Кофе с ограблением - Катарина Ингельман-Сунберг

– Круиз, да, а почему бы и нет, будет забавно снова выйти в море, – поддержал их Грабли. – Когда я ходил в Австралию, волны достигали такой высоты, что вы и представить себе не можете. Порой…

– А не разумнее потребовать от них оставить саквояж с выкупом в стокгольмском аэропорту Арланда? – предложила Анна-Грета. – Тогда они, пожалуй, примут нас за крупную международную банду.

– Но подумай, а вдруг они посчитают нас террористами и начнут стрелять по нам? – сказала Стина, которая не отличалась особой храбростью. Другие не поверили в такой поворот событий, но, чтобы удовлетворить желание большинства, выбрали круиз. В любом случае вариант с паромом в Финляндию выглядел более надежным.

– Мы отправим наше письмо по почте сегодня и дадим им еще неделю на сбор денег, – предложила Марта. – Но сначала нам надо купить газету и написать послание, указав требуемую сумму выкупа.

– Именно. Сколько мы, по-вашему, должны взять? – спросил Гений.

– Десять миллионов, – предложил Грабли.

– Но… – сказала Анна-Грета и явно задумалась над чем-то. – Это же получится слишком много макулатуры, – продолжила она немного спустя. – Давайте посмотрим, тысяча тысячекроновых купюр – это миллион, а десять тысяч тысячекроновых купюр будет десять миллионов. И все в одном саквояже? Нет, ерунда получается. Обычный денежный перевод выглядит лучше.

В комнате тотчас наступила тишина, поскольку об этом вопросе раньше никто не подумал.

– Тысячекроновые банкноты привлекают ненужное внимание. Лучше иметь дело с пятисотками, – размышлял Гений.

– А почему тогда не с двадцатикроновыми, с Сельмой? Они такие красивые. Это будет намного эстетичней.

– Ты что, считать не умеешь? Как много бумажек тогда получится, тебе в голову не приходило? Нет, давайте посмотрим. Одна пятисоткроновая купюра весит примерно полграмма. И в сумме получится семь килограммов банкнот, – быстро прикинула Анна-Грета в уме. – Но они занимают место. Значит, так, если мы упакуем двадцать тысяч пятисоток, у нас получится стопка в четыре метра высотой, – продолжила она.

– Тогда, пожалуй, лучше всего иметь дело с сумками на колесиках, – сказала Марта. – Сейчас посмотрим. Четыре метра купюр мы сможем поместить в две крепкие сумки-тележки. Фирма «Урбаниста» выпускает такие розового цвета под названием «Розовая пантера», насколько мне известно. Они выдерживают пятьдесят пять килограмм.

– Розовая сумка на колесиках? Хватает же у кого-то ума, – пробормотал Грабли.

– У них есть черные и коричневые мужские и с выдвижной ручкой, – продолжила Марта. – Они достаточно плоские и высокие, и музей смог бы аккуратно сложить купюры.

– Ладно, вы поболтайте. А я пока схожу и куплю газеты в магазине отеля, – сказал Грабли, который устал от дискуссии и хотел сделать нечто более конструктивное.

– Мне тоже надо сделать кое-какие покупки. Я хожу в одном и том же наряде уже три дня, – пробормотала Стина, убрала пилочку для ногтей и тоже поднялась.

– Но, Стина, зачем ходить по магазинам, когда все можно заказать по почте? – поинтересовалась Анна-Грета.

– Я хочу по фигуре…

– Это уж точно не дает никакого преимущества в нашем возрасте, – сказала Анна-Грета, но Стина уже ушла вместе с Граблями.

Через полчаса они вернулись в номер. На Стине был новый красный джемпер в цвет нового лака для ногтей и новой шали, а на запястье поблескивал новый серебряный браслет.

– Ага, все по фигуре, я вижу, – сказала Марта.

– Мы же живем в Гранд-отеле, – пробормотала Стина в свое оправдание. – Я все вписала в свой текущий счет.

Анна-Грета одарила ее долгим взглядом. И вовсе не из-за потраченных денег, она поглядывала на Грабли тоже! И не имела ничего против ухаживаний с его стороны, и не понимала, почему он заинтересовался именно Стиной. Сама ведь она была гораздо более интеллигентной, образованной и бо2льшую часть жизни прожила в большом доме на Страндвеген в Юрсхольме. И лучше разбиралась во всем, чем ее подруга. Но все это явно не играло никакой роли. У мужчин очень странный вкус.

