Старые письма - Даниэла Стил

– Николай, да ведь ты женат! – воскликнула она со слезами жалости и грустью во взгляде. – Мы не можем быть вместе. Мы не имеем права… Нам следует забыть…

– У меня давно нет жены – только одно название. И ты не можешь не знать об этом, даже из той малости, что я тебе успел рассказать. Ты не могла этого не почувствовать. И я готов поклясться чем угодно, что никогда прежде не позволял себе ничего подобного… А ты – первая женщина, которую я по-настоящему полюбил. Мне кажется, что мы с Мери никогда не любили друг друга. Не любили так, как сейчас. Анна, поверь мне, клянусь… я ей ненавистен!

– Но может быть, ты все же сильно заблуждаешься на ее счет? Может быть, все еще можно спасти, если вы вместе переедете в Англию? – Анна в глубокой задумчивости мерила шагами гостиную и была так напугана и расстроена, что Николай снова стал бояться, что может ее потерять. А в следующий миг она повернулась к нему лицом и произнесла именно те слова, что страшили его сильнее всего, даже сильнее признания в том, что она его не любит.

Ведь он безошибочно угадал ее любовь в ответном поцелуе. Она испытывает то же, что и он, как бы ни страшилась этой правды. – Николай, мне надо немедленно вернуться в Санкт-Петербург. Ты должен оставить меня. Я больше не имею права здесь находиться.

– Тебе нельзя сейчас возвращаться! Ты все еще слишком слаба, чтобы спать на сквозняке в своей жалкой казарме, и уж тем паче танцевать! Тебе еще несколько месяцев нужен особый уход, иначе ты обязательно заболеешь опять! И вряд ли тебе снова посчастливится выжить! – И он взмолился со слезами на глазах: – Ну пожалуйста, не уезжай! – Было ясно, что Николай до смерти боится этой разлуки.

– Но я не могу остаться рядом с тобой… ведь теперь в наших сердцах похоронена страшная тайна, смертный грех, и наказание будет просто ужасным!

– Да я и так наказан, наказан пятнадцатью годами своей жизни! Ты не вправе обрекать меня на такую пытку навечно!

– Чего же ты от меня хочешь? – Она вскинула на него глаза и в ужасе зажала руками рот, словно заранее пугаясь того, что может услышать.

– Я хочу, чтобы ты знала: я готов на все. Я брошу жену, уйду из дому… все, что угодно, лишь бы быть вместе с тобою, Анна!

– Нет, не смей даже думать об этом! Я не вынесу, если из-за меня ты совершишь нечто ужасное… Подумай хотя бы о детях, Николай! – При этих словах из ее глаз брызнули слезы, но и сам Николай не замечал, что плачет.

– Я думал р них без конца, с того самого дня, как встретил тебя. Но ведь они уже почти взрослые. Одному двенадцать, другому четырнадцать – они скоро станут жить самостоятельно, и я не в силах ради них обрекать себя на вечную муку с нелюбимой женщиной… и бросить ту единственную, которую люблю… Анна, я умоляю, не покидай меня… останься со мной… Мы обо всем договоримся, вот увидишь… И я не стану делать ничего вопреки твоей воле!

– Ну, тогда ты больше не будешь об этом говорить. Никогда. Нам обоим придется постараться забыть все, что было здесь сказано. Твоя жизнь – тут, в Царском Селе, рядом с императорской семьей и твоими близкими. А моя жизнь – там, в Санкт-Петербурге, в балетной школе. Я не вправе принадлежать тебе, я не распоряжаюсь собственной жизнью, чтобы пожертвовать ею ради тебя. Моя жизнь навсегда отдана танцу – пока я смогу выходить на сцену. Ну а потом я посвящу себя детям, как это сделала мадам Маркова.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что танцовщица должна быть монахиней? – Он впервые слышал такое, хотя и знал, что Анна еще никогда не влюблялась и не была близка с мужчинами. Девушка сама призналась ему в этом в одном из разговоров.

– Мадам Маркова считает, что жизнь в угоду мужчине отвратительна. Шлюха никогда не поднимется до великой танцовщицы.

Столь откровенная грубость покоробила Николая.

– Анна, но ведь у меня и в мыслях не было предлагать тебе стать шлюхой! Я хотел признаться тебе в любви и предложить выйти за меня, как только Мери даст мне развод!

– А я не могу на это пойти! Мое место на сцене! Там вся моя жизнь, это все, что я знаю, все, ради чего рождена на свет! И я не позволю тебе разрушить свою жизнь!

– Ты рождена, чтобы любить и быть любимой, как и все мы! Чтобы жить вместе с мужем и детьми, которые будут заботиться о тебе! А не для того, чтобы до старости танцевать в холодных, пустых залах, выламывая суставы и рискуя свернуть себе шею, пока тело не откажется тебе служить! Ты достойна большего, и я готов все это тебе дать!

– Но ты не можешь этого сделать, – снова с отчаянием повторила Анна. – И не имеешь права этого хотеть. Что, если Мери не пожелает дать тебе развод?

– Она будет только счастлива возможности вернуться в Англию! И за свою свободу с охотой подарит свободу мне!

– А как же огласка? Подумай, ведь император ни минуты не станет держать тебя при дворе! Ты попадешь в опалу, станешь отверженным! Нет, я не позволю тебе совершить такое безумство! Ты просто должен меня забыть!

– Я забуду обо всем, что было сказано нынче вечером, – с запинкой произнес он, – если ты пообещаешь остаться здесь. Я никогда не позволю себе ни единого лишнего слова. Ты можешь смело положиться на мое обещание. – Обещание, дать которое было для него едва ли не равносильно смерти.

– Хорошо. – Она тяжело вздохнула и отвернулась, и Николай с болью в сердце смотрел на ее поникшие плечи, больше всего желая обнять и утешить Анну, но понимая, что делать этого нельзя. Девушка выглядела расстроенной и удрученной, однако явно терзалась не так сильно, как сам Николай. – Я подумаю, стоит ли мне остаться, – добавила она, по-прежнему глядя в сторону. Она не смела обернуться. Она все еще плакала. – А теперь вам лучше уйти.

Николай не видел, как горестно скривилось ее лицо при этих словах. Зато ее спина снова гордо выпрямилась, а головка решительно приподнялась, так что дивные волосы черным каскадом рассыпались по плечам. Ему снова до боли захотелось обнять и приласкать Анну.

– Доброй ночи, Анна, – промолвил он голосом, исполненным невысказанной любви и страдания.

Через минуту она услышала, как хлопнула входная дверь, и только тогда обернулась и дала волю слезам.

Анна не хотела верить в то, что сейчас случилось, в услышанные ею признания, но в то же время чувствовала в душе ответную любовь – и это было хуже всего. Ведь Николай был женат, и ради собственного счастья она не должна позволять ему пускать под откос свою жизнь и карьеру и терять семью. Она слишком любила его, чтобы обрекать на такое. А кроме того, она не имеет права пренебрегать своим долгом перед школой. За двенадцать лет она хорошо усвоила слова мадам Марковой. Наставница постоянно повторяла, что Анна наделена необычным талантом, что она не такая, как остальные балерины, что ей не нужны мужчины, что она должна сохранять чистоту тела и души, чтобы жить в искусстве и для искусства, и тогда танец станет единственно важной для нее вещью – как и было до сих пор. Однако теперь, после встречи с Николаем, ей стало ясно, что на свете существуют и другие ценности. И что она могла бы стать невероятно счастливой, если бы жила вместе с ним, но только не такой ценой. Она не хочет, чтобы ради нее он пожертвовал самым дорогим.