Зеркало смерти - Анна Малышева

– Да, я вышла замуж, – угрожающим тоном продолжала Людмила. – И нечего на меня так смотреть! Что мне было делать? В монастырь уйти? Но замуж я выходила уже беременная, и мой муж это знает. Я ни от кого не пряталась!

– Погодите-ка… – Наташа опустила пакеты на пол. – Вы всерьез хотите доказать, что родили ребенка от Ильи? Не от мужа?

– Наконец дошло!

Теперь Людмила торжествовала. Она улыбалась, и ее глаза почти исчезли в складках пухлых щек.

– Вышла замуж через четыре месяца после смерти Ильи, а еще через два – родила. Но учти! – Она грузно оперлась о прилавок. – В свидетельстве о рождении ему поставили мою фамилию. Я ее и не меняла. А отцом указала Илью. Что ты теперь скажешь?

«Это неправда, – подумала Наташа, не в силах оторвать глаз от этого ухмыляющегося пухлого лица. – Она с ума сошла! Кто бы взял ее замуж, да еще с пузом! От Ильи? Ребенок от Ильи?»

– Когда он погиб, я была на третьем месяце, – продолжала Людмила. – Правда, еще ничего не знала. У меня не было задержек, потом начались. Так что…

«Только бы она не ухмылялась… Она становится отвратительной, когда ухмыляется. Где я читала, что если улыбка красит некрасивое лицо – то это лицо на самом деле красиво, а если портит красивое – то оно уродливо? Она невероятно уродлива, когда улыбается!»

– Я уж вас до поры не трогала, – продолжала та. – Подумала – я не нищая, подожду! Тем более муж меня любит, у нас, слава богу, все есть. И еще эта твоя сестричка, Аня, была уж совсем блаженная, с ней и связываться не хотелось. Но теперь… Будь спокойна, с тебя-то я все возьму. До копеечки.

– Вы…

– А ты думала – подарю свою часть?

На них уже все смотрели – и продавщицы за соседними прилавками, и покупатели. Наташа подобрала с пола пакеты. Нужно было что-то сказать, как-то ответить на эту немыслимую чушь. Но она не могла. В голове было совершенно пусто.

– Вам придется это доказать, – она услышала себя будто из-под потолка. – Доказать, что он сын Ильи.

– А ты думаешь, это трудно? – та даже не понижала голоса, ее могли слышать все. – Конечно, труп для экспертизы ДНК откапывать не станем, пусть покоится с миром! А мой муж сдаст анализы! И анализы покажут, что сын ему не сын, никаким боком! И в ЗАГСе подтвердят, что мы с Ильей собирались пожениться, когда я уже была беременна! И соседи подтвердят, что я жила у него в доме! А сын у меня абсолютно доношенный – и это докажем! Будь спокойна – докажем все, что нужно!

Наташа отвернулась и молча двинулась к выходу. Ей казалось, что дверь страшно отдалилась, и она некоторое время думала, что упадет в обморок. Подойдя к двери, долго дергала на себя ручку, прежде чем сообразила, что эта створка заперта.

– Зайду к тебе после работы! – крикнула ей в спину Людмила. Голос у нее был довольный, почти благодушный. Голос человека, получившего все, что ему нужно для счастья. – Все обсудим, утрясем.

Наташа не ответила.

Она медленно шла домой. В тени было еще не жарко, но по шее стекали капли пота. Пряди волос прилипли к вискам.

«Что говорила эта ужасная баба? У Ильи остался сын? Наследник? Да что это творится… Ничего не понимаю! Что же она молчала до сих пор! Нет, тут что-то не так, какой-то подвох! Я докажу, что она врет и метит на половину наследства! Стоит только вникнуть в дело, и все становится ясно! Она просто пытается взять меня на испуг, но этот номер у нее не пройдет!»

Наташа перехватила пакеты покрепче. Один уже начинал рваться. Мысли были разумные, справедливые, но не успокаивали. Совсем не успокаивали.

«Что она там болтала про экспертизу? Что можно доказать таким образом? Установить отца методом исключения? Глупости, ребенок может быть чей угодно! Начиталась светских новостей, дурища! Там, куда ни глянь, отец определяется по анализу мочи. Какая мерзость! Мужчины уже совсем стыд потеряли, даже самые богатые, не нужны им дети, и все тут. Лучше сто раз пописают в пробирку, чем признаются, что оставили потомство! Гадость!»

Пакет выскользнул из пальцев и хлопнулся на асфальт. Наташа подняла его и обреченно заглянула… В прозрачном пакетике с яйцами переливалось желтое месиво. Раньше она расстроилась бы – не сильно, но все-таки. Принеся пакет домой, она бы вытащила и вымыла уцелевшие яйца, остальное экономно слила в мисочку, отделив от скорлупы – на омлет. Но сейчас она просто выбросила весь пакет в ближайшую урну и отправилась домой. И от этого неразумного жеста ей стало чуть-чуть полегче – и физически, и морально.

