Опер против святых отцов - Владимир Черкасов

- Возможен сговор Ракиты с востряковскими?

- Это нет, Ракита с высокими моральными устоями, но именно поэтому он и впал, я думаю, в эмоции. Начал задумываться по большому счету, потому и в деле ошибается. Понимаете ли, Феоген, бывшего верного офицера Родины трудно переориентировать на роль простого наемника. Таким людям необходим идейный стимул.

Феоген прищурился.

- А авторитета Церкви ему мало? Он от ее имени воюет с отребьем. Кто был Пинюхин? Типичный новый русский, готовый на все ради своего кармана. А вчера группой Ракиты были уничтожены двое востряковских уголовников.

- Не очень укладывается в такую "идейную" схему бомж-свидетель, которого надо убрать, - усмехнулся Леонтий Александрович.

- Разве диверсантам КГБ не приходилось беспрекословно убирать и не таких огрызков, если приказывал начальник? - вкрадчиво поинтересовался архимандрит.

Генерал кивнул.

- Убирали и вполне достойных людей.

- Что ж тогда за проблемы у Ракиты?

- Видите ли, за КГБ все-таки стояла Родина, а что за патриархией?

Шкуркин гневно исказил лицо.

- Господь Бог наш Иисус Христос!

- Да? - осклабился Белокрылов. - А если атеист Ракита увидел в этом направлении лишь магазин "Покров", которым кто-то из патриархии владел? Причем владельцы лихо пользовались прибыльнейшим заведением - так, что за последствия приходится людей убивать, пусть и бандитов. Вы, батюшка, возможно, подзабыли нашу с вами деятельность в означенном универсаме?

Архимандрит отвел глаза, потер пальцами жирные щеки, уточнил:

- Раките известно, что мы с вами - бывшие хозяева "Покрова"?

- Нет. Но и без этой информации у него достаточно пищи для обобщений.

- Не знаю, не знаю, Леонтий Александрович. Я на расправу с Ракитой вас благословить не могу.

Генерал расхохотался.

- А на что вы меня благословляли? Я ведь, как и Ракита, закоренелый атеист. В вашей духовной поддержке не нуждаюсь. Просто сотрудничаю с вами по необходимости. Вот и давайте без трепа на высокие темы. Богом вы можете лохов, как выражаются блатари, стращать.

Шкуркин уставился на него свинцовыми глазами. Генерал невозмутимо выдержал их напор и продолжил:

- Далее. Бригадир востряковских Вован требует в течение трех дней выплатить наш старый "покровский" долг, плюс к нему по двадцать процентов с той суммы за каждые просроченные сутки. Время пошло с сегодняшней ночи.

- Леонтий Александрович! - взревел Феоген.

- Что, батюшка? Повторяю: я своей вины за вчерашний перебор не снимаю, но если мы Вовану все-таки уступим, то вам под расчет придется внести треть всех денег. Две трети за свой прокол беру на себя.

- Леонтий Александрович, вы же знаете, - взволнованно произнес Шкуркин. У меня расходы. Вы лучше всех в курсе, сколько у меня ушло на коттедж по Рублевке. Я Маришу содержу, а у нее самые разные причуды. Вчера она потребовала, чтобы я купил ей иномарку.

- Успокойтесь! Мне платить тоже совсем не светит. Я разберусь с Ракитой, переведу спецбригаду на полную конспирацию, сам поменяю квартиру, а то Вован мне прямо домой звонил. Посмотрим, как поведут себя востряковские дальше. Но и вы должны пошустрить на самом верху.

- Что вы имеете в виду?

- Востряковские работают от епископа Артемия Екиманова. Я согласовываю свои действия с вами, а тот же Вован - с Артемием. Если бы вы смогли договориться с епископом, то и основной сыр-бор ушел бы. Востряковские, конечно, поартачились бы еще за свои трупы, но, думаю, с утихомирившимся Артемием заткнулись бы меньшей суммой, чем та, которую Вован сейчас ломит. А Харчо и Автандил востряковским не указ: захотели - дали крышу, захотели сняли. Уладили бы вы с Артемием, и я с Вованом мог бы сговориться. Например, оказали б востряковским спецбригадовцы какую-нибудь впечатляющую услугу - и квиты.

Шкуркин задумался, потом сказал:

- Представьте, Леонтий Александрович: как у вашей спецбригады с востряковскими бандитами, так и у меня, вернее, у моих начальников с кланом Артемия столь далеко зашло, что тоже приходится идти до конца. По "Пальме" мы Артемия переиграли, перекупив эту гостиницу под один из наших паломнических центров. Артемий этого нам не простит. И убийством Ячменева он уже не удоволетворится, станет опять атаковать.

- Да как же вы все постоянно твердите: "Бог простит, и я прощаю"?

Архимандрит строго посмотрел на него:

- Хватит демагогии, Леонтий Александрович. Мои переговоры с Артемием исключаются.

- Значит, вся надежда на меня?

- Да, генерал. Я помолюсь за вас, - проговорил Шкуркин и завел глаза под свой низкий мощный лоб.

***

В этот же день генерал обзвонил всех спецбригадовцев, исключая Ракиту, и приказал всем "уйти на дно". Дольше всех он говорил с Ониксом.

Сначала Леонтий Александрович расспросил его о случившемся в "Покрове", отметив сумбурность ответов этого обычно логичного спецбригадовца. А Оникс путался, потому что операция сорвалась именно из-за его не правильных действий. Но, не столь верный спецназовскому братству, как Ракита, и уловив из некоторых фраз генерала, что тот всю ответственность взял на себя, начал бригадира топить.

- Александрыч, - говорил он, - пульнул мой объект, но почему? Не знаю, что доложил вам Ракита, а все же думаю - не случайно этот охранник оказался передо мной с уже вытащенным оружием.

- Да? Как ты это объясняешь?

- Ракита в ходе операции, видимо, неосторожность проявил, как-то обнаружил себя. Иначе с чего вдруг охранник встретил меня с наведенным пистолетом? врал Оникс, изо всех сил стараясь остаться на плаву.

Генералу, решившему покончить с Ракитой, было все равно, кто из них непосредственно напортачил. Но по исконному принципу КГБ "разделяй и властвуй" Белокрылов подзадоривал Оникса, настраивая его против Ракиты.

Леонтий Александрович бросил:

- Ваш старший свои действия указал безукоризненными. Кстати, заметил, что операция провалилась, возможно, потому, как Оникс в дело необмятые новые перчатки надел.

- Он еще шутит? - вскипел Оникс, постоянно терпящий насмешки по поводу своих пижонских замашек. - А то, что Кузьма на его совести как командира он молчит?

- К сожалению, на Раките дела есть и посерьезнее, - проговорил генерал. Поставил он под удар все наше подразделение.

Он замолчал, давая время Ониксу проникнуться его заявлением, "убойным" по смыслу. Потом добавил:

- Есть неопровержимые данные, что пытался Ракита наладить сотрудничество с востряковскими.

- Вот как?! - воскликнул Оникс. - Гнида! Не потому ль он и Кузьму подставил?

- Вполне возможно. Под чужую черепушку не заглянешь. Такому, как Ракита, в наших рядах не место.

Оникс понял, что стоит за этими словами начальника. Четко спросил:

- Будут приказания?

- Да. Тебе катать "в черный хлеб".

- Есть.

- Проведешь операцию на Чистых прудах, - стал разъяснять генерал. - Я его завтра с утра туда пошлю, чтобы он с бомжом завершил. Отработаешь под жиганский завал холодным оружием. Тогда убедительнее будет, если чистопрудные дела Ракиты милиция раскрутит. Охотился, мол, убитый за бомжом-уголовником, на его нож и напоролся.

- Есть.

Белокрылов, закончив разговор, с удовольствием подумал, что труп Ракиты явится весомым активом при дальнейшем выяснении отношений с Вованом. Представил себе возможный разговор с бригадиром:

"Мы сами наказали виновника кровопролития в "Покрове". Теперь двое ваших убитых - на двоих наших. Стоит ли налегать на срочную выплату денег каким-то Автандилу и Харчо, Вован?"

Ближе к ночи генерал набрал номер телефона Ракиты:

- Привет, дорогой.

- Здорово, Александрыч.

- Наследили вы на Чистых прудах, но тебе оттуда все равно пока не придется сниматься. Догадываешься, почему?

- Так точно. Бомж за мной.

- Что у тебя по нему?

Раките пришлось хитрить:

- Исчез он из того района.

Леонтий Александрович усмехнулся про себя на столь дикую в устах Ракиты ложь, но спокойно сказал:

- Задание есть задание.

- Понимаю, Александрыч.

- Мне ли тебя учить? - добродушно проговорил Белокрылов. - Этот Черч местный, пьянь, уголовник с широкими связями. Такие бесследно никуда не исчезают. Кто-то что-то о нем всегда знает.

- Вполне согласен. Задержался я по нему из-за подготовки магазинной операции.

Генерал мрачно отрезал:

- Лихо ты ее подготовил. Исправляйся немедленно хотя б по бомжу. Завтра с утра займешься только этим.

Глава 5

Ракита после разговора с Белокрыловым долго не спал ночью.

Прокол с "Покровом" вкупе с задержкой по Черчу, не сомневался киллер, поставил его "под колпак". Теперь его действия будут контролироваться кем-то из спецбригады. Как быть ему с Черчем? И еще этот странный Никифор...

Белокрылов в разговоре с Феогеном определил близко к истине происходящее со спецбригадовцем. Но генерал, не зная случившегося между киллером и Никифором на Потаповском, приписывал неуравновешенность Ракиты только его эмоциям, расходившимся от не праведности его новой службы. А проблема была в другом. Ракита, опустивший нож под взглядом Никифора, впервые испытал нравственное потрясение. Спецбригадовец провалил "покровскую" операцию, потому что впервые ощутил Божье присутствие.