Антымавле — торговый человек - Владилен Леонтьев

— Потом Клепов про кооперат говорил. Если будешь в кооперате, можно в долг брать. Я сказал: «В долг брать не хочу. Лучше сразу привозить буду». Много говорил про кооперат, я не понял. Но, наверно, все же кооперат хорошо…

К весне, когда шкурки стали плохими и песцов уже нельзя было ловить, Тымнеквын напомнил Антымавле:

— Теперь ты съезди в Энмын, песцов сдай. Может, поможешь Клепову. Ему много нарт надо, товары по стойбищам возить.

И Антымавле уехал в Энмын.

Трудно было Антымавле объясняться, с Глебовым: один не знал русского языка, другой — чукотского. Глебова очень интересовали люди, и всегда перед выездом в стойбище он расспрашивал Антымавле, используя небогатый запас чукотских слов, мимику, жесты.

— Эттырультин нымельхин? — смешно выговаривал Глебов.

— Вот такой… — Антымавле делал страшное лицо, произносил короткие, отрывочные фразы, резко размахивал руками.

— А Эмлынто?

— Такой… — На лице Антымавле появлялась глупая улыбка, голос становился тихим, заискивающим.

Чтобы нагляднее было, Антымавле соскакивал с нарты, смешно вывертывал ноги и ковылял, доказывая походку человека. Глебов порою не выдерживал, хохотал, хватаясь за живот.

Первый раз Антымавле с Глебовым проехали по всем береговым стойбищам до самого Нутепынмына. Везде Глебов говорил о Советской власти, которая хочет помочь людям, о кооперации. Люди стали кое-что понимать, вступали в кооператив, но многие колебались. Переводчики, плохо знавшие русский язык, не могли правильно перевести слово «пай» и прибегали к старому «ачын» — долг. Это отпугивало людей. Некоторые прямо говорили, что не хотят кооператива, не хотят Советской власти. Но товары у Глебова брали охотно. Их дешевизна действовала более убедительно, чем слова.

Антымавле нравился «однорукий», как называл Глебова Тымнеквын. Он оказался совсем не похожим на тех танныт, с которыми приходилось встречаться раньше. Глебов чем-то напоминал того проезжего, который показал, как умрет Тиркэрмечин.

Антымавле страшно переживал, что люди не понимают Глебова, но сам, тоже не сознавая, что значит кооператив, вступил в него.

Когда вернулись из поездки по стойбищам, Глебов сказал, что ему причитается плата. Он может взять ее товарами или деньгами.

— Разве я тебе сдавал пушнину? — недоумевая, спросил Антымавле.

— Нет. Но ты работал, а за каждую работу положено платить.

— Мне ничего не надо. Я просто помог тебе, — робко возражал Антымавле.

— Бери, бери, — настаивал Глебов.

— Ну, раз ты хочешь, пусть, возьму.

Однажды Глебов пожаловался, что не может все время развозить товары, так как и на месте хватает работы, и предложил Антымавле:

— Попробуй один, сам.

— Разве я умею понимать русские черточки, разве я смогу отпускать товар? — испугался Антымавле.

Но Глебов решил пойти на риск. Еще в первую поездку он обратил внимание, что Антымавле точно запомнил весь ассортимент товаров. Он свободно перечислял по памяти, сколько и кому они отпустили плиток чая, сколько должно быть плиток сейчас у них, называл имена людей, которым отпускался товар. Глебов был поражен памятью Антымавле.

— Ничего запомнишь. Я дам тебе штучный товар.

Антымавле не умел отказываться, когда его просили, и согласился.

На складе Глебов отложил товары и стал объяснять ему стоимость каждой вещи. Люди деньгам не доверяли, больше брали в обмен натурой. Глебов клал нерпичью шкуру — и рядом две пачки патронов, винчестер — двух песцов. Это была цена. Так они перебрали все товары.

— Зачем так много? — спросил Антымавле, окидывая взглядом груду товаров. — Первый раз кит-кит — чуть-чуть надо.

— Ничего, ничего, — успокоил Глебов. — Надо объехать всех членов кооператива, принять других. С тобой еще поедет энмынский каюр Како.

Како был самым лучшим каюром на побережье. Антымавле хорошо его знал и был рад предложению Глебова. Антымавле критически осмотрел товары и кое-что отложил в сторону.

— Ноткэн этки — это плохо. Широкоствольное ружье сейчас никто не возьмет. — И осторожно отложил пару дробовиков. — Весной нужно будет, когда утки полетят. Брезент всегда нужен, патроны, чай тоже…

— Вот, а ты боялся, — похвалил Глебов. — Ты же лучше меня знаешь, в чем нуждаются люди.

Несколько недель провел Антымавле в поездке. Собаки свои, корм дал кооператив.

Он сумел проехать по самым отдаленным стойбищам, где не приходилось бывать Глебову. По тундре и побережью быстро пронеслась весть: «Антымавле торговым человеком стал».

— Чукча не будет русилином, — утверждали одни.

— Праздноход, а человеком становится, — говорили другие.

— Счастье у него есть, — завидовали третьи, думая, что Антымавле стал обладателем дорогих вещей.

Разные слухи ходили об Антымавле, но как только он появлялся в стойбище, у многих менялось мнение. После долгих разговоров и колебаний люди вступали в кооператив. Вступил пильгинский Наргыно и сразу внес паевой взнос. Долго думал, но потом решился гуйгунский Илгыту, внес часть взноса нешканский Кымчек.

Везде находили Антымавле и Како приют и ночлег, но не везде относились к ним одинаково. Побывали они и в стойбище Рэнтыгыргина. Остановился Антымавле в Вельвуне у старого знакомого Гырголя.

Не успели они с Како распрячь, накормить собак и обменяться новостями, как заявился сам Рэнтыгыргин.

— Нехорошо передний дом проезжать, — упрекнул он Антымавле и как хозяин бесцеремонно прошел в чоттагин яранги.

— Мне тут лучше, — возразил Антымавле, удивляясь приветливости старика.

Рэнтыгыргин чуть-чуть, сгорбился, но лицо осталось прежним, и по фигуре не чувствовалось, чтобы он стал слаб и немощен.

Антымавле рассказал последние новости.

— Может, мне вступить в кооперат? — с легкой иронией произнес старик.

Он сделал вид, что слышит впервые эти новости, прикинулся непонимающим, однако был хорошо осведомлен о всех делах, происходящих на побережье.

— Чем торгуешь? — спросил Рэнтыгыргин.

— Чай, сахар, патроны…

— Посмотрим… Может, кто и захочет приобрести.

В чоттагине Антымавле показал свой товар. Его окружили охотники, заглядывали в открытые двери любопытствующие женщины.

— Разве это чайник? — Рэнтыгыргин постучал пальцами по алюминию. — Торгуют русилит, а товар все американский.

— Этки, плохой чайник. Два раза только повесить над очагом, — дал оценку кто-то из толпы.

Рэнтыгыргин отложил в сторону чайник и взял плитку чая. Длинным изогнутым ногтем отколупнул кусочек и положил на язык.

— Разве тут есть вкус? Этот чай не даст приятного отдыха, все равно что сгнивший мох. Мэй, — обратился он к одному из стоявших за спиной, — сходи-ка в тундру, набери мху. Ох, я и забыл, что сейчас зима и мох лежит под снегом. Наверно, русилит мох вместо чая берут. Летом его много можно набрать.

По толпе прокатился смешок и возгласы удивления.

Антымавле растерялся. Люди посмеивались над ним.

— Винчестер старый, патроны старые, — убивал Рэнтыгыргин. — Торговый человек, дали тебе русилит старый товар, да еще американский. У них-то своего нет.

Толпа понемногу стала таять. Люди, потеряв интерес к приезжим, потихоньку расходились.

— Ну кто захочет взять такой товар? — Рэнтыгыргин, медленно повернувшись, шагнул к выходу, но вдруг, словно что-то вспомнив, снова обратился к Антымавле: — Ты больше не приезжай. Не надо, чтобы люди над тобой смеялись. А если Клепов хочет кооперат, то пусть я буду им. — И вышел из яранги.

А через некоторое время, когда Антымавле с Како, раздевшись, сидели в теплом пологе Гырголя, раздалось притоптывание ног в чоттагине.

— Кто там? — окликнул Гырголь.

— Рэнтыгыргин прислал пачку чая, — ответил голос. — Говорит, пусть хоть здесь попробуют настоящий чай, а то у Клепова нет такого. — Под входную шкуру просунулась рука и положила большую плитку чая.

Утром, еще затемно, собрались Антымавле с Како в дорогу. Гырголь провожал их.

— Может, оставишь пачку патронов? Я видел у тебя, они как раз к моему винчестеру подходят, — робко попросил Гырголь. — У меня есть нерпичья шкура…

Но Глебов остался доволен поездкой Антымавле. Двадцать пять человек вступили в кооператив. Антымавле сумел отчитаться, подробно рассказал, кто и какой сделал взнос, кто что взял.

— Молодец! — похвалил Глебов.

Антымавле не понял слова, но догадался, что Глебов доволен им, покачал головой.

— Этки — плохо. Рэнтыгыргин плохой. Говорит, русский товар этки. — Антымавле подробно рассказал, что случилось в Вельвуне.

— Да, бедноваты мы сейчас, но подожди, Антымавле, скоро наш, советский, товар пойдет.