От руки брата его - Норман Льюис

— Да, я уже вам говорил.

— Род занятий в настоящее время?

— Фермер, — весело ответил Брон. — Буду вместе с братом хозяйничать здесь на ферме.

Ни слова больше не сказав, сержант спрятал блокнот и вышел. Слышно было, как он отъехал. Теперь Брону захотелось есть. Но в доме было хоть шаром покати, и он решил пойти в «Привет», съесть сандвич и выпить стакан пива.

За стойкой стоял Оукс; при виде Брона он немного пригнулся, как боксер, готовый встретить удар, и помрачнел. Уэнди не было в зале. Оукс что-то угрюмо пробормотал в ответ на Броново «доброе утро», не глядя на него, подал все, что тот заказал, и сразу же отошел. Уэнди уехала за покупками, должна была вернуться примерно через полчаса, и Оукс надеялся, что к этому времени Брон уже уйдет. Имя Брона всплыло во время неистовой ссоры, которая разыгралась у него накануне вечером с Уэнди.

«Если он пригласит меня погулять, — заявила тогда Уэнди, — я пойду, черт побери. Почему бы мне и не пойти? Нет у тебя на меня никаких прав!»

Оукс ушел в свою комнату, сердито захлопнул какие-то дверцы, с шумом выдвинул ящики стола, сорвал листок календаря, смял в комок, швырнул за окно и в сердцах сплюнул. Потом вернулся, схватил стакан и стал свирепо его протирать под самым носом у Брона.

Брон взял пиво и сандвичи и отошел к другому концу стойки, там к нему подсел коротышка фермер, которого тогда у него на глазах свалил битник, и Брон поделился с ним своими видами на будущее «Новой мельницы».

— Заманчиво, что и говорить, — сказал фермер. — И денежки для этого вы, конечно, уже добыли. Тысчонок десять для начала, не меньше?

— То-то и беда, — сказал Брон. — Нужны средства. А Ивен говорит, банки сейчас ни гроша не дадут.

— Так вам надо бы обратиться в городскую казну. У них такая система: купят у вас ферму и вам же сдадут ее в аренду. Отвалят вам деньжат за ваше хозяйство, а потом сдадут в долгосрочную аренду. На эти деньги можно прикупить землю и машины. А так уж больно маленькое у вас хозяйство. В наших краях все фермы больно маленькие. Хозяйство должно быть втрое больше, тогда оно окупится.

Брон согласился. Если верить учебнику, от хозяйства меньше двухсот акров толку не жди.

— А вы им позвоните, вас от этого не убудет. Телефон ихний в книжке. Можете сослаться на меня, если хотите. Биллингз моя фамилия. Я и сам хочу к ним обратиться, если, конечно, в цене сойдемся.

— Так и сделаю, — сказал Брон. — Позвоню.

Бринаронский автобус остановился у бара, из него вышла Уэнди и юркнула в дом с черного хода, надеясь избежать встречи с Оуксом, пока она еще не припрятала своих покупок. Но Оукс услыхал за окном знакомый визг тормозов, скрип шин, а затем тяжкий вдох автоматически закрывающихся дверей, все бросил и кинулся вон из бара, чтобы ее перехватить.

— Вернулась, значит.

— Вернулась, — сказала Уэнди. Руки у нее были заняты пакетами и свертками.

— Ты не спешила. Я ждал тебя с одиннадцатичасовым.

— Дел было по горло.

— Видала кого знакомого? — не удержался от вопроса Оукс.

Она поджала губы, загадочно на него поглядела и покачала головой.

— Чего накупила?

— Много чего. И платье тоже.

— За этот месяц третье, так, что ли?

— Сейчас весенняя распродажа, — ответила Уэнди. — Теперь только и покупать задешево. Я ведь о твоем кармане забочусь.

Оукс насмешливо кивнул:

— Как же, как же.

— Многие женщины дождутся, пока платье позарез нужно, тогда уж и покупают. А по-моему, это глупость. Я покупаю, когда цены дешевые, все равно когда-нибудь понадобится. Ясно, это умней.

— Еще бы, — сказал Оукс.

Уэнди прошла в комнату за баром, отложила покупки, небрежно кинула пальто на спинку стула, стала перед зеркалом, поправила прическу и принялась подмазывать губы. Оукс остановился между нею и дверью, ведущей в бар.

— Я поглядел, ни одна постель сегодня не застелена, — сказал он. Он решил нипочем не горячиться, но при этом дать ей ясно понять, как он относится к тому, что она пренебрегает своими обязанностями.

— Это забота миссис Паф.

— Миссис Паф нынче выходная. Мы с тобой уговаривались, что в ее выходной ты будешь ее подменять.

Уэнди подкрашивала веки.

— А кому они нужны до вечера, эти постели.

— Не годится, чтоб они стояли незастеленные, — сказал Оукс. — В такую комнату и заходить противно. Постояльцы вправе требовать, чтобы комната была прибрана не позднее десяти. Охота им до обеда сидеть в свинюшнике.

— Неохота сидеть в комнате, пусть идут гулять.