В свое время она с удовольствием вышла бы замуж за какого-нибудь подходящего кавалера, но, к сожалению, те, что нравились ей, обходили ее своим вниманием. Парень, в которого она без памяти влюбилась в студенческую пору, был из рабочей семьи, и тогда ее отец встал между ними и запретил дальнейшее общение. По его словам, на ее руку мог претендовать только образованный или по крайней мере состоятельный человек, и в конце концов так у нее ничего и не вышло. Много лет она взвешивала возможность поместить объявление в газету, но все равно в последний момент не осмеливалась. Она вздохнула и пожалела себя, но потом подумала о круизе в Финляндию. Пожалуй, она могла бы встретить какого-нибудь симпатичного вдовца на пароме…

– Кончай витать в облаках, Анна-Грета, мы должны составить наше письмо, – сказала Марта.

Все пятеро расселись за столом, где их уже ждали шампанское, орешки и клубника, и начали набрасывать свое послание, стараясь сделать его как можно более лаконичным и содержательным. И хотя речь шла всего о нескольких предложениях, они потратили массу времени, добившись компромисса, только когда бутылка с пенящимся напитком опустела. А потом, пока Анна-Грета напевала «Денежный галоп», они аккуратно вырезали буквы и склеили нужный текст на листе формата А4.

«Разговор» Ренуара и «Пейзаж устья Шельды» Моне находятся у нас. Мы готовы их обменять только на 10 миллионов крон. Деньги необходимо положить в две черные сумки-тележки фирмы «Урбаниста» и доставить на паром «Силья Серенаде» 27 марта не позднее 16.00. Дальнейшие инструкции будут сообщены позднее. Как только мы получим выкуп, картины вернутся в музей.

P.S. Если вы обратитесь в полицию, мы уничтожим шедевры.

У Стины возникло желание подписаться своим именем, но остальные остановили ее в последний момент. Они перечитывали текст и довольно хмыкали. Анну-Грету устраивало, что ей удалось отстоять слово «только» перед суммой. Музейный народ ведь должен был понять главное преимущество такой сделки, другие похитители запросили бы намного больше. У Марты, однако, все еще оставались сомнения.

– А не слишком ли мягко мы написали для настоящих преступников? – поинтересовалась она. – Неужели грабители музеев возвращают картины сами, разве их не надо забирать где-то? Я имею в виду, может, нам добавить еще что-нибудь, иначе, боюсь, нас станут считать любителями.

– Но если мы приличные люди, они, пожалуй, будут расположены заплатить, – сказала Стина.

В конечном итоге они пришли к мнению, что все получилось просто здорово, и решили отправить свое требование о выкупе без каких-либо корректировок. А поскольку они не осмелились использовать писчую бумагу и конверт Гранд-отеля, то просто сложили послание пополам, заклеили его липкой лентой, наклеили марку и написали адрес Национального музея. Естественно, проделав все это в перчатках.

– Собственно, мы могли бы просто отнести письмо и тогда сэкономили бы на почтовых расходах, – сказала Анна-Грета, но ее предложение не нашло поддержки у остальных.

А немного спустя Марта взяла результат их совместного творчества и отправилась к почтовому ящику около станции метро. Она долго смотрела на письмо, прежде чем бросила его. Потом хлопнула по ящику несколько раз и поняла, насколько нервничает.

Теперь ведь речь шла не о какой-то мелкой кражонке. Они выбрали преступную стезю и отрезали себе дорогу назад. Стали настоящими преступниками. По пути в отель она смаковала это слово. Преступник… насколько возбуждающе оно звучало! Ноги прямо рвались в пляс – и это в ее-то возрасте. Она чувствовала себя такой же энергичной, как в молодости. Ее жизнь приобрела новый смысл, и она радовалась идее получить деньги в сумках-тележках. Все получилось бы гораздо примитивней, если бы им просто перевели их на какой-то счет. Сейчас они могли отправиться в круиз развлечься и вдобавок снова встряхнуться, забрав выкуп так, чтобы никто не обнаружил этого. Многим ли в ее возрасте выпадало поучаствовать в таких приключениях?

25

Комиссар Петтерсон ничего не понимал. Неизвестные грабители украли две дорогие картины из Национального музея, и пусть полиция поставила кордоны на всех дорогах, проверила каждого пассажира, покидавшего город по железной дороге или по воздуху, и связалась со всевозможными фирмами по прокату автомобилей, результат оказался нулевым. Также никто не видел вора или воров, когда они выбегали из музея или уезжали со своей добычей. Просто чертовщина какая-то. Преступники не могли превратиться в дым. Они, конечно же, незаметно сели в машину и отчалили еще до того, как персонал музея понял, что их обокрали.