Она приготовила завтрак, разбудила Павла, села с ним за стол. Поговорить о делах Наташа решила после того, как он поест. «Голодный мужчина – злой мужчина, даже если он добрый» – так гласила истина, которую она узнала с детства. Хуже голодного отца и братьев ничего быть не могло – она сбежала из дома еще и потому, что ей надоело готовить на эту ораву. Тогда ее место у плиты заняла Анюта.

– Ну что ж, – сказала она, убирая тарелки в мойку.

– Пора тебе собираться.

– Как? – удивился Павел. – Ты что – останешься?! Мы же вчера договорились!

– Ни о чем мы не договорились, даже темы этой не поднимали, – возразила женщина. – Я не могу сейчас ехать.

– Из-за этой чепухи? – вырвалось у него. Павел осекся и тут же поправился: – Из-за того, что ты узнала? Да брось! Что ты можешь сделать одна? Давай вместе сходим в милицию, найдем следователя, ты все ему расскажешь. По крайней мере, тут уже что-то конкретное – любовник, деньги, отпечаток ботинка на подоконнике. Это уже не просто подозрения. Пойдем?

Она покачала головой:

– Сходить, конечно, можно. Но у меня почему-то нет уверенности, что делом займутся.

– Ну разумеется, – он начинал сердиться, несмотря на то что был сыт. – Ты все сделаешь лучше их!

– Может быть, – отвечала она, все так же спокойно и упрямо. – Потому что Анюта моя сестра, а для них она – просто очередная самоубийца… Как завели дело, так его и закроют. Не очень-то они старались…

– Но погоди, времени прошло совсем мало!

– Достаточно, чтобы заинтересоваться ее любовником, – отрезала Наташа. – А они разве интересовались? Порылись в доме, поискали записку и ушли. Ну, с соседями поговорили. Уверяю тебя, все кончится ничем, если я не займусь делом сама.

– Ты что – собралась искать ее любовника по всему городу?

– Возможно.

– С ума сошла? – На этот раз в его голосе слышалось настоящее беспокойство. Возможно, Павлу и в самом деле показалось, что жена ведет себя странно. – Это невозможно! Ты ничего не найдешь!

– Может быть, он сам сюда явится.

Наташа сказала это неожиданно для себя и осеклась. Разве она думала об этом? «Да. Вчера, когда Паша стучал в дверь и заглядывал в окно, мне казалось, что пришел тот самый человек… И это он побывал тут ночью, помял рассаду под окном у Анюты. Он что-то искал в доме, а я ему была не нужна. Напротив, он старался орудовать потише, чтобы меня не разбудить…»

– И ты будешь его дожидаться?! – воскликнул муж. – А если он тебе горло перережет?

– Не перерезал же Анюте, – тихо возразила она. – Может, я просто хочу кое о чем его спросить… Почему он так поступил с моей сестрой? И что он тут забыл, ведь денег уже нет? Да много еще о чем.

– Я тебя одну не оставлю! – решительно заявил Павел.

«А придется, – подумала она, отворачиваясь и принимаясь мыть посуду. – Это ты только так говоришь. А через минуту вспомнишь, что до отпуска тебе еще ох как далеко, а брать за свой счет ты не любишь, потому что всегда боишься кого-то подвести или кого-то рассердить. Хотя мог бы взять – в мае у тебя всегда небольшой прием. Вот сейчас ты обдумаешь ситуацию и скажешь, что я должна тебя понять…»

– Ну пойми же, – снова заговорил Павел, – я не могу торчать в этом доме и ждать, когда сюда явится бог знает кто! Пусть даже тот, кто нужно! Сколько это будет продолжаться? Неделю? Две? Ты соображаешь, что делаешь? А ребенок? О нем ты совсем забыла?

– Сам знаешь, что это неправда, – ответила она, не оборачиваясь. Ее даже не задели его упреки – настолько они были несправедливы. – Сам знаешь. Но сейчас мне нужно быть здесь. Ванюша может провести без меня несколько дней. Он давно уже не берет грудь, совершенно здоров и обожает бабушку. А та – его.

Она повернулась, вытирая руки, с которых капала мыльная пена. Ее глаза потемнели и казались серыми, а не голубыми, как обычно. И, встретив ее взгляд, Павел убедился, что она опять поставит на своем. Впрочем, как всегда. Почти, как всегда.

– Ты с ума сошла, – повторил он, сознавая, что эти слова все больше теряют смысл от частого повторения. – Окончательно рехнулась. А если с тобой что-то случиться? Сын так и будет расти с бабушкой, да?

Она смолчала, осторожно убирая со лба прилипшую прядь волос. Муж подошел к ней, обнял за плечи. Теперь она не пыталась высвободиться, напротив, прижалась к нему. Ей было одновременно грустно и страшно. Он сказал то, о чем она и сама думала в последнее время чаще, чем хотелось бы. Что будет, если… Что будет с ее сыном, с мужем? Зачем она остается здесь, ради каких воспоминаний, каких призраков? Кто бы ни был виновен в смерти сестры, та останется мертвой, даже если виновного найдут. И деньги, даже если их удастся вернуть, никого не воскресят.