Волшебная трубка капитана - С. Полетаев

– Есть, – выскочил Диоген, опередив Даньку, и Александр посмотрел на своего тезку с укоризной.

– Вы оба молодцы, – сказал он и перевел глаза на Ивана. – А овраги, лесные пустоши, пригодные для обработки, есть у нас?

Иван усмехнулся и махнул рукой – вопрос показался ему несерьезным. Но Диоген и тут не сплоховал. Он впервые в жизни чувствовал :ебя отличником.

– Все есть, все!

– Ты молодец, и я говорил тебе это. Но почему ты не дашь слова сказать другим? Ну так вот, друзья мои, машин нашей стране надо в десять… да что я говорю… в двадцать раз больше того, что мы имеем на сегодняшний день. А что это значит? Это значит, что машины, которые вы видите сейчас перед собой и многие из которых выйдут из строя от предельных нагрузок, всего лишь жалкая капля в океане техники, которая есть у нас. И которая будет. Так что не надо жалеть! Нужно радоваться, что здесь гробится столько техники! Что это значит? А это значит, что зато на полях машины будут крепкие, как боевые танки… Отец, я кончил. Как говорили древние: диксит – я сказал. Спасибо за внимание. Теперь я немножко отдохну, а ты им растолкуй, что такое техническая революция.

– Постой, мы разве еще не приехали? – спросил капитан, отрываясь от блокнота.

– Нет еще, – ответил Марк вместо Александра.

Капитан подозрительно глянул на Марка, но ничего не сказал и поставил в блокноте точку. Александра трудно было узнать: глаза его погасли, уши, нос и детские губы выражали усталость. Какое-то время он молчал, и все подумали, что с ним что-то случилось.

– Что с тобой? – спросил капитан.

– А, не спрашивай! Ты думаешь, наверно: какой трепач, расхвастался, как будто не работа у него, а сплошной праздник. А у меня, поверь, нелегкая жизнь. Иной раз бьешься над узлом месяцами, морочишь голову себе и другим. И вот после бессонных ночей, после встреч, совещаний и согласований я добиваюсь внедрения новинки. Ура! Все поздравляют, все довольны… А что дальше? А дальше вот что: случайно заглядываешь в немецкий или английский журнал – и волосы дыбом: караул! Оказывается, этот узел давно уже изобретен! Голова после этого кругом идет!

Машина вильнула и подпрыгнула. Очки у Александра упали, но он успел одной рукой схватиться за руль, а другой поймать очки на лету. Водворив все на свои места, он беспомощно и горько вздохнул.

Мальчики смотрели на Александра и жалели. Кого же все-таки он напоминал им? Где они его видели? У кого еще такие обиженные, чуть навыкате, глаза, такие беспомощные уши?

И вдруг Данька вспомнил. Он толкнул Диогена и посмотрел ему в глаза, и тот сразу вспомнил. Оба они посмотрели на Рубика, и Рубик тоже вспомнил. Тогда все они вместе посмотрели на Марка, но Марк не удивился. Тогда Данька, Диоген и Рубик уставились на Ивана, а Иван долго не мог понять, отчего на него так странно глядят. Но «пескари» так упорно смотрели на него, что наконец и он поднял глаза на Александра и тоже вспомнил.

Ведь Александр – тот самый лопоухий мальчишка на фотографии, которая висела в капитанской каюте. Те же глаза, чуть навыкате, те же беспомощные уши, те же толстые губы. Да, да, тот самый мальчишка, которого капитан подобрал когда-то на дорогах войны и усыновил. И вот он сейчас перед ними, будто сошел с фотографии, будто выгнали его оттуда за какую-то проказу, и он вздыхает, постаревший мальчик, и о чем-то грустит. О чем он грустит?

Глава 12

ЮБИЛЕЙНАЯ

У здания местной школы, куда подъехала «Волга», «пескари» замешкались. Над входом висел плакат:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ВЕСЁЛЫЕ ПЕСКАРИ!

Капитан прочитал приветствие раз, другой, потом посмотрел на Александра.

– Это как понимать?

– Отец, пожалуйста, не волнуйся!

– С чего ты взял, что я волнуюсь?

– Прошу тебя, будь молодцом!

– Надо держаться, капитан! – сказал Марк и стал вытаскивать из сумки киноаппарат, на который раньше никто не обратил внимания.

– Час от часу не легче, – вздохнул капитан, окончательно сбитый с толку.

«Пескари» вошли в школу и остановились в замешательстве. Вдоль стены, соблюдая равнение, замерла шеренга моряков. Впрочем, не совсем моряков – все были в бескозырках, но одеты по-разному. На фланге, встопорщив усы, стоял плечистый богатырь в щегольском светло-кофейном костюме, с серебристой боцманской дудкой на груди. Он сверкнул жгучими черными глазами в сторону капитана, прижал дудку к усам, издал нежный переливчатый звук, хлопнул каблуком лакированного штиблета и подмигнул стройному майору, которого «пескари» сразу же узнали, – это была Варвара Петровна.

