Тайна старинных флаконов - Руэ Анна

Бенно становился таким, только если что-то было всерьёз не в порядке.

– А ты уже завтракал? – осторожно спросила я.

Бенно покачал головой и вновь уставился на гору из лего у меня на одеяле.

Вздохнув, я натянула джинсы и махнула Бенно рукой:

– Тогда пойдём вниз, я сделаю тебе мюсли.

Спустившись на первый этаж, я не поверила своим глазам. Папа был не просто странным. Всё было гораздо хуже: он сидел на диване, нечёсаный и во вчерашней одежде. Он что, прямо тут и спал?!

Впрочем, на этот раз он хотя бы был чем-то занят. А именно – сортировал свои пластинки. По цвету.

– Бенно проголодался, – сказала я без всякого «доброго утра».

– Это, пожалуй, не очень хорошо, – промямлил папа и протянул мне одну из пластинок. – Эту к синим или к жёлтым?

– К зелёным! – сердито сказал Бенно, развернулся и потянул меня за рукав в сторону кухни. – Видишь? Он странный!

Я поплелась за ним:

– А когда ушла мама?

– Она сказала, что идёт в магазин, но её уже давно нет.

Я поставила на кухонный стол две миски с мюсли и пакет молока.

– Папа с мамой что, поссорились? – спросила я, потому что это казалось мне единственным логичным объяснением всему происходящему.

– Не знаю. – Бенно отправил ложку мюсли себе в рот. Но в следующую же секунду вскочил и выплюнул всё в мусорное ведро. – Бе-е-е!

– Что такое? – покосившись на наши миски, я заметила, что молоко в хлопьях свернулось. Я вылила остатки прокисшего молока в раковину и вытряхнула всё в мусор. К сожалению, новой упаковки в холодильнике не оказалось. И даже в хлебнице не нашлось ничего съедобного – последние ломтики хлеба для тостов кто-то доел вчера.

Тут я услышала, как открывается входная дверь.

– Привет! Я до-о-ома! – захлопнула за собой дверь мама.

Я с облегчением улыбнулась и поспешила ей навстречу. В желудке у меня урчало.

– Что ты нам принесла? – Судя по тому, что в кухонных шкафчиках было шаром покати, мама наверняка должна была вернуться с целой кучей пакетов, которую даже невозможно за один paз дотащить из машины. Но встретив её в коридоре, я не обнаружила ни единой сумки.

Мама посмотрела на меня с недоумением:

– Что я принесла?

– Молоко, хлеб, шоколад? Что-нибудь? В холодильнике лишь две сморщенные морковки, полпачки сливочного масла и соевый соус.

– Ой, спасибо, но я только что выпила кофе у Ханны. Она угостила меня восхитительным малиновым пирогом. Больше в меня ничего не влезет, я и так сейчас лопну.

Я, кажется, даже рот разинула от удивления. С каких это пор мама стала так шутить?

– Очень за тебя рада, – сказала я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – А пары кусочков Ханниного восхитительного малинового пирога ты, случайно, с собой в кармане не захватила? В нас с Бенно они как раз бы влезли!

Мама, казалось, почти меня не слушала. Она даже не заметила раздражения в моём голосе – просто продолжила радостно щебетать. Как мило было у Ханны, и какая это удача, что та ещё столько может рассказать о том, как старая вилла выглядела в былые времена. Бла-бла-бла.

Пребывая в прекрасном расположении духа, она повесила пальто на крючок.

– Мама! – сказала я, стараясь придать голосу как можно больше строгости. – Твой сын голоден!

Бенно, задрав голову, мрачно посмотрел на маму, она же в ответ лишь улыбнулась.

– Так съешь же что-нибудь, малыш! – предложила она. И тут же, скользнув в глубь коридора, скрылась у себя в кабинете.

Медленно подобрав челюсть, я взглянула на Бенно. Не будь мама мамой, я бы сейчас корчилась на полу от смеха в полной уверенности, что это блеф. А потом бы встала, пошла к машине и вытащила бы оттуда пакеты с вкусной едой, купленной для нас в магазине. Но подобные шутки маме обычно совсем не удавались. Папа всегда говорил, что для этого она слишком плохо умеет врать.

Так, главное – не паниковать, решила я. Мама часто витает мыслями где-то далеко, к этому все давно привыкли. И слушает частенько вполуха. С ней порой бесполезно даже пытаться разговаривать – сразу видно, что она думает о чём-то другом. Но раньше это было как-то безобидно. Какой бы рассеянной мама порой ни становилась, она нас очень любила. И ни за что не оставила бы голодными.

Ещё больше беспокойства вызывало поведение папы. Учителя редко бывают рассеянными, они обычно отличаются дотошностью – иначе, наверное, выбрали бы другую профессию. Таким вообще-то был и наш папа – вот только не сегодня.

Беспокойно наматывая на палец прядь волос, я пыталась понять, в чём же тут дело. А где-то в глубине живота у меня шевелилось нехорошее чувство – я начинала подозревать, что произошло нечто ужасное...

Глава 16

Торопливо открыв дверцу старого кухонного шкафчика для посуды, я вытащила оттуда банку с отложенными «на чёрный день» монетками. Папа всегда оставлял на кухне немного мелочи – на всякий непредвиденный случай. А сейчас определённо был один из них.

Я быстро сунула ноги в кроссовки и взяла Бенно за руку:

– Собирайся, пойдём где-нибудь перекусим. Сегодня у нас будет шикарный завтрак!

Нельзя было дать Бенно почувствовать, что мной уже всерьёз овладело беспокойство и что я не больше его понимала, что творится с нашими родителями.

Над палисадником светило солнце, в воздухе пахло теплом. Мы с Бенно шагали по Лавандовой улице в сторону пекарни. Между тротуарами, обрамлявшими улицу с обеих сторон, пролегала старинная булыжная мостовая. Камни её сотни лет полировали колёса, поэтому со временем они стали гладкими и округлыми.

В саду дома на противоположной стороне улицы, наискосок от нас, загорала фрау Норман. Лёжа в шезлонге, она потягивала через соломинку какой-то яркий напиток. Когда фрау Норман впервые пришла к нам в гости на виллу «Эви», она всё твердила, что Бенно самый милый и очаровательный ребёнок на всей улице, и теперь он, завидев соседку, просиял от радости и принялся махать ей рукой:

– Приве-е-ет!

Но фрау Норман лишь сдвинула на нос солнцезащитные очки и вопросительно взглянула поверх них на Бенно – так, словно видела его впервые в жизни. Даже не улыбнувшись в ответ, она спрятала глаза за чёрными стёклами и откинулась на спинку шезлонга.

Бенно поморщился, но я посмотрела на него с выражением «понятия не имею, что с ней, да и какая разница» и потянула его за руку дальше.

Люди совсем с ума посходили, что ли?!

В пекарне, казалось, все тоже были чем-то странно взбудоражены.

– Это просто уму непостижимо! – сказала какая-то полненькая рыжеволосая женщина, стоящая перед нами у стойки. – Нет, вы себе это представляете? Сажусь я, значит, в автобус номер двадцать девять, чтобы поехать на работу, – и что же? Водитель автобуса берёт и едет в совершенно другом направлении! И даже не делает остановок, чтобы люди могли выйти! Просто едет и едет.

– Ну и ну! – удивился стоящий рядом с ней мужчина. – И что, никто ему так об этом и не сказал?

– Да нет же, сказали конