Тень темной королевы - Раймонд Фейст

При виде этой картины Эрик забыл про раненое плечо. Одним прыжком он очутился у Стефана за спиной, обхватил его поперек туловища и со звериным воплем резко рванул вверх. Воздух с шумом вырвался из легких Стефана. В могучих объятиях Эрика он обмяк и выронил меч. Эрик застыл, одержимый духом мщения, и руки его сжимались все крепче, словно хотели выдавить из Стефана жизнь. Розалина лежала недвижно — немое свидетельство жестокости Стефана, — и Эрик не мог отвести от нее глаз. То, что ее грудь обнажена, казалось Эрику неслыханным оскорблением. В детстве они вместе купались, но с тех пор прошло много лет, и сейчас видеть эту девичью грудь, не говоря уж о том, чтобы ее коснуться, имел право только возлюбленный, муж или ребенок. Так думал Эрик, и пламя гнева в его душе разгоралось все ослепительнее и жарче. Его Розалина достойна лучшего, чем быть изнасилованной похотливым и жестоким дворянским сынком!

Ру вскочил на ноги и выхватил из-под рубашки кинжал. В глазах у него горел огонь смертельной ярости. Стефан сопротивлялся отчаянно, Эрик чувствовал, что долго его не удержит. Ру шагнул вперед, и Эрик услыхал далекий голос, приказывающий: «Убей его!», а когда Ру вонзил клинок, он осознал, что голос, осудивший Стефана на смерть, принадлежал ему самому.

Стефан судорожно дернулся, застыл на мгновение, потом обмяк и больше не шевелился — даже после того, как Ру рывком вытащил лезвие. Содрогнувшись от внезапного отвращения, Эрик разжал руки, и труп Стефана мягко упал на землю.

Ру встал над ним с окровавленным кинжалом в руке и перекошенным от злости лицом.

— Ру? — позвал Эрик.

Ру моргнул, посмотрел на кинжал, перевел взгляд на мертвеца, вытер лезвие о камзол Стефана и спрятал кинжал. Ярость еще бушевала в нем, требуя выхода; он злобно пнул тело Стефана — Эрик услышал хруст треснувших ребер, — а потом с презрением плюнул в лицо мертвеца.

Гнев внезапно покинул Эрика.

— Ру? — снова позвал он, и его друг повернулся к нему. На лице Эрика было написано замешательство; на лице Ру — замешательство пополам с гневом. Эрик в третий раз окликнул его, и Ру наконец отозвался. Его голос был хриплым от страха и возбуждения:

— Что?

— Что мы наделали?

Пустым взглядом Ру посмотрел на Эрика, потом — вниз, на Стефана, и внезапно осознал, что случилось. Он закатил глаза и простонал:

— О боги, Эрик! Нас же повесят!

Эрик огляделся и, увидев Розалину, по-прежнему лежащую без движения, вспомнил, что у него есть дела поважнее, чем забота о собственной судьбе. Он подбежал к ней и опустился на колени. Розалина была жива, но дышала с трудом. Эрик постарался положить ее поудобнее и в растерянности уставился на нее, не зная, что делать дальше. Розалина слабо застонала.

Подошел Ру, держа в руках модный плащ — очевидно, Стефана, — и укрыл Розалину.

— Она в опасности, — сказал Эрик.

— Так же как и мы, — ответил Ру. — Эрик, если мы будем торчать здесь, нас схватят и вздернут.

Эрик наклонился к Розалине, собираясь взять ее на руки, но Ру дернул его за рукав:

— Надо удирать!

— Что ты имеешь в виду? — спросил Эрик.

— Дурак, мы убили баронского сына.

— Но он надругался над Розалиной!

— Это не оправдание, Эрик! И потом, даже если ты присягнешь, что это случилось только из-за Розалины, тебе ни один суд не поверит! Будь это любой другой, кроме твоего проклятущего братца… — Он не закончил свою мысль.

— Мы не можем оставить ее здесь, — упрямо сказал Эрик. Из темноты донеслись голоса.

— Ее все равно скоро найдут. Через несколько минут в этом саду будет больше солдат, чем деревьев… — Словно в подтверждение его слов голоса начали приближаться.

Ру вглядывался в темноту, готовый в любую минуту сорваться с места.

— Эрик, мы не имели права его убивать. Если нас посадят на скамью подсудимых и приведут к присяге, мы не сможем честно сказать, что были вынуждены его убить. — Ру взял Эрика за руку, словно собираясь тащить за собой, если придется бежать. — Я хотел, чтобы он умер, Эрик. И ты тоже. Мы убили его намеренно.

Эрик пытался сообразить. Он помнил, что во время схватки действительно ощущал в душе нечто подобное жажде убийства, но сейчас все события ушли в самые отдаленные уголки памяти и перепутались.

— У меня деньги с собой, — Ру кивнул на свой дорожный мешок. — Мы можем запросто добраться до Крондора и заплатить за проезд на Закатные острова.

— Почему туда?

— Потому что если человек проживет на островах год и один день и не совершит никакого преступления, ему прощается все, что он натворил до приезда туда. Это старый закон, еще с тех времен, когда острова только-только вошли в Королевство.

— Но нас будут искать.

Розалина со слабым стоном пошевелилась. Ру наклонился к ней и спросил:

— Ты меня слышишь? — Девушка не отвечала. Ру выпрямился и сказал Эрику:

— Скорее всего подумают, что мы отправились в Кеш. В Долине Грез можно скрыться и без труда пересечь границу.

Эта долина, ничейная полоса на границе между Великим Кешем и Королевством, была прибежищем и местом встреч контрабандистов и разбойников из обоих государств. Люди приходили и уходили, и никто не задавал лишних вопросов.

Эрик попробовал пошевелить плечом, и от острой боли у него закружилась голова.

— Все это как-то неправильно, — сказал он.. Ру покачал головой.

— Здесь нас точно повесят. Даже найди мы двадцать свидетелей, Манфред сделает все, чтобы нас признали виновными. — Отдаленный крик прорезал ночь, и Ру затравленно огляделся. — Кто-то идет. Надо удирать немедленно!

Эрик кивнул:

— Я должен зайти в трактир…

— Нет, — перебил Ру. — Они этого ожидают. Мы пойдем по старой западной дороге. Будем идти всю ночь, а на рассвете укроемся в зарослях. По нашему следу наверняка пустят собак, так что надо до рассвета убраться подальше, и чем больше ручьев мы при этом пересечем, тем лучше.

— Но мама…

— Ей ничто не грозит, — вновь прервал его Ру. — Манфреду незачем ее теребить. Опасность для них всегда представлял ты, а не мать. — С дальней стороны сада донесся еще один крик, и Ру грязно выругался. — Они уже на той стороне. Мы попались!

— Туда! — крикнул Эрик, указывая на старое дерево. В детстве они обожали на нем играть, потому что у него была очень густая крона.

— Как твое плечо? — спросил Ру, подбегая к дереву.

— Горит, как в огне, но рукой двигать можно. Ру проворно вскарабкался на дерево. Более легкий, чем Эрик, он залез почти на верхушку, оставив толстые нижние ветви для друга. Эрик скрылся в листве как раз в тот момент, когда в темноте замигали приближающиеся факелы и фонари. От испуга Ру потерял равновесие, закачался, но ему удалось удержаться. Эрика мутило от боли, страха и отвращения. Он до сих пор не мог поверить в смерть Стефана; он видел на земле темное пятно его тела и все надеялся, что оно вот-вот встанет, как будто случившееся было лишь пантомимой, разыгранной на празднике.