Установилась тишина, такая тишина, что слышно было, как бежит электричество по проводам, булькает вода в водопроводе, чирикают воробьи за окном и раздаются другие мелкие звуки, которых люди обычно не слышат. И в этой тишине разнеслась громкая команда Варвары Петровны:

– Сми-и-и-и-ирно!

Четким шагом она подошла к капитану и вскинула руку к виску.

– Товарищ капитан! Сводная команда… ваших старых друзей, однополчан, воспитанников, учеников… ну, в общем, и так далее и тому подобное… для торжественной встречи готова!

– Ясно, – сказал капитан, оглянувшись на Марка, который навел на него киноаппарат, как пистолет. – Хотя, собственно, ничего не ясно. Какая торжественная встреча? По какому случаю?

– Как? Не знаете, какая сегодня дата?

– Какая же, если не тайна?

– Так вы забыли, что сегодня вам исполнилось…

– Как?! Мне?! Какое сегодня число?

Капитан огляделся, чтобы на что-то присесть, но в это время, улыбаясь, к нему подошла седая худенькая женщина и обняла его. Это была его жена Юлия Ивановна. Он уткнулся ей в плечо, а она гладила и ласково похлопывала его по затылку.

– Как же так получилось?

– Ну разве ты в первый раз забываешь о своем дне рождения?

– Да, но зачем весь этот парад?

– Тут уж я не виновата, поверь. Но ты не порть нам праздника, раз уж так получилось…

Вот когда раскрылась тайна гонки «Веселых пескарей»! Вот куда и зачем торопился Марк, действовавший по уговору с майором Охапкиной.

Капитан, красный и растрепанный, качаясь, как боксер после нокдауна, пошел вперед, а возле него суетился Марк, треща киноаппаратом. Он бесцеремонно заскакивал то с одной стороны, то с другой, снимая разные сценки: как капитан машет на него рукой, как он вытирает шею платком, как растерянно топчется перед строем, как тетя Варя подводит его к усатому богатырю с глазами, сверкающими как угли.

– Не узнаете? – спросила она.

Капитан растерянно топтался перед богатырем.

– Что-то у меня с головой нынче от жары… Какую погоду обещали на сегодня, а?

– Насчет погоды не беспокойтесь, – сказала Варвара Петровна, – с институтом прогнозов есть договоренность. Так кто же перед вами, капитан?

– Личность знакомая, но где же мы встречались? Я живу в Сорокоустинском переулке, дом тринадцать, на тринадцатом этаже, так вы, случайно, не из одного со мною подъезда?

На лице усача кочевала улыбка – то попадала в глаза, то перескакивала на губы, то дрожала на подбородке, а то прыгала на кадыке, будто усача щекотали, а он изо всех сил сдерживался, чтобы не разорваться на мелкие осколки.

– Ба, да это же Автандил!

Данька и Диоген сразу узнали своего учителя. И не очень удивились, увидев его здесь. Ведь капитана знали все на свете. И знал его, конечно, Автандил. Мальчики слегка сдрейфили, будто не выучили урока, а он их может вызвать к доске. Но Автандил Степанович даже не заметил их. Он так громко расхохотался от радости, что задрожали стекла и закачалась лампа на потолке.

– Ах, боже мой, так ведь и стены рухнуть могут, – сказала тетя Варя, затыкая уши, и Автандил Степанович тут же сконфуженно умолк и спрятался за женщину, до этого незаметно стоявшую сзади него. И это была Данькина мама!

Увидев ее, Данька страшно испугался. Он испугался, что она сейчас выскочит из строя и начнет при всех целовать его. И тогда он решил тут же загипнотизировать ее – внушить ей мысль, что это не он, Данька, а какой-то неизвестный мальчик. Но тут же понял, что маме, как и всем, теперь не до него, и во все глаза уставился на крупного седого кавказца в бекеше с газырями, в галифе и мягких сапожках.

Капитан смерил кавказца прищуренным взглядом с головы до ног, потом нажал большим пальцем в бок. Но кавказец и бровью не шевельнул. Тогда капитан чуть подвернул рукав на кителе и ударил кавказца в плечо. Кавказец крякнул, покачнулся, но устоял. Капитан ударил его в другое плечо. Кавказец качнулся в другую сторону, но устоял и на этот раз. Тогда капитан, нарушая строй, обнял кавказца ниже пояса и оторвал его от земли. Но кавказец и на этот раз не шелохнулся, словно это был гранитный памятник. Он даже и на весу держал ноги сомкнутыми, а грудь расправленной, как на параде.

Капитан поставил его на пол и поправил на нем бескозырку.