Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между живущею в Царьграде турецкою чернью ничего нет обыкновеннее, как принимать опий, приготовляемый из сгущенного незрелых маковых головок соку, который производит сперва веселость, а потом глубокий сон; но несправедливо думают, будто оный в общем употреблении, а особливо в войске во время сражений; ибо в таковом случае подвергло бы оно себя неминуемой гибели в рассуждении крайнего и продолжительного бесчувствия, коим сопровождается самая кратковременная бодрость. Всеместный у них порок есть любострастие, и они ничего не опускают, чем только можно возбудить похоть, хотя таковое насильственное средство до чрезмерности изнуряет их силы, и было бы сущею пагубою, если бы частое омовение, предписанное законом, не вознаграждало некоторым образом ущербу, претерпеваемого в сем случае здоровьем.
Табаку курят везде много и почти спят всегда с трубкою, никогда, однако же, не плюют и всю слюну в себя глотают, отчего бывают у них на бороде, голове, бровях, и других местах тела, где волосы растут, некоторые летучие огни, кои немало их беспокоят. На охоту весьма мало ездят и любят легкий труд, предоставляя тяжкие работы для невольников. Молодые люди у них полагают в главную себе забаву воинские упражнения и занимаются по большей части борьбою, конским ристанием, плаванием, стрельбою и метанием копий. Во время сна не раздеваются никогда донага и голову покрывают тяжелее еще, нежели днем. В прочем они великие лицемеры, и никто не превосходит их в чванстве; ибо если получат именитое какое звание или чин по благоволению начальства или по заслугам, тотчас приемлют на себя такой вид, как бы состарилися уже в той степени, на которую недавно возведены. Также когда возымеют благополучный в чем успех, становятся непомерно горды и уподобляются совершенно полякам как в сем обстоятельстве, так и тогда, когда постигнет их несчастие и потом опять просияет надежда к благополучию, то есть когда печаль, уныние и робость пременятся вдруг в несносную пашинскую спесь. Корыстолюбие действует тут сильнее, нежели в иных местах, и у многих превращается в владычествующую страсть, которой все в жертву приносится. Они смеются редко и в беседах никогда почти не плодят напрасно слов; почему и отменная приветливость почитается у них более худым, нежели добрым знаком.
Супружество у них не иное что есть, как простой гражданский договор, который каждая сторона может уничтожить и приступить к разводу, коль скоро имеет на то право, состоящее для жены в том, когда муж слаб, предан без меры роскоши, не исполняет ниже по пятницам супружеские обязанности и не снабдевает ее пищею, одеждою и прочим нужным; а для мужа, буде жена непослушна, вероломна и не может с ним разделять ложа, что все рассматривается и подробно исследывается судиею, и в случае одобренного и определенного от него развода муж обязан обеспечить жену пропитанием на всю ее жизнь. Никому, однако же, невозбранно вступать вновь в союз при обоюдном на то согласии. Впрочем, мужчины могут иметь кроме законных жен еще наложниц двух родов, наемных и невольных.
Что же принадлежит до брачных обрядов, то оные заключаются в следующем. Желающий взять за себя законным образом девушку извещает о том ее родителей и, по соглашении с ними, подписывает договорные статьи в судебном месте при двух свидетелях. Приданое должен изготовить он, а не отец или мать и сверх того имеет учинить некоторое подаяние бедным и искупить пленника или узника, если не скуден; и когда все приготовлено и распоряжено, тогда невеста его, которой он дотоле никогда в лицо не видал и возлюбил по одному слуху о ее красоте или особливых каких достоинствах, приезжает к нему самою отдаленною дорогою на коне, покрытом богатым ковром в провождении музыки; после чего обыкновенно бывает до вечера пляска и пиршество у женщин в одних, а у мужчин в других покоях; при наступлении же ночи все расходятся и разъезжаются по домам, а новобрачная отводится в спальню евнухом, а где его нет, там мать исправляет сию должность; и на другой день собираются сродники и друзья и, взяв окровавленный платок, носят оный по улицам, чего, однако же, ныне в больших городах не бывает. Между помянутыми договорными статьями главнейшая почитается та, что жене по смерти мужа своего вольно взять свою уреченную часть, равно как и детям после матери своей, хотя бы отец был жив или нет. Касательно же наемниц наблюдается договор, учиненный с ними и записанный в судебном месте точно так, как и всякое иное обязательство по гражданским делам; почему содержание их предпочтительнее, нежели у европейцев, из коих некоторые всем жертвуют для любовниц своих другие ничем и оставляют нередко без всякого призрения как их, так и детей, с ними прижитых.
Письмо VIII
О Дарданеллах, проливах а проч.
М. Государь мой!
В рассуждении проливов Восфорского, соединяющего Черное море с Марморным, и Геллеспонтского, протекающего из Марморного в Архипелажское, или Морейское, достойно замечания то, что один из них всегда запирается дующими попеременно южными или северными ветрами. Черное море, в которое спадает мною больших рек, каковы суть, например, Дунай, Днестр, Днепр и Дон имеет весьма сильную струю чрез упомянутые проливы. Средиземное море, против которых морской ход бывает труден и продолжителен.
При Восфорском или Константинопольском проливе, который длиною от 30 до 35 верст, а шириною в самых узких местах только на версту, построены четыре крепости, две старых да
