Волшебная трубка капитана - С. Полетаев

Комиссар связался со штабом соседней дивизии, где формировался эшелон для отправки в тыл, и ночью, спящего, опечатанного, как посылка, Юсуп-ку отправили с попутной машиной. Несколько дней спустя комиссара с отрядом морских пехотинцев снова высадили в Крыму, где он и воевал до мая сорок четвертого, когда ровно за год до победы немецкие войска были, сброшены с Херсо-несского мыса. Потом, уже в качестве военного журналиста, он катился в нарастающем вале наступления, охваченный радостным чувством близкой победы. Но изредка, раскуривая трубку, он как бы сквозь дым видел ушастое лицо Юсупки, и сладко грезились минуты встречи.

«Здравствуй! – скажет комиссар, входя в квартиру. – Ты кто такой?»

«А ты кто?» – скажет Юсупка.

«Я твой хороший знакомый. Не узнаешь?»

«Ты мой ата?» – спросит Юсупка.

«Точно! Ну, давай обнимемся».

Глава 10

ЧЕЛОВЕК ЗА ШКАФОМ

(Из воспоминаний капитана. Продолжение)

Что же было дальше? Нашли друг друга комиссар и мальчик, подобранный им когда-то в горах? Вот продолжение этой истории…

Капитан внес чемодан в прихожую, прикрыл дверь и перевернул номерок – знак для соседей, что ты уже дома и, стало быть, можно дверь запереть на «собачку». Да, это был факт, исторический факт, который теперь никому не опровергнуть: кончилась война! Кончилась сразу, будто никакой войны и не было, будто все четыре года были смутным и недобрым сном. И капитан, живой и невредимый, стоял сейчас в прихожей и молча смотрел на жену, похудевшую, в наспех накинутой гимнастерке, с короткой мальчишеской стрижкой вместо длинной когда-то косы, но такую же близкую, будто расстались вчера…

– Как же так, без звонка? – удивилась ока.

– А это на что?

Он подбросил ключ на руке, который хранил всю войну, как талисман, как справку от самой судьбы, что непременно вернется и все найдет на своих местах.

И верно, в прихожей все было так, как прежде: та же этажерка, криво припавшая к стене, тот же абажур с потолка и та же облысевшая щетка на гвозде.

– Вот и встретились, мать!

Капитан поднял жену, подержал на весу и подкинул вверх, как ребенка.

И внезапно – бам! – раздался звон и распахнулось окно.

В раме, словно картина какая, стоял взъерошенный мальчишка и смотрел на взрослых гневными глазами. Какой-то тип обнимал его мать, и та не отбивалась и даже не обернулась, когда он объявился в окне.

– Эй, хватит вам обниматься! – крикнул он и отскочил в кусты сирени.

И тотчас в комнату влетел камень.

– Саша! Это же папка. Папка вернулся с войны.

Но из сада никто не откликался.

– Вот как встречают победителей, – сказал капитан, протирая очки. – Спрячь камень и сохрани на память…

Капитан распаковал чемодан, разложил вещи, уставил стол свертками и коробками, на стену повесил трофейный кинжал, так что все эти вещи можно было увидеть со двора, маленького, заросшего сиренью двора в одном из тихих переулков, выходивших на площадь.

– Вот какой подарочек ты мне прислал, – рассмеялась Юлия.

– Только без паники!

Послышался шум. Капитан приложил палец к губам, встал из-за стола, прижался спиной к стене, прислушался, а потом внезапно распахнул дверь и схватил мальчишку за чуб.

– Я знаю, как их надо ловить…

Саша стоял бочком к дивану и старательно отводил глаза от стола, а капитан между тем неторопливо снимал с себя широкий армейский ремень.

– А ты знаешь, мать, о чем я мечтал, между прочим? Еду домой, а сам думаю: хорошо бы открыть дверь, а меня камнем в лоб, так чтобы шишка с кулак! А то ведь всю войну провоевал, а никаких отметин на виду, если не считать ноги – на переправе отдавили, но разве этим похвастаешь?

Капитан повернулся к Саше и со свистом резанул воздух ремнем.

– Однако этот стрелок разочаровал меня! Не попасть с такого расстояния – это, знаешь, ни в какие ворота! Придется ему снимать штаны и ложиться на диван.

Капитан как будто не шутил, серые глаза его за толстыми очками блестели хищно, как у филина, усы шевелились, как намагниченные проволочки. Не дожидаясь расправы, Саша скакнул в спальню и с ходу влетел на шкаф, грохнулся вниз и затаился в углу. Капитан пытался извлечь его оттуда, но не достал.

– Еще не то увидишь, – сказала жена, выгоняя капитана из спальни.

– Он от меня все равно не уйдет, – грозил капитан, надевая ремень.

– А я не выйду отсюда! – кричал Саша.

– А вот посмотрим, как не выйдешь!

– А вот и не выйду!

– Как проголодаешься, выйдешь…

– А вот и не проголодаюсь!

– Ну, и сколько же ты без еды проживешь?

– Сто лет!

– В самом деле? – удивился капитан.

– Вы помрете, а тогда я выйду!

– Вот спасибо, что сто лет будешь ждать моей смерти…

– Пусть там сидит, – сказала жена. – Хоть буду знать, где он. А то целыми неделями не вижу, не знаю, ел ли он сегодня.

– Пусть там хоть с голоду помирает, а вот я действительно не ел с утра. Рюмки еще не перевелись в этом доме?

В комнате стало тихо. Слышно было, как звенят ножи и рюмки.

– Вот теперь уж точно кончилась война, – сказал капитан.

– Как же она все-таки кончилась? Для тебя?

– Не совсем обычно, – сказал капитан.

Он раскурил трубку, выпустил облако дыма и задумался.

– Словом, напросился я в последние дни войны в разведку с ребятами. Надо было обследовать лесок, через который должна пройти наша артиллерия. Редактор армейской газеты сказал: «Если достанешь свеженький материал – за мной коньяк. Только дело идет к концу, что там найдешь?» – «Ладно, говорю, готовь коньяк, а я постараюсь». К лесочку прибыли налегке, не прикрываясь, а тут нас немцы встретили таким огнем, что еле ноги унесли. Война кончается, а они, видишь ли, опомнились. И кто бы, ты думала? Не солдаты, не эсэсовцы, а всякий сброд из старших школьников и старичков, непригодных к службе. Такая уж блажь на Гитлера нашла – воевать до последнего немца…

Капитан разгорячился от воспоминаний, встал из-за стола и прошелся по комнате. В дверях, ведущих в спальню, он остановился и шепотом спросил:

– Как он там, жив?

– Наверно, слушает тебя…

– А может, спит?

Капитан плотнее прикрыл дверь и стал расхаживать по комнате, рассказывая о событиях недавнего прошлого, все еще сильно волновавших его.

– Помню, рассердился я страшно. Что же вы делаете, дурни этакие? Вам дается шанс живыми остаться, увидеть мир без войны, а вы стреляете и головой своей рискуете. Да вы же, говорю, материал мне для газеты портите! Что я своему редактору принесу?..

Дело шло к вечеру, и в комнате стало темно. Пришлось зажечь свет. Капитан постоял у окна, глядя в палисадник, где блестела сирень, облитая теплым электрическим светом.

– Выбить немцев было нетрудно, через лес можно было пустить танк и взвод автоматчиков.

В общем, когда распределили, кому с чего начинать, я вдруг представил мертвых немецких мальчишек на лесной поляне, и стало как-то не по себе. Война кончается, а тут опять кровь! От досады не вытерпел я и обращаюсь к бойцам: «Ребята, я у вас человек, можно сказать, посторонний, мне собрать материал и уехать, да больно скучный получается сюжет. Ну, выкурим, как сусликов, ну, очистим лес – что же тут хитрого? Может, говорю, по-умному выкурить их можно?»

На этом месте капитан вдруг замолчал, и сразу же в спальне послышался шум. Нетрудно было догадаться, что Саша взобрался на шкаф, ожидая дальнейшего развития событий, а события, как назло, не развивались. Взрослые молчали, занимаясь едой. Потом в спальне раздался грохот, на столе зазвенела посуда, но взрослые продолжали есть, не обращая внимания на приоткрытую дверь, в которую просунулся нос – живой, невыносимо страдающий нос.

– Да впусти ты его, страдальца! – не выдержала Юлия.

Но дверь уже сама открылась – и на пороге стоял зашкафный житель, весь в пыли, с паутиной в кудрявых волосах.

– Это что за домовой? Откуда? – удивился капитан..– А ну-ка, мать, умой его…

Юлия потащила Сашу в ванну, и там послышались возня и шум воды.

– А как вы фрицев выкурили? – кричал из ванной Саша. – Из пушек бацнули?

– Мойся, мойся, да мочалкой уши не забудь… Им бы такое чучело показать, они бы сразу лапы кверху!

Вскоре отмытый до блеска, глазастый, ушастый, Саша сидел за столом, а капитан, пуская дым к потолку, рассказывал, как разведчики снарядили в лесок танкетку.

– Да не простую, а с музыкой, – добавил он.

– Так не бывает, – сказал Саша.

– Ты знай себе слушай, а врать не мешай,– сказал капитан. – А дело было просто: приспособили патефон к громкоговорителю и запустили на весь лес немецкую песенку «Ах, майн либер Августин!». А из люка выставили балаганного шута вроде петрушки – в пестром кафтане, зеленых панталонах и в шляпе с пером. Он стал кричать на весь лес по-немецки, приглашая всех на угощение…