Антымавле — торговый человек - Владилен Леонтьев

Смутился Эвыч, умолк.

— Ладно, дальше сказки рассказывай, — подбодрил Ринтылин. — Сказку всегда приятно слушать.

— Охотиться всем вместе надо, то-ва-ри-че-ты-ва организовать, — с трудом выговорил новое слово Эвыч. — Что убьем — всем поровну делить…

Антымавле не вмешивался в разговор. Человек имеет право высказываться тогда, когда он уже станет настоящим хозяином. «А может, верно, так лучше будет? — размышлял он. — Кооперат свой, товары дешевле…» — и робко попросил Эвыча рассказывать дальше. Остальным тоже было любопытно.

— Где товаричетыва будут, вельботы дадут. Долг отдавать за вельбот не сразу — за двадцать лет…

— Вельбот? — встрепенулся молчавший до этого Тымнеквын. — Это хорошо, но как долг платить будем? У нас ничего нет. Лучше не брать.

— Я тоже так думаю, — согласился Эвыч.

Много говорили люди. И вдруг кто-то вспомнил:

— А сын Тугая жив?

— Ии, живой еще. Даже охотником настоящим стал.

— Говорили, что его Ивметун заберет.

— Келет не сразу забирают душу. — вмешался Тымнеквын. — Кто знает, может, еще что и случится.

— Летом на таннытскую землю поедет, чтобы еще лучше разбираться в чужеземных откровениях. Там его Ивметун не тронет. Далеко. Не любят наши духи чужих земель…

Долго обсуждались вести, привезенные Эвычем. Люди и верили и не верили, сомневались и колебались.

Решили выждать немного.

Весной открылось в Энмыне отделение Увэленского кооператива, нарт много пришло с товарами из Увэлена. А перед самым бездорожьем, когда вот-вот должны были тронуться реки, приехал в Инрылин на трех нартах начальник Энмынского кооператива Глебов. Говорил, что по всем стойбищам проедет, узнает, какие товары людям нужны, предлагал вступать в кооператив. Но боялись, инрылинцы, не верили.

— Нарт только много надо, чтобы можно было возить товары по стойбищам, — пожаловался Глебов Тымнеквыну и предложил Антымавле стать каюром.

— Коо, — неопределенно ответил Антымавле.

Антымавле — торговый человек

Бежит по снегу шестерка собак. Покачивается нарта на застругах. Доволен собаками Антымавле. Хорошо их выращивает Имлинэ. Не перекармливает, но держит всегда сытыми. Не допустит, чтобы собаки на ночь на улице оставались, заведет их в чоттагин. У нерадивых хозяев собаки пакостят: ремни едят, края шкуры у яранг обгрызают, постромки жуют. Нельзя таких собак без присмотра оставить, а за своих Антымавле не беспокоится.

Остановил упряжку недалеко от места, где капкан должен быть, пошел пешком. Еще издали заметил, что в капкане зверек.

— Что такое? — удивился Антымавле, высвобождая зверька. Морда и голова его были желтыми от жира.

Второй капкан оказался пустым. Третий стоял на месте настороженным, был умело накрыт сверху пластинкой плотного снега, но рядом ясно виднелись следы лыж-ракеток. Человек ступал, широко расставляя носки, волоча и закидывая ноги. Но следы еще не улика: взял человек песца или нет — не скажешь. И если бы не черточки от когтей зверька и пластинка снега, положенная чужой рукой, трудно было бы определить, что в капкане был песец.

«Следы Рэнто, — догадался Антымавле. — Только он так ходит».

После приезда Эвыча с Большого собрания серьезных изменении в стойбище не произошло. Правда, изредка инрылинцы наведывались в Энмын, брали кое-что в кооперативе, но вступать в него не хотели.

Прошло лето, наступила осень, потом — зима. Охота в море была удачной, в ярангах были мясо и жир.

Антымавле, как только выпал настоящий снег и шкурки песцов стали совсем белыми, выставил капканы. Если море дает еду, то песец даст то, чем можно добыть ее, а также те вещи, без которых уже не обойтись чукче. Тымнеквын тяжело страдал, когда в доме не было чая и табака.

Антымавле оказался умелым не только в море, но и в тундре. Этой зимой ему особенно везло. Еще летом нашел Тымнеквын два песцовых выводка. Хотя и слаб был старик, но на месте усидеть не мог, все время пропадал в тундре или в море. Он сумел подкормить выводки, и до самого снега молодняк задержался на месте. Тымнеквын даже точно знал, сколько молодых песцов появилось в каждой норе, и строго предупредил Антымавле, чтобы вылавливал не всех, иначе на следующий год песца на этом месте не будет.

Второй раз проверял капканы Антымавле. В первый раз он принес двух и сейчас вез домой одного зверька. Но его беспокоило, что морда песца в жиру. Значит, нашли они другую приманку, могут стронуться с места.

