Час цветения папоротников - Гавура Виктор Васильевич "gavura"

Работа врача скорой помощи довела его до эмоциональной опустошенности, физического и умственного истощения. Нелюбовь к своей работе переросла в нем в нелюбовь к себе и к окружающим. Но ничего другого, кроме как лечить людей, он не умел. В этом был его тупик, и тупик этот называется: «безрадостная жизнь». Как из него выбраться, он не знал, оставалось лишь скорбеть над несовершенством нашего мира… И неожиданно, не отдавая себе отчета в том, ему подумалось, что все былое, вся его жизнь, есть одна большая ошибка. Что только не взбредет в голову с перепоя.

Чтобы чем-то себя занять, Сергей принялся рассматривать висевшую против него на стене репродукцию «Черного квадрата» Малевича. Интересно, о чем он думал, когда писал свое «нетленное» произведение в 1913? Многие воспринимают его, как пошлый примитив, черная дыра ‒ символ пустоты. А может, он догадывался о грядущем распаде, интуитивно почувствовал, что Россия скоро превратится в вонючее пустое место? Пожалуй, не без того. Безусловно, он красочно написал финальную точку бытия, но не в упрощенном виде, дескать, всему конец, а напротив, конец одного бытия является началом новой жизни.

Эти, чуть различимые предчувствия новой жизни Малевич передал едва заметными, но значимыми неправильностями в абрисе и в окраске черного квадрата. Именно они превращают мертво застывшую форму надгробного камня бытия в нечто новое. И происходит чудо, «Квадрат», теплея изнутри, оживает, обещая новое будущее. Быть может, в этом художественном решении и воплощена мысль мастера, анализ, синтез и пластика?

Но, несмотря на это или, быть может, вследствие этого, все-таки, что это: брутальный разводняк или шедевр мирового значения? Так сразу и не скажешь, не очень-то одно отличается от другого. Но и эти размышления ему быстро надоели.

Горе горькое па свету шлялося И на нас невзначай набрело…

Стал напевать Сергей, чтобы не уснуть. Скучая, он наблюдал за Алексеем, который абстрагировавшись от всего, внимательно изучал план подземных ходов. Сергей не понимал, что его так увлекает. Конечно же, не презренный металл. Хорошо зная своего друга, он в этом не сомневался. Впрочем, внутренний мир человека непредсказуемо сложен и сокрыт от окружающих, даже от самых близких, никому не дано заглянуть за его тонкие покровы и постичь, что движет поступками человека. Неожиданно Сергей подумал, что хоть они с Алексеем и друзья, хоть и пили вчера вместе водку, которая на некоторое время их сблизила, но каждый понимает и думает о своем, и до другого ему дела нет.

Алексей же отнесся к сказанному Сергеем более чем серьезно. Как всегда, Сергей умудрился выдать совершенно непредвиденную корреляцию, которая как ключ к замку, открывала решение задачи. Чтобы не сбиться с нужной мысли, Алексей напряженно раздумывал над тем, что ему известен один такой сталкер, любитель лазать по пещерам. Тот сам ему рассказывал: «У меня сидячая работа, сплошная бухгалтерия, просто усыхаю на ней. А под землей хорошая нагрузка на организм. Мне нравится куда-то залезть, а потом часами оттуда выбираться».

Это был его сослуживец, ведущий специалист отдела депозитарного обслуживания Геннадий Иванович по фамилии Напрасный. На каком-то совещании финансовый директор оговорился и назвал его Бесполезный. После этого его чуть было не перекрестили, поскольку новая фамилия полностью ему соответствовала. Однако сейчас среди сотрудников банка он был больше известен, как Гена Сифилитик. Хотя, на самом деле, сифилитиком он не был, но это не важно.

На одном из новогодних вечеров, куда в обязательном порядке должны были являться служащие главного офиса банка, традиционно стояла удручающая скука. На этих протокольных встречах все были торжественно напряжены и серьезны. Одних, изводил мучительный страх перед всемогущим начальством, и ужас потери высокооплачиваемой работы. Другие, боялись привлечь внимание своих хозяев каким-нибудь просчетом либо неловкостью, показаться смешным или, что еще хуже ‒ легкомысленным. Веселое лицо здесь могли принять за новогоднюю маску.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Скучающие жены сотрудников страдали больше остальных. Сплетничать или говорить о чем-то интересном было небезопасно. Все время приходилось быть начеку, чтобы не сказать больше, чем нужно, случайно не сболтнуть лишнее. Но и молча дожидаться конца протокола тоже было нельзя. Можно было лишь посочувствовать их утлым умственным челнам, вынужденным лавировать меж подводных скал потаенной банковской жизни. Напрягаясь что есть сил, благоверные банкиров тщательно взвешивали каждое слово, и обычно разговаривали только о погоде.

