоенной энергией оттирать раковину.

— Не очень романтично, — сказал он, стоя в арочном проеме.

Лили повернулась.

— В каком смысле? — едва слышно проговорила она. Витторио по‑прежнему стоял в отдалении.

— Я надеялся проснуться и увидеть тебя рядом в теплой постели. А вместо этого нахожу тут у раковины.

— Конечно, мне следовало бы лежать рядом и ждать, когда ты наградишь меня своим вниманием… — Боже, почему она говорит ему это, произносит такие глупые слова?

— Я хотел, чтобы ты была рядом со мной, — сухо ответил он. — Нам надо поговорить.

Лили сделала вид, что целиком поглощена уборкой.

— О чем? О продаже этого дома?.. Или о том, чем был плох твой первый брак?

Не успела она договорить, как поняла, что допустила еще одну ошибку. Конечно, она не должна была оставлять его в такие минуты. Теперь между ними образовалась незримая трещина; а сейчас, когда она упомянула о его жене, эта трещина расширилась.

— Прости, — тихо сказала Лили. — Мне не надо было этого говорить.

Она смущенно повернулась и замерла, пораженная болью и мукой, застывших в его глазах. Неужели он так тосковал по своей жене?

— Извини, — вновь произнесла она наконец. — Извини, что я упомянула о твоей жене, но… если ты хочешь поговорить об этом…

— Не хочу, уверяю тебя, — холодно сказал он. — Наши с ней проблемы уже не решить.

— Ну, а наши с тобой решить еще можно, — мягко заметила Лили. Она удивилась собственной выдержке. Ведь у них действительно есть проблемы, их нельзя обойти и с ними нужно непременно разобраться, если они с Витторио хотят быть вместе.

— Если отношения начинаются с проблем, вряд ли что‑нибудь получится, Лили. Говорю тебе по собственному опыту, можешь мне поверить.

У нее внутри похолодело. Какие отношения он имел в виду — его отношения с покойной женой или с ней, Лили? Она хотела задать этот вопрос, но не рискнула. У нее пересохло в горле, и она не смогла ничего ответить. Наконец она произнесла:

— Что ж, значит, говорить нам больше не о чем.

Говоря это ледяным тоном, она пыталась таким образом скрыть свою боль. Лили открыла кран и подставила руки под струю воды, словно желая смыть с них все, что было связано с ним.

Потом схватила полотенце и, не глядя на Витторио, вышла из дома во дворик.

— Мне жаль, что ты так переживаешь…

Лили круто обернулась.

— Переживаю! — воскликнула она, широко раскрыв карие глаза. — Это не я переживаю, а ты, по какой‑то непонятной мне причине. Хотя, действительно, надо бы мучиться именно мне, как всякой нормальной женщине, которой попользовались…

— Не надо, — вдруг взмолился Витторио; это было так неожиданно для него, и в его словах было столько искренности, что Лили тут же сдалась, сознавая необоснованность своих выпадов; она из всего делала проблему и не могла найти выхода, а он не пытался ей помочь.

— Послушай, оставь меня. Мне надо побыть одной. У меня нет сил разговаривать.

Витторио не произнес ни слова, не стал спорить, не выразил своего сочувствия.

Лили бессильно следила, как он пересек тенистый двор, подошел к калитке, за которой виднелись виноградники, и исчез.

— Исчез из моей жизни? — Лили невольно задала себе этот вопрос и в отчаянии закрыла глаза. «Только не это, — взмолилась она, — Боже, только не это, сделай так, чтобы все это не оборвалось с его уходом».

«Долго он еще будет отсиживаться на своей вилле?» — Лили обратила эти слова к виноградникам за калиткой два дня спустя, но ответа, естественно, не получила. Она считала, что вина за их размолвку лежит только на Витторио, и он рано или поздно поймет, что был несправедлив. Им было так хорошо, но потом непонятно из‑за чего все пошло кувырком.

Лили повернулась посмотреть, как кошки уничтожают еду, которую она вынесла им в миске. Любовь — штука странная и не поддающаяся логическим объяснениям, и любить совсем не просто, хотя многие думают иначе. Животные не знают этих страданий.

Брюхатая кошка с полосками на спине сегодня была какой‑то вялой и разлеглась в той самой картонной коробке, которую раскритиковал Витторио Росси.

Лили посмотрела вверх. На небе собирались облака, воздух был тяжелым и душным, и ей показалось, что надвигается гроза. Хоть бы она поскорее разразилась — иногда грозы снимают нервное напряжение. Может быть, и Витторио наконец разрядится, успокоится и придет?

Лили поставила коробку под душистый олеандр у стены и прикрыла ее тряпкой, которую нашла в прачечной. Если пойдет дождь, кошка не промокнет. Похоже, она собирается окотиться.