Все рассказал Антымавле Тымнеквыну, только о пропаже умолчал.

— Завтра еще съезди, по следам пойди, — посоветовал Тымнеквын. — Где-то падаль море выбросило.

Еще затемно выехал Антымавле. Стояла тишина, было пасмурно и тепло. Тундра и небо сливались в одно целое, и трудно было определить край земли.

Следы песца вели к большой горловине Кувлючинской губы.

Антымавле проехал далеко стороной и спустился с пологого холма на песчаный берег. Следы вошли в тропку, которая повела вдоль ледяного выступа, намытого волной еще осенью. Видно было, что не один песец ходит в ту сторону.

Проехав дальше, Антымавле увидел у противоположной стороны косы что-то огромное, черное. Послышалось предупреждающее тявканье песцов, несколько теней прошмыгнуло в сторону — и собаки, сбившись в кучу, резко остановились перед черной громадой. Это был кит, выброшенный на берег южным ветром из губы.

Черная туша наполовину вмерзла в лед. Снег кругом был истоптан следами песцов и ворон. Попалось несколько свежих следов и белых медведей. Песцы, видимо, давно уже обнаружили эту кормежку и прогрызли в ките целые норы.

«Какая удача!» — обрадовался Антымавле и пожалел, что у него всего три капкана.

— Это хорошо, — сказал Тымнеквын, когда Антымавле рассказал про выброшенного морем кита. — Не уйдет песец в море, до самой весны у кита держаться будет.

Через несколько дней встретился Антымавле с Рэнто.

— Зачем песца из капкана взял? — постеснялся сказать Антымавле позорное слово «украл».

— Разве ты видел?

— Следы твои, только ты так ходишь. А на левой лыже косточка-заплатка продавливается в снег.

— Следы не лицо, которое ты видишь, а лыжи могут быть чужими. — Рэнто нагло уставился в глаза Антымавле.

— Издеваешься…

— Тебе счастье, почему мне нет? Я хочу, чтобы одинаково было, потому оставил тебе одного, — сознался Рэнто и переступил с ноги на ногу, готовясь разрешить спор по-другому. Антымавле подумал, что сейчас, пожалуй, не одолеет Рэнто, повернулся и молча пошел в сторону, а Рэнто проводил его удовлетворенным взглядом…

— Ну-ка, посмотри, — сказал Тымнеквын Имлинэ, показав глазами на две песцовые шкурки, натянутые на правилках. — Может, готовы?..

Имлинэ отложила в сторону лахтачьи подошвы для весенних торбасов Антымавле, у которых аккуратно прокусывала рант, сняла с балки подсыхающие шкурки, пощупала.

— Уже высохли. Жир соскоблить надо. — И принялась счищать маленьким пекулем жир.

— Может, отвезти? — обратился старик к Антымавле.

Старику уже давно хотелось побывать в Энмыне и узнать, что это за новый кооператив, о котором так много говорят люди. Он чувствовал себя лучше, да и пешком не идти — довезут собаки. Почему же не поехать? Тем более, что в доме нет чая, табака. Нужны капканы, патроны к винчестеру.

Антымавле ни разу не продавал свою добычу торговцам. Всегда этим занимался старик: он был более опытным в обменных делах, лучше знал нужды хозяйства и привозил самое необходимое.

— Ну что же, поезжай, — согласился Антымавле.

Дней через пять старик вернулся. Вид у него был бодрый, веселый.

— Я сначала принес одного песца — посмотреть, что даст Клепов, — рассказывал Тымнеквын, по-своему выговаривая имя Глебова. — Думал, если плохо, то пусть поеду в Кенискун в факторию. Клепов долго смотрел песца, дул на шерсть, дергал рукой шкуру. Он, оказывается, амыныкачкен — однорукий. Потом сказал: «Хороший песец. Давай еще». Я ответил: «У меня нет». Он говорит: «Смотри, бери что хочешь. Еще бы один песец такой же — новый винчестер можно взять». Дешево товар отдавал. Я долго смотрел и попросил, две плитки чая, мешочек сахару, две пачки патронов. Клепов засмеялся и добавил мне еще кусок красивого материала. Я подумал: хорошая камлейка Имлинэ. Возьму. «А может, ты ошибся?» — спросил я. «Нет». Тогда я принес второго песца. Опять засмеялся Клепов. «Не бойся, — говорит. — Новая власть не обманывает, торгует честно». — «А ты разве власть?» — спросил я. «Нет, — говорит. — Я только продаю то, что дает мне новая власть». — И Тымнеквын стал выкладывать из нерпичьей сумки одно за другим. — Смотрите, сколько привез…

— Кыкэ! — радостно воскликнула Имлинэ, увидев нарядный ситец, пощупала руками, примерила и тут же выбежала на улицу, чтобы разнести подарки соседям.