Серебряный шпиль - Роберт Голдсборо

— Кто, по вашему мнению, автор записок?

Она прикусила большой палец и покачала головой.

— Очевидно, кто-то не совсем здоровый. Время от времени у нас появляются довольно жуткие типы. Не знаю, может быть, их тянет сюда потому, что службы транслируются по телевизору... Может быть, еще что-то. Вообще я радуюсь тому, что мы имеем хорошую рекламу, все есть благо, что привлекает заблудшие души к Богу. Хотя при этом возрастает опасность появления людей, способных написать те отвратительные послания.

— Насколько я понимаю, вы не видите никакой связи между записками и убийством Мида?

— Боже мой, конечно, нет. Арчи, я знаю — он ваш друг, но я ни на секунду не сомневаюсь в том, что Роя убил Даркин.

Я откинулся назад, скрестил пальцы на затылке и сказал:

— Но ведь любой из присутствовавших на собрании имел возможность сделать это. Разве не так? Пока вы сидели по отдельным помещениям, предаваясь размышлениям, времени для убийства было более чем достаточно.

— Да, технически такое возможно, — заметно помрачнев, ответила она, — но добрые христиане, каковыми, по моему убеждению, являются все члены «кружка веры», не убийцы. Во-вторых, с какой стати кто-то из них — кто-то из нас — вдруг станет убивать Роя? И в-третьих, как мы могли узнать, где мистер Даркин оставляет свой пистолет?

— Прекрасные вопросы, Элиз, и я не могу на них ответить. Да это и не входит в мои обязанности. Я всего лишь коллекционирую факты. На вопросы же отвечает мистер Вулф. Я могу сказать лишь одно: Фред Даркин тоже не убийца. Как вы узнали о том, что Мид застрелен?

— От Марли Вилкинсона, который чуть ли не в истерике ворвался в комнату, где я находилась. Это он обнаружил Роя.

— Вы занимали свободный кабинет?

— Да, один из тех, которым пользуются секретари. Как раз рядом с офисом Роя.

— Но выстрелов вы не слышали?

— Нет, — ответила она, качая головой. — Но через эти стены вообще ничего невозможно услышать. Помню, как-то мы с Барни сидели в его кабинете, а Сэм Риз, чей кабинет рядом, выдвинул одновременно слишком много ящиков из высокого шкафа с документами, и тот рухнул, едва не придавив беднягу. Сэм говорил, что падение произвело страшный шум, но до нас не долетело ни звука.

— Интересно. Что вы сделали после того, как Вилкинсон сообщил вам о Миде?

— Я помчалась к Рою в надежде, что смогу чем-то помочь, но там Барни уже делал ему искусственное дыхание. Я побежала сказать мистеру Даркину и Кароле о том, что случилось.

— Как отреагировал на это Фред?

— Он удивился. Или сделал вид, что удивился. Помню, я спросила его, не выходил ли он из кабинета. Думаю, что подсознательно я сразу стала подозревать его.

— Понятно. Я хотел бы ненадолго вернуться к запискам, потому что именно с них все началось. Их находили в этих... как вы их называете, «дарственных сумах»?

— Да. Шесть недель подряд.

— Что делают с сумами после завершения воскресных служб?

— Их относят в комнату этажом ниже — и там запирают до понедельника. В понедельник приходит специальная группа, которая подсчитывает наличные и сортирует чеки. Затем все поступления депонируются в банк.

— Замок открывается набором цифр?

— Да, — кивнула Элиз, — при помощи диска.

— Кому известна комбинация? — поинтересовался я.

— Всем членам «кружка веры» и больше никому, насколько я знаю. Но о чем это говорит?

— Возможно, ни о чем, — поднимаясь, ответил я. — Помните, я только сборщик фактов. Мне даже неизвестно, какие из собранных мной фактов окажутся полезными для мистера Вулфа. Я могу всего лишь напитать его сведениями и предоставить возможность гению идти своим путем. Однако вам предстоит еще масса дел, и я покидаю вас. Не беспокойтесь, выход я сумею найти самостоятельно.

Она улыбнулась, отчего у меня на миг вновь возникло желание броситься в ближайший цветочный магазин и купить дюжину роз «американская красавица» на длинных стебельках. Думаю, в наших краях найдется множество парней, обожающих посылать розы чужим женам, но я в их число почему-то не вхожу.

Глава 11

Когда я вернулся в дом на Тридцать пятой улице, было почти три часа дня. Вулф находился в кабинете, и, когда я вошел, он нехотя оторвал глаза от книги. В его взгляде я прочитал вопрос: «И что же?»

— Могу приступать к докладу?

— Вы уже питались?

— Нет, я...

