Зеркало смерти - Анна Малышева

– Договорились.

– А вообще, я хотел сказать, что ты молодец, – продолжал он, придвигаясь еще ближе. – Столько всего раскопала за два дня! Я помню этих сестренок… Они и вправду заговорили?

– Во всяком случае, одну я слышала. – Наташа продолжала отвечать холодно и отрывисто, хотя ее гнев понемногу проходил.

– Но если ты права и у Анюты был кто-то… Тогда маньяк тут ни при чем.

– А может, и при чем. Может, это вообще одно и то же лицо.

– Ну ты даешь, – пробормотал он с некоторым испугом. – Чтобы твоя сестра связалась с таким?!

– Она могла не знать, что он «такой», – упрямо ответила Наташа, хотя вовсе не была уверена в своей правоте. – На Инну напали здесь, недалеко от нашего дома.

– Это еще ни о чем не… – начал было он, но жена оборвала:

– Главное, найти Анютиного парня. Сейчас это для меня важнее всего. Должны же были их заметить вместе! Тут люди зоркие!

– Насчет маньяка не знаю, а насчет ограбления ты права, конечно… Наверняка права, – продолжал он. Женщина чувствовала на плече щекотку от его дыхания и невольно пожалась. – Девушку обокрали, обманули, ну она и… По крайней мере, какая-то причина… Наташ?

Она знала этот голос – нежный и чуть просительный, исключительно ночной. Раньше она с готовностью отвечала на этот зов, но сейчас он только раздражал, как что-то неуместное, почти кощунственное. «Неужели он не видит, не понимает, в каком я состоянии! Да какое мне дело до…»

– Нашел время, – пробормотала она. – У меня настроения нет.

– Совсем?

– Никакого. Лучше спи.

И отодвинулась от него. Теперь она даже слегка улыбалась, открыв глаза и рассматривая стену в лунных узорах. «Это таким образом он пытался ко мне подлизаться? Хитрец… А настроения в самом деле никакого. Мысли только об одном…»

– Что ты думаешь о часах? – спросила она, чуть повернувшись.

Муж промолчал. Казалось, на этот раз обиделся он, и Наташа очень удивилась, когда спустя минуту услышала ответ. Муж сказал нечто довольно странное, отчего она даже приподнялась на локте и попросила повторить.

– Даже сломанные часы два раза в сутки показывают верное время, – повторил супруг. – Слышала такую пословицу?

– Нет, – призналась она. – А ведь это так! Только это скорее загадка на сообразительность, чем пословица. Но что ты хотел этим сказать?

– Вообще-то это значит, что даже дурак иногда бывает прав. Только не принимай на свой счет! Я хочу сказать, что история с часами безумная, но ты можешь быть в чем-то права. Но конечно, не во всем.

– Так ты не веришь, что они шли?!

– Давай спать, – предложил муж. – Я тоже дико устал.

Ночь прошла спокойно, утро тоже не принесло неприятных сюрпризов, к которым Наташа уже начинала привыкать, как к чему-то неизбежному. Едва встав, она немедленно обошла весь дом и проверила двери и окна. Все было заперто.

«По крайней мере, на этот раз тут никто не побывал, – подумала она. – Может, ему хватило одного раза, а может, он понял, что я не одна».

Наташа рылась в кухонных шкафах, ломая голову над тем, что приготовить на завтрак. Павел все еще спал, но она предчувствовала, каким будет его первое желание, когда он проснется. По утрам его одолевал волчий голод, и он завтракал так плотно, что был сыт до прихода с работы. Однажды Наташа, шутки ради, подала ему на завтрак миску борща. Павел съел и борщ, даже порадовался… А сейчас в холодильнике было пусто, она разморозила его во время большой уборки.

«Бежать в магазин? Стоит ли? Может быть, махнуть на все рукой и немедленно уехать? Сколько может ребенок жить у бабушки с дедушкой, так он совсем меня забудет! Вот и Паша не выдержал, приехал… Беспокоится обо мне, а я веду себя, как будто мне и дела до них нет. Я вчера ныла, что осталась одна? У меня есть семья!..» Как всегда, вечерние страхи наутро казались преувеличенными. Она снова вернулась к простейшему вопросу – то ли идти в магазин, то ли срочно возвращаться в Москву?

Наташа заглянула в спальню, прислушалась к ровному, глубокому дыханию мужа. В Москве он иногда спал беспокойно, вздрагивал, будто куда-то проваливаясь, иногда что-то бормотал. Но здесь, вблизи леса и реки, Павел даже дышал во сне иначе.

«Проспит еще час-два, – поняла она. – Ну что ж… Сбегаю в магазин, куплю сыру, немного колбасы. Необязательно набивать холодильник. А потом будет видно, что делать».

Взяв сумку, она вышла, заперев мужа в доме. Оставить дверь открытой, как обычно, она побоялась. Спускаясь с горы, Наташа думала, что теперь не скоро вернется к прежней беспечности – оставлять дверь нараспашку. Мужа это только обрадует.

Через полчаса она набила продуктами два пакета и, только подняв их, чтобы перейти к последнему прилавку, поняла, чем занимается. Какая тяжесть! Ведь она хотела купить чего-нибудь перекусить, соорудить легкий завтрак! А на самом деле, запаслась продуктами по меньшей мере на несколько дней. При условии, что все съест одна… В доме на горе.

В свое время она с интересом прочла несколько популярных книг по психологии и теперь засмеялась про себя: подсознание сыграло с ней шутку. Ее разум все еще колебался, не торопясь принимать решений, а подсознание уже сделало выбор между «уехать» и «остаться». На самом деле Наташа хотела остаться. Об этом свидетельствовала и замороженная курица, и пачка гречневой крупы, и два пакета молока, и десяток яиц… Целый натюрморт.

– Еще пакетик майонеза, пожалуйста, – обратилась она к продавщице.

Наташа расплатилась, прижимая пакеты ногой к прилавку, чтобы те не упали, и уже собралась уходить, как вдруг продавщица остановила ее кратким, но выразительным вопросом.

– Не узнала, что ли?

Наташа удивленно подняла на нее глаза, встретила ее взгляд… Очень знакомый взгляд на незнакомом лице… И тихо охнула. Это была Людмила, но какая Людмила! Совершенно новая, ничуть не похожая на ту, которую Наташа когда-то называла про себя «вешалкой»!

У этой новой Людмилы была пышная грудь, массивные бедра, второй подбородок. Намечался и третий… Щеки, прежде впалые, будто присохшие изнутри к зубам, стали округлыми. Птичий острый нос теперь казался короче из-за избытка окружавшей его плоти. Только глаза не изменились – те же сверлящие зрачки, оценивающий, пристальный взгляд.

– Как вы изменились… – начала было Наташа и тут же сменила тему: – Так вы теперь тут работаете?

– Как видишь.

Они по-прежнему были на «вы» и на «ты», как и три года назад.

– Я слышала, вы замуж вышли. – Наташа старалась нащупать хоть какую-то тему для разговора. И желательно такую, которую можно быстро закруглить. Просто повернуться и уйти ей казалось неудобным.

– Вышла, – подтвердила та. – Ну и что?

– Да ничего. Я так спросила…

Продолжать разговор смысла не имело. Наташа подняла пакеты и хотела попрощаться, но Людмила неожиданно и фамильярно поманила ее пальцем. Руки у нее тоже поправились, и обручальное кольцо туго врезалось в пухлый безымянный палец. «Его и с мылом не снять, придется распиливать,» – почему-то подумала Наташа.

– Что теперь будешь делать? – поинтересовалась Людмила, стараясь смягчить свой пронзительный голос до шепота. Голос у нее ничуть не изменился и теперь до странности не подходил к телу.

– Как – что? – удивилась Наташа.

– Ну что делать с домом? Продавать будешь или?..

Наташа поморщилась. «Дался всем этот дом! Какое им дело! Лезут с вопросами, как будто их это касается! А эта особа хороша – все знает об Анюте, и ни слова! Хоть бы из вежливости!»

– Посмотрим, – отрезала она. – Счастливо оставаться.

Но Людмила как будто не услышала последних слов. Она фальшиво заулыбалась, показав запачканные помадой передние зубы. Было видно, что женщину переполняет какое-то сильное чувство, рвущееся наружу, и ей доставляет удовольствие его сдерживать. Когда она заговорила, ее голос звучал вполне буднично… Но в нем все равно чувствовалось затаенное торжество.

– Будешь продавать дом, не забудь со мной поделиться.

– С какой стати? – Пакеты стали как будто еще тяжелее. «Еще минута с этой бабой – и я начну орать, как на базаре! Как же она меня бесит!»

– А с такой, что у Илюши сын родился, – с той же фальшивой улыбкой сообщила Людмила. – Не слышала? В его честь и назвали.

Это был бред, но какой-то уж очень будничный – бред в продуктовом магазине, среди замороженных продуктов и кондиционированного воздуха. Наташа сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться.

– Бог знает, что вы говорите, – промолвила она, наконец. Пальцы, оттянутые тяжестью пакетов, совсем онемели, но ставить их на пол она не хотела. Это бы значило, что она принимает все всерьез и желает обсудить. А она вовсе этого не желала!

– Бог-то знает, – значительно подтвердила та. – Пора и вам узнать.

– Вы же вышли замуж после смерти Ильи!

– Верно. А мой сын родился через шесть месяцев после похорон.

«Вранье, от начала до конца!» Это была первая мысль. Вторая: «Она хочет напугать меня, поиздеваться. Что ей остается?»