Однако в тот раз правление банка расщедрилось на шампанское (по фужеру на брата), не иначе, как с целью провокации. Бесплатная выпивка подействовала и привела к тому, что некоторых жен сорвало с якоря и понесло средь мелей и рифов, и они начали хвастаться друг перед другом невинными увлечениями своих мужей. Это была индифферентная тема, поддерживать-то разговор было необходимо, а то их, чего доброго, могли бы заподозрить в преступном сговоре с умыслом хищения банковских денег.

Стоят они, общаются, сжимая в руках бокалы с дармовым шампанским. Одна из жен говорит: «Мой муж охотник. Так любит охоту, ну, прям, не могу…» Вторая: «А мой — рыбак», и тоже не могу. Генина жена думала-думала, чтобы бы ей сказать о своем, а потом вспомнила и говорит: «А мой муж — сифилитик!» Реакция добропорядочных банкирш была соответствующей. По дороге домой Гена с пылающим лицом, в который раз растолковывал своей половине, что он не сифилитик, а спелеолог. «Ну, понимаешь, хобби у меня исследовать пещеры. По пещерам я лазаю, а не сифилисом болею. Поняла, ты, дура?!»

Гена был фанат киевского «Динамо» и после очередного матча, изрядно подналившись пивом, многократно повторял Алексею: «Я до всего могу опуститься, но до подлости — ни-ког-да! Такая у меня натура…» Для убедительности он с пьяной чванливостью стучал кулаком себе в грудь и тряс прядями сальных волос. Но Алексей ему почему-то не верил.

Было в Гене что-то скользкое, он весь был какой-то линялый: безликий, лживый и глупый с жидкими бесцветными волосами. Но, переламывая себя, Алексей старался поддерживать дружеские отношения с коллегами. Это постоянное «переламывание» дорого ему стоило. Хотя он и ходил с сослуживцами из банка на футбол, а по пятницам, — в бар пить пиво, он не любил ни того, ни другого. Его тайной мечтой было найти такое место на земле, где нет футбола.

Да и сослуживцы, как на подбор, были удручающе скучны, серый офисный планктон, но бдительны и очень проворны. Обо всех разговорах, которые велись на этих «дружеских» встречах, всегда хорошо был информирован директор департамента безопасности, а иногда и заместитель председателя правления банка. Вначале Алексей с интересом наблюдал за их холуйскими повадками, но спустя некоторое время его стала томить неутомимая предприимчивость их рабски вывихнутых мозгов.

Главное, в акционерном коммерческом банке — конфиденциальность информации, не будет ее, не будет и банка. Поэтому хозяева банка так неусыпно ее берегут, осуществляя постоянное наблюдение за своими работниками. А регулярное употребление алкоголя располагает к откровенности, к тому же помогает снимать профессиональный стресс, слишком крупные суммы проходят через их руки.

Алексей и Гена были одногодки, но в их банковской табели о рангах Алексей занимал более высокое положение. Гениному самолюбию льстило, что Алексей его внимательно слушает, в тот раз он разоткровенничался и рассказал Алексею, что за тысячи лет под Киевом вырыты запутанные катакомбы, в которых без проводника легко заблудиться. О существовании этих древних подземелий сейчас мало кто знает. Он же (Гена), недавно нашел никому не известный вход в киевские пещеры на склонах Днепра всего в пятистах метрах от станции метро «Днепр». Эта станция как раз находится в начале моста Метро.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Для Гены это был скорее выход, чем вход. Спустившись под землю, он заблудился и двое суток плутал в лабиринте пещер, а потом, как говорят подземники, «нашел ключи». По явным и интуитивным признакам, методом проб и ошибок он, к счастью для себя, отыскал почти засыпанный выход, который вызволил его из подземного плена. Освободившись, он поставил метку и завалил вход. Тогда, по той самой пьяной лавочке, Гена бахвалился, что этот неизвестный вход, да еще рядом со станцией метро, он всегда сможет выгодно продать. Алексей сразу догадался, что это и есть нужный им вход, и сказал об этом Сергею. Все складывалось удачно и решения, казалось бы, неразрешимых задач падали прямо под ноги.