— К дьяволу! Пустой желудок означает пустую голову, а у меня достаточно проблем с вашими умственными способностями и при набитом брюхе. Фриц приберег для вас тарелку своего фирменного блюда. Встретимся в шесть.

Значит, после того, как он расстанется со своими орхидеями, что меня как нельзя более устраивало. Мы с Вулфом были едины во мнении, что шедевр Фрица — запеченная в тесте с орехами подслащенная телятина — стоит того, чтобы ради него пожертвовать любым, даже самым важным делом. Во второй раз после вторжения Серебряного Шпиля в нашу жизнь мне пришлось есть за маленьким столом в кухне. Я расточал комплименты искусству Фрица, что всегда заставляло его краснеть.

— Как продвигается дело, Арчи? — спросил он, нервно сжимая полотенце. Фриц постоянно беспокоится, когда у нас нет работы, а когда работа имеется, он опасается, что нам не заплатят.

— Движется понемножку, — ответил я. Мне не хотелось ему говорить, что дело с каждым днем все более становится упражнением pro bono[6]. Я разделался с телятиной, добавил к ней кусок яблочного пирога и с чашкой кофе отправился в кабинет. Там я уселся за свой стол и прокрутил в памяти от начала до конца результаты моих «раскопок». Из всех разговоров следовало, что Ройял Мид ухитрился восстановить против себя всех членов «кружка веры», хотя и в разной степени. Но с какой стати, задавал я себе вопрос, церковник, пусть даже самый свирепый противник Мида, вдруг решил застрелить парня? Бесспорно, даже по самой мягкой оценке, он сидел у всех занозой в заднице. Но таких людей тысячи и тысячи, а они почему-то не становятся мишенью.

На листке блокнота я вывел печатными буквами имена всех членов «кружка веры». Первым шел ужасно серьезный, неуверенный в себе и немного параноидальный Роджер Джиллис, абсолютно убежденный в том, что Мид жаждал скинуть его с поста руководителя образовательной программы. Очень трудно представить Джиллиса, убивающим что-нибудь больше паука, и при этом паука крошечного. Но Мид унижал его публично, что и тихоню может вывести из себя. Я помню одного «тихого книжника» — автослесаря из Ньюарка, который стал известен всей стране тем, что принялся палить во все стороны из «узи» только из-за того, что босс оскорбил его в присутствии клиентов.

Может быть, и Джиллис был таким зарядом динамита, ожидающим запала?

А как насчет Сэма Риза — этой динамо-машины маркетинга? Парень был возмущен тем, что Мид, как ему казалось, пытался оттеснить его в сторону. Весьма перспективный кандидат в преступники. Я без труда мог представить его с улыбкой нажимающим на спусковой крючок и наблюдающим, как Мид валится головой на стол. Но достаточно ли у него характера или, если на то пошло, мотивов, чтобы прикончить Мида?

Но, по-моему, Карола Риз выглядела еще более перспективным кандидатом. Во-первых, совершенно ясно, что прежде чем сочетаться браком с Сэмом, она уже успела пробежать несколько кругов по стадиону жизни. Во-вторых, либо она была первоклассной актрисой, либо действительно искренне возмущалась отношением Мида к мужу. Второе было более вероятно. Мне нравятся женщины, способные поднять щит, прикрывая мужа. Разве не мог стать таким щитом пистолет тридцать восьмого калибра? Итак, леди определенно заслуживала дальнейшего внимания.

Рядом с именем Марли Вилкинсона я поставил большой вопросительный знак. Признаться честно, он был очень неприятным, высокомерным типом. Я недолюбливаю людей, которые заявляют, что моя «уверенность обращена в ложном направлении». Но, увы, ни один из этих недостатков не позволял квалифицировать его как убийцу. И если принять слова Вилкинсона на веру, то Мид не совал свой нос в музыкальную программу. Правда, внутренний голос шептал, что отношения между этими ребятами были не так просты, как уверял меня Вилкинсон. Вопросительный знак оставался.

Несмотря на попытку Ллойда Моргана стать нашим клиентом, я не стал пока исключать его из круга лиц, заслуживающих внимания. Хотя, пожалуй, он выглядел слишком чванливым и консервативным для того, чтобы задумать столь решительное действие, как убийство, а уж тем более чтобы осуществить его. Кроме того, я совершенно не видел мотивов, по которым он мог бы прикончить Мида. Поэтому я поставил его одним из последних в списке.

Оставалась супружеская пара Бэй. Я решил оставить самого падре в стороне, по крайней мере на время. И без этого все выглядело достаточно скверно — кто-то стоящий достаточно высоко в церковной иерархии застрелил священника, — и мне пока не хотелось видеть убийцей Самого Ценного Игрока Лиги.