О смелых и умелых (Избранное) - Николай Богданов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уралов и Киреев стояли думали: вот-вот найдут. И удивлялись, что не находят.
Когда жандармы убрались вон вместе со своим Тигрычем, Уралов и Киреев стали искать листовки и... тоже не нашли.
- Эй, Арбуз! Не видал ли здесь пакеты с бумагами? - спросили они объявившегося Андрейку.
- А я их покидал.
- Как покидал? Куда покидал?
- Псу под хвост!
- Это же листовки! Люди их печатали, жизнью рискуя, а ты псу...
- Хотите, обратно достану?.. Пес их не съест. - Андрейка снова побежал к Гоппнерам и извлек листовки из конуры грозного Кусая.
- Спасибо, друг! Ты меня от тюрьмы спас, - обнял подручного Саша Киреев. - Закатали бы как агитатора. Ловко ты догадался! Быстро сообразил! Действовал как настоящий подпольщик.
- На то он и Арбуз, - подмигнул веселый усач Уралов. - Известно - у арбуза нутро красное. Значит, он тоже из красных!
Андрейка по-прежнему бегал за солдатским хлебцем на окружную и там набрался много новых солдатских песен. Частенько, собравшись во дворе на перекур, рабочие просили его спеть. И он с удовольствием повторял солдатские шутки и песни.
Однажды какой-то важный господин притащил Андрея в полицейский участок. Андрейка, получивший в полиции за песенки, поносившие царя, затрещину, очень гордился этим происшествием. А ребята, которые были свидетелями, как его волокли в полицию, теперь при встрече с ним дразнились: "Арбуз-краснопуз! Арбуз-краснопуз!" Это несколько обижало Андрея. "Арбуз красный, человек опасный", по его мнению, звучало куда лучше.
Как-то Андрейка потихоньку спросил Сашу Киреева и усача Уралова, которые всегда брали его под защиту, есть ли на заводе настоящие, бесстрашные революционеры. Киреев и Уралов переглянулись, пожали плечами.
- Я думаю, что нет! - сам же ответил Андрейка. - Если бы у нас на заводе были свои революционеры, зачем нам откуда-то листовки приносить? Сами бы делали! - размышлял вслух Андрейка.
- Что верно, то верно, - улыбнулся Уралов и спросил: - А тебя, Андрейка, очень огорчает, что на нашем заводе отчаянных революционеров не наблюдается?
- Конечно! Мы бы с ними таких дел наделали! Саша, - обратился Андрейка к Кирееву, - а что это за люди, которые тебе листовки дали? Ведь печатать такое - дело рисковое...
- Не знаю, - потупился Саша Киреев. - Я эту пачку на дороге нашел. Никто мне ее не давал.
На этом разговор и кончился. Но Андрейка не успокоился. Выходя с завода, он неожиданно спросил брата, которого тоже Сашей звали:
- Скажи, Саша, а какие они, революционеры?
- Революционеры революционные.
- Наверно, эти люди необыкновенные.
- Почему? Самые обыкновенные, как мы с тобой.
- Рассказывай! - усмехнулся Андрейка. - Мы с тобой полиции боимся, Львовича-Тигрыча. А революционеров сам царь опасается... Хоть бы разок мне на них посмотреть.
- Не тужи, - успокоил Саша, - поживешь - увидишь.
Однако Андрейка просто не мог ждать! Ему хотелось действовать. В рабочей раздевалке, в очереди на обед, в курилке Андрей часто слышал разговоры о войне.
- И кому эта война нужна? Зачем? - приставал он к взрослым.
- Разве ты не знаешь? Кому война, кому мать родна! Каждый день войны кому-то прибыль дает.
- Как так?
- А очень просто! Швырнет русский солдат в германского гранату трах! - убил человека, а Михельсону рублик в карман. Ба-бах, германский солдат в русского из миномета, а немецкому фабриканту марка в карман. Соображаешь, Арбуз?
Андрейка чешет макушку.
- Все эти гостинцы фабриканты царям готовят не без выгоды. Вон в гранатном цехе женщинам Михельсон за гранату по пятаку платит, а сам с царя по рублю дерет. Твоему отцу-кузнецу за отковку плиты для бомбомета полтинник, а с царя пятерку...
- Это верно, и отец говорит - недоплачивают!
- Отсюда у них, у богачей, и богатства. Одному недоплатят, другому недоплатят, а нас, рабочих, тысячи. Посчитай, сколько им с нас доходу?
- Вот какая арифметика! Да как же сделать, чтобы этого не было?
- Подумай, кургузый, как жить без хвоста, подумай, бедняк, чем редька сладка, - загадочно ответил Уралов. Он любил замысловато шутить с мальчишками.
Андрейка думал, думал и придумал:
- Надо германских и русских солдат подговорить кончить эту войну! Ружья-то у них в руках и пушки тоже. Не захотят из них палить, и все, войне конец!
Рабочие рассмеялись. Кто-то сказал:
- Слыхали, братцы? Арбуз-то наш и впрямь красный, смутьян опасный!
НЕУДАЧЛИВЫЙ АГИТАТОР
Через несколько дней рабочие завода Михельсона и других заводов и фабрик прекратили вдруг работу, дали тревожные гудки, высыпали на улицы, построились в колонны, подняли над головами плакаты "Мира и хлеба!", "Долой войну!" и с песней:
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на борьбу, люд голодный!..
пошли к городской думе. Было это 9 января 1917 года.
У моста через Москву-реку рабочих встретила полиция. Рабочие бесстрашно шли вперед, но пробиться им не удалось: на помощь жандармам подоспели казаки.
Возвращались рабочие по домам в разорванных пиджаках, без шапок, с кровоподтеками и ссадинами. Побежденные, но не усмиренные.
Замоскворецкие мальчишки в этой потасовке от взрослых не отстали и шишек тоже нахватали.
Арбуза какой-то казачина нагайкой хватил. Саша Киреев возвращался с синяком под глазом. Уралычу начисто оторвали полу пальто.
- Эй, Арбуз! Не вешай головы! В следующий раз наша возьмет! - крикнул Уралов.
- А почему в этот раз не взяла? - зло крикнул Андрейка, у которого голова гудела и плечо саднило от удара нагайки.
- Мало гаек взяли, - вздохнул Гриша Чайник.
- Михаил Константинович недаром советовал в свои ряды серые шинельки заполучить. Да еще с ружьями... - уточнил Уралов.
Андрейка не знал, кто такой Михаил Константинович, но сразу сообразил, как это здорово было бы заполучить в рабочие ряды солдат с винтовками... И, не теряя времени, решил сговорить солдат поддержать рабочих.
Среди солдат 55-го запасного полка, расквартированного недалеко в казармах, у Андрейки был хороший знакомый, дядя Сидор Егоров. На вид совсем не воинственный, тихий, грустный, бородатый, в прожженной шинели, но, судя по нашивкам за ранения, не раз побывавший в боях. Занимался он, правда, совсем мирным делом - возил хлеб из пекарни в казармы, в то время как другие солдаты ползали, бегали, кололи штыками соломенные чучела с криком: "Ур-ря!" В 55-м полку обучались воевать молодые солдаты, и входили в воинскую форму старые, возвращавшиеся в строй из госпиталей после ранений.
Бородатый Сидор Егоров каждое утро спозаранку громыхал по булыжнику на телеге, погоняя ленивого коня вожжами и смешно чмокая. Выезжал солдат рано, так что Андрейке удавалось проводить его до пекарни, помочь погрузить буханки, постеречь воз, получить за помощь отвалившуюся корку или довесок и успеть к третьему заводскому гудку, пожевывая теплый черный хлеб.
Познакомил Андрейку с солдатом дед Кучка - забавный старик пекарь из той самой пекарни, где выпекался солдатский хлеб. Дед Кучка углядел, что Андрейка по утрам вокруг пекарни крутится, а просить не просит. Он подтолкнул своей широченной ладонью Андрейку к солдату Сидору:
- Помоги сложить-выложить, поднести-вынести. Видишь, у служивого раненая рука плохо слушается.
Андрейка охотно помог солдату, проводил его до казармы и там пособил разгрузить хлеб. И с тех пор стали они с дядей Сидором большими друзьями. И трудом и хлебом делились. Но стоило заговорить Андрейке с солдатом о политике, тот сразу на попятную. Отвернулся и давай с лошадью разговаривать:
- Но, милая! Чего уши развесила? Не слушай этих, которые подговаривают нашего брата-солдата против царя бунтовать, присяги не соблюдать...
Очень огорчился Андрейка, что его агитация не привела солдата к рабочим. Надо же! Завел знакомство с солдатом, да, видать, с трусоватым.
Уралов, выслушав его сетования, усмехнулся в усы.
- Старый солдат службу знает... Не столько он трусоват, сколько бородат! - И пояснил: - Старыми понятиями оброс. Замшел сильно. Вот молодые солдаты, те побойчее! - И подмигнул окружающим рабочим, словно что-то знал, да не высказывал.
Вообще Андрейка стал замечать, что к тайнам взрослых ему не подступиться. Приметит он иной раз, как о чем-то тихо сговариваются его старший брат Саша, Киреев, Бакланов, Ригосик, Цуканов - молодые слесари и токари, но стоит ему подойти, те умолкают.
Как-то Андрейка спросил Уралова напрямик:
- Почему меня опасаются? Я же свой!
- Свой, да не ровня, - ответил Уралов. - Их дело молодое. Говорят, наверно, о гульбе да о барышнях. - И опять подмигнул.
Саша и гульба? Не может быть! Саша самостоятельный парень.
Но как-то, придя домой, Андрейка застал бабушку в слезах.
За столом важно сидела Филониха, раскинув гадальные карты, и, поджав губы, покачивала головой.
- Вот и карты говорят - завелась у парня кукушечка.
Бабушка, смахнув слезинки, воскликнула:
- Не верится мне, Фенечка! Такой Саша у нас рассудительный, такой смирный!