Звезда волхвов - А. Веста

Духота сменилась влажным, порывистым ветром. Темное небо дышало близкой грозой. Городские ущелья в ожерельях огней были пусты и полны тревожного ожидания.

— Это ее первая и очень успешная роль. Лада моложе меня, ей всего восемнадцать, — говорила Флора, и Севергин отметил, что она не допускает мысли, что с сестрой случилось что-то серьезное.

В подвал, позади запасников Пушкинского музея, Севергин и Флора попали около полуночи. Мастерская была заставлена статуями в парусиновых чехлах и полотнами, натянутыми на подрамники.

— Это осталось от старого хозяина. — Флора кивнула на ряды мраморных богинь. — А это — его…

Егор с минуту смотрел на полотно: красочный слой из цветных вспышек и приглушенных пятен вздымался разноцветной лавой. Сначала он ничего не видел, но едва взгляд привык и нашел фокус, как на живом шевелящемся ковре проступило женское лицо, сотканное из разноцветных лепестков, из снежинок и молодых листьев. Это была удивительная стереоскопическая живопись. Егор немного повернул голову, и девушка тоже повернулась в профиль. Он видел юный девичий лик с прижатой к устам дудочкой-жалейкой, в шутовском колпачке набекрень. Отступив от картины на несколько шагов и изменив угол зрения, он различил мертвенное лицо с посиневшими губами, просвечивающее словно сквозь воду.

— Никас писал эту картину пальцами, — прошептала Флора, — тонким слоем краски: лепестками пигмента, похожими на пыльцу бабочки. Глаза его были закрыты. Он ощущал цвета кожей. Глаза слишком часто лгут и толкают к пропасти, и вы сегодня в этом убедились…

Егора вновь пробрал жар и стыд, словно он сам был голым пред этой странной женщиной в черном плаще, обсыпанном звездами.

— Вы думаете, что успели прочитать в картине все? Нет, там сокрыто еще тысячи образов. Когда я увидела эту картину, я испугалась: человек с таким зрением обречен страдать! Теперь вы поняли, почему он ушел?

— Не совсем. Я бы назвал это игрой воображения, не больше.

— Никас учился иконописи, но его искусство скорее демоническое, чем ангельское. Искусство — это магия, а живопись — магия вдвойне; в этих полотнах больше жизни и души, чем в живом существе. Художники и писатели по сути своей маги. Они вызывают из небытия, из первобытного хаоса семена образов, они облекают их в плоть и нарекают имя. Никас мог творить миры из звездного света, минуя грубые формы, именуемые жизнью тела, но едва заглянув в этот колодец, он испугался. Раскаленным зрением влюбленного он прочитал ее судьбу.

Флора умолкла.

— Вы что-то сказали о колодце? — напомнил Севергин.

— Нет-нет, вам показалось. Хотя, знаете… В средневековых книгах встречается странное название «колодец истины». Истина пришла в наш мир нагой, но влюбленный Мастер одел ее в символы…

— Скажите, как фамилия влюбленного мастера?

— Барятинский, Николай Барятинский.

Егор записал в блокнот фамилию художника и посмотрел на часы:

— Ну что ж, мне пора. Прощевайте!

Внезапной грубостью Егор хотел разрубить хрупкие цепи влечения, которыми эта женщина успела оковать его волю. Он резко открыл дверь мастерской и вышел на ночную улицу. Беззвучно шарахнулась в проулок куцая тень и слилась с ночным мраком.

— Постойте! — окликнула его Флора. — Егор, остановись!

Она все же догнала его и умоляюще коснулась его руки, но лучше бы она не делала этого. Севергин стиснул ее ладонь, чтобы она ощутила мгновенную боль.

— Может, сознаешься напоследок, зачем тебе понадобился этот стриптиз?

— От судьбы не уйдешь, — усмехнулась Флора, не отнимая руки, — Ты — Севергин! От Сварога идет твой чистый и светлый Род. И наша встреча не случайна…

— Дальше! Говори дальше!

— Не здесь и не сегодня. Мы еще увидимся. Ты ступил на Стезю Истины, и не всякий, сделавший первый шаг, будет идти до конца. Это путь сильных…

«Кто ты?» — беззвучно крикнул он.

— Таких, как я, проклинали и жгли на кострах, и теперь ты знаешь, за что.

«Ведьма!» — мелькнуло в голове Севергина.

— Вы позволите ведьме отвезти вас домой?

— Не позволю, — ответил Егор.

Флора мягко выскользнула из захвата и пошла обратно к машине. Черные волосы плясали, и плащ не скрывал изгибов тела.

Севергин в бешенстве сжал кулак и с силой саданул костяшками о кирпичную стену. Острая боль отрезвила его.

Глава 15

Ловцы человеков

Ходить бывает склизко по камешкам иным…

Владыка Валерий оставался в монастыре уже третий день, решительно переняв у настоятеля Нектария бразды правления. По прямому указанию владыки Велесов холм и часть Царева луга обнесли дополнительным рубежом охраны. Земли «Целебного родника» оказались под защитой монастыря. На лугу шумели экскаваторы, прокладывая траншею под дополнительную ветку водопровода.

Перед вечерней службой в соборе владыка дал короткую и решительную пресс-конференцию журналистам. С ними он всегда общался с тайным удовольствием. Эта абсолютно мирская, расхлябанная публика была, как ни странно, близка ему. Они тоже были «ловцами человеков», жрецами, поставленными высоко над толпой, поэтому владыка и эти пронырливые бестии отлично понимали друг друга. Валерий устраивал смелые и острые пресс-конференции, а журналисты на весь белый свет славили «передового попа».

Энергичный и собранный владыка с шумом и шелестом вошел в зал для конференций. Зал был предупредительно предоставлен Шпалерой. В этой любезности и готовности идти навстречу всем его начинаниям владыке чудился рассвет, ренессанс светско-церковной симфонии. Окружение Шпалеры все еще состояло из перекрасившихся коммунистов, но именно эти бывшие безбожники так неумело, но истово крестились перед телекамерами, так старательно держали в потных ладонях свечи, так терпеливо выстаивали долгие службы, в которых ничего не понимали, что владыка верил: они на пути к исправлению. В общении с ними, правда, все еще возникали некоторые препоны. К примеру, они крепко жали руки святым отцам и подолгу трясли, вместо того чтобы канонично коснуться губами. Даже цари не брезговали целовать архиерейскую десницу, теперь же высокие политические бонзы норовят по-брежневски лобызаться с батюшками в щеки и в губы. Предвидя грядущие воспитательные трудности, владыка пока не требовал от Шпалеры и его свиты соблюдения строгой обрядности.

С ближнего ряда поднялась толстушка в кургузых джинсах и столь короткой майке, что ее симпатичная загорелая «тыковка» сейчас же с любопытством уставилась на владыку своим единственным прижмуренным глазком.

— Газета «Сосенский курьер». В настоящую минуту в окрестностях монастыря экскаваторы ровняют с землей языческие курганы. Это несет непоправимый урон краеведению, сводит на нет работу археологов. Вы благословили данное начинание?

— Было бы странно, если бы я благословил обратное. Образ смерти промыслительно скрыт от нас землей. Археология, точнее «Могильное познание земли», с духовной точки зрения вовсе не безобидное занятие, оно сродни гробокопанию. Три небольших холма неизвестного происхождения не могут называться курганами на том основании, что никто не помнит, когда они появились. Насколько мне известно, на прокопку траншеи имеется разрешение чиновников из Природнадзора.

— Семен Жаворонков, «Московский комсомолец». Правда ли, что благотворительная помощь детям на этот раз будет оказана удочками? Прокомментируйте эту акцию.

Аудитория дружно прыснула, а владыка едва успел скрыть досаду; писаки уже успели пронюхать о содержании грузов в задержанных трейлерах. Вот уж провидцы так провидцы! Но он быстро собрался для ответа. Его великолепная вышколенная память сыпанула на ладонь сразу горсть отшлифованных камушков, и он быстро выбрал подходящий, довольно редкий.

Журналисты поспешили записать его лукавый ответ.

— «…Так будем и дальше углублять удицу слова во глубину Божественного разума, простирая мережу Святого писания в море словесных рыб…» Таким образом, удочки есть символ познания и бескровной трапезы.

— Правда ли то, что вы оказываете покровительство «голубому лобби» и защищаете священников-гомосексуалистов? — вопросил женоподобный юноша в экстравагантных синих очках.

Владыка вспомнил подробности недавнего скандала в одной из епархий, где доведенный домогательствами начальника клир поднял форменный бунт. Приходские батюшки «из зачинщиков» скандала были лишены приходов, а сам виновник был отправлен на исправление в приграничный монастырь. Статья «Бездуховное духовенство», внезапно вынырнувшая в центральной печати, наделала немало шуму среди верующих.

— Содомитов я не защищаю, — со строгостью в голосе ответил владыка, — но всякий согрешивший, будь то священник или мирянин, имеет возможность покаяться и встать на путь исправления.