— Не зубоскаль ты, сделай милость. Мне и самому противно заходить в комнату, когда среди дня постель не застелена. Даже тошно становится.

— Да ладно, хватит тебе, — сказала Уэнди. И вдела в уши безвкусные, кричащие серьги. — Хороши? — спросила она.

— Глядеть страшно.

— Извините, если не угодила. Последний крик моды.

— Ты бы поменьше модничала, а побольше думала о деле… Опостылел мне весь этот беспорядок, вот что я тебе скажу.

— Коли так, сам бы и занялся.

— И займусь, — сказал Оукс. — Вот увидишь.

— Ты опять? Опять за свое? Ну, чего теперь надумал? — Уэнди видела, что Оукс по обыкновению себя распаляет. А она любила эти стычки, если, конечно, они не заходили слишком далеко. Чутье ей подсказывало, что они ослабляют его и усиливают ее власть над ним.

— Для начала я нынче утром сам пригляжу за баром. А надо будет, и вечером тоже, и завтра. Так что придется тебе прибрать в доме, нечем будет отговариваться.

— Я не нанималась мыть полы.

— А ты и не моешь.

— Все равно, выходит, я уборщица.

Оукс напыжился, вид у него был самый непреклонный. Пришло время объясниться начистоту. Сейчас должно решиться — быть Уэнди и впредь служанкой или она станет госпожой.

— Будь любезна делать, что я говорю, — сказал Оукс. — Сказано, поди наверх и принимайся за работу, тебе за это деньги плачены. Иди, сделай милость.

Она попыталась проскользнуть мимо него в бар, но успела лишь заглянуть туда через застекленную до половины дверь — Оукс схватил ее, оттащил назад, на середину комнаты, сунул ей в руки все пакеты и свертки и вытолкал через другую дверь.

— И не показывайся внизу, пока не приведешь дом в порядок! — крикнул он ей вслед.

Победа, подумал он. И ему захотелось выпить. Он вернулся в бар и наскоро опрокинул двойную порцию виски. В дальнем конце стойки Брон с Биллингзом толковали о денежных делах, стаканы у них были еще не допиты. Оукс вернулся в свою комнату, он остывал после вспышки, а заодно стало убывать и довольство собой.

Почему это Уэнди ни капельки не сопротивлялась, когда он вытолкал ее из комнаты? Почему она убежала на своих каблучках по коридору, поднялась по лестнице и не только не стала с ним спорить, но даже не попыталась вернуться? А вдруг он перегнул палку? — мелькнула тревожная мысль. Может, она потихоньку пошла наверх, чтоб собрать свои пожитки и уйти — она ведь сколько раз грозилась… Оукс знал, что в Бринароне она мигом найдет себе работу. А он всем нутром был привязан к ней и знал, что мучительную связь эту порвать не в силах. За последние три месяца он удвоил ей жалованье, целое состояние потратил на ее наряды. Но ей все мало. Подавай ей обручальное кольцо. Стоит ей вырваться из дому, и она, конечно, его обманывает, а попытки следить за каждым ее шагом сделали его посмешищем всего Кросс-Хэндса.

— Черт с ней, — пробормотал он, сжав кулаки. — Хочет уходить — пускай уходит. — Но нет, он знал, что сейчас пойдет к ней наверх и постарается ее урезонить, а не поможет, так и прощенья попросит. «Послушай, Уэнди, — скажет он. — Что ж это от тебя ничего не допросишься, не на колени же перед тобой всякий раз становиться, черт возьми. Это ж просто курам на смех».

Дверь отворилась, и горькие мысли его оборвались. Оукс поднял голову — легкой походкой к нему шла Уэнди в новом платье и улыбалась как ни в чем не бывало. Серьги она сняла. Он облегченно вздохнул, даже слезы навернулись на глаза. Хоть раз она решила простить его, не насладившись его унижением. Уэнди, ни слова не говоря, обошла его и вышла в бар. Брон посмотрел на нее, не веря своим глазам. Очень она была хороша. Просто красотка.

Уэнди через стойку протянула Брону руку, и он сжал ее маленькие пухлые пальцы.

— Привет, незнакомец, — сказала Уэнди.

Когда в воскресенье утром Брон спустился вниз, он с облегчением увидел, что Кэти вернулась, но странная холодность, с какой она его встретила, привела его в уныние. Он пошел к себе в спальню за букетиком гвоздик, которые купил для нее в Бринароне.

— От цветов в доме станет повеселее.

Но, к его огорчению, она ничуть не обрадовалась, совсем не заметно было, что ей это приятно. Взяла цветы, пробормотала что-то и положила их на буфет.

Машинально она приготовила ему завтрак — стоило ей очутиться дома, и она но привычке принялась хозяйничать. Так оно и пойдет одно за другим, и, хотя она еще не понимала этого, повседневные хлопоты помогут ей успокоиться. Она пошла в кухню, поставила чайник на огонь, плотнее прикрыла окно, чтоб не заливал дождь, и вернулась к Брону. Ей надо было поговорить с ним, но она не знала, с чего начать. Она стояла, глядя на него сверху вниз, уже не в первый раз отметила, что он хорош собой, и это ее рассердило. Он поднял глаза.