Второй Фонд - Айзек Азимов

— А это правда, — настаивал Ченнис, — это правда, что Россем не Второй Фонд? Я мог поклясться, говорю вам, что знал это наверняка. Я не сумасшедший.

— Ты не сумасшедший, Ченнис, а просто, как я говорил, измененный. Россем не Второй Фонд. Пойдем! Мы тоже возвращаемся домой.

Бейл Ченнис сидел в маленькой, выложенной белым кафелем комнате. Он позволил своему разуму расслабиться. Он был согласен жить в настоящем. Тут были стены, и окно, и трава снаружи. У них не было названий. Это были просто вещи. Кровать и стул, и страницы, лениво проходящие по экрану в изножье кровати. И сиделка, которая приносила ему еду.

Сначала он пытался собрать вместе обрывки услышанных разговоров. Например, между какими-то двумя людьми.

Один из них говорил:

— Теперь полная афазия. Это вычищено, и, думаю, без всякого ущерба. Необходимо только вернуть запись природной мыслительной волны его ума.

Он вспомнил звуки — шум прибоя, — и по каким-то причинам они казались особенными, как будто что-то значили. Но почему так беспокоили?

Лучше наблюдать за приятной сменой цветов на экране в изножье этого, на чем он лежал.

А потом кто-то вошел, что-то сделал с ним, и он надолго заснул.

И когда это прошло, кровать неожиданно стала кроватью, и он знал, что находится в больнице, и слова, которые он помнил, приобрели смысл.

Он сел.

— Что происходит?

Первый Спикер сел рядом.

— Ты во Втором Фонде, и тебе вернули твой разум, твой природный разум.

— Да! Да! — К Ченнису пришло осознание того, что это он сам, и в этом было невероятное торжество и радость.

— А сейчас ответь мне, — сказал Первый Скипер, — ты знаешь, где теперь Второй Фонд?

И, огромной волной обрушиваясь вниз, прорвалась правда, и Ченнис не ответил. Как когда-то до него Эблинг Мис, он отдавал себе отчет в безбрежном, ошеломляющем удивлении.

Пока наконец, кивнув, не сказал:

— Клянусь Звездами Галактики — теперь я знаю.

Часть II

Фонд в поисках

7. Аркадия

Дарелл, Аркади, писательница (11.5.362 Э.Ф. — 1.7.443 Э.Ф.). Главным образом писательница-романистка, Аркади Дарелл наиболее известна биографией своей бабки Бэйты Дарелл. Основанная на данных, полученных из первых рук, эта книга на протяжении веков служила главным источником информации, касающейся Мула и его эпохи… Подобно «Раздвоенным воспоминаниям», ее роман «Время и Время и Дальше» — живописное отражение блестящего общества Калгана времен раннего Междуцарствия; в книге активно использованы впечатления от посещения ею в молодости Калгана…

Аркадия Дарелл решительно продекламировала в микрофон своего стенографа:

— Будущее Плана Селдона, А. Дарелл.

И потом мрачно подумала, что однажды, когда она станет великой писательницей, она будет подписывать все свои шедевры псевдонимом Аркади. Просто Аркади. Никакой фамилии.

Подпись «А. Дарелл», которую она должна будет ставить на всех томах для уроков Композиции и Риторики, так безвкусна. И все другие дети тоже должны так подписываться, кроме Пелла Линтуса, потому что класс так смеялся, когда он впервые поставил свою подпись. И «Аркадия» — имя для маленькой девочки, навязанное ей, потому что так звали ее бабку. Родители были совсем лишены воображения!

Теперь, когда уже два дня, как ей исполнилось четырнадцать, домашние, пожалуй, могли бы признать простой факт совершеннолетия и называть ее Аркади. Она поджала губы, вспомнив, как отец оторвался от своей книги, лишь только чтобы сказать:

— Но если ты собираешься делать вид, что тебе девятнадцать, Аркадия, что ты будешь делать, когда тебе исполнится двадцать пять, а ребята будут думать, что все тридцать?

Оттуда, где она сидела, развалясь в своем глубоком кресле, было видно зеркало на ее туалетном столике. Ей немного мешала нога (домашняя туфля качалась на большом пальце), поэтому она втянула ее и села, неестественно выпрямив шею, что, она была уверена, как-то прибавило ей царственной стройности — на целых пять сантиметров.

Мгновение она задумчиво рассматривала свое лицо — слишком толстое. Приоткрыв рот, втянула щеки — в результате получилась неестественная, угловатая изможденность. Быстрым прикосновением языка она облизнула и надула влажные мягкие губы. Потом томно, искушенным манером опустила веки… О Галактика, если бы только ее щеки не были такими глупо розовыми!

Она попыталась, опустив пальцы на внешние уголки глаз и оттянув веки, добиться таинственной экзотической томности женщин из внутренних звездных систем. Но мешали сами руки, и она не могла хорошо рассмотреть лицо.

Затем она подняла подбородок, поймала себя в полупрофиль, с глазами, немного напряженными от того, что смотрят под углом. Шея побаливала, но она сказала голосом, на октаву ниже естественного:

— В самом деле, папа, если ты думаешь, что для меня имеет хоть какое-то значение, что думают некоторые глупые старые мужики, ты просто…

И тут она вспомнила, что все еще держит в руке включенный микрофон. И, мрачно воскликнув «О Галактика», выключила его.

На бледно-фиолетовой бумаге с персиковой полосой слева появилось следующее:

«БУДУЩЕЕ ПЛАНА СЕЛДОНА.

В самом деле, папа, если ты думаешь, что для меня имеет хоть какое-то значение, что думают некоторые глупые старые мужики, ты просто…

О Галактика».

Аркадия с раздражением вытащила лист из машины и аккуратно защелкнула туда другой.

Раздражение разгладилось на ее лице, и широкий небольшой рот растянулся в самодовольной улыбке. Она изящно понюхала бумагу. Как раз то, что нужно. Именно такой оттенок элегантности и очарования. И каллиграфия просто по последнему слову.

Машину доставили два дня назад в ее первый взрослый день рождения. Девочка говорила:

— Но, папа, у каждого, ну просто у каждого в классе, кто хочет стать хоть кем-то, есть такая. Никто, кроме старых слюнтяев, не будет пользоваться ручными машинками…

Продавец говорил:

— Нет другой модели, с одной стороны, такой компактной, и, с другой стороны, так легко приспосабливаемой. Она будет правильно писать и ставить пунктуацию в соответствии со смыслом предложения. Естественно, это большая помощь в образовании — машина поможет пользователю в употреблении точного произношения и придыхания, правильного написания, не говоря о требовании четкой и организованой речи для правильной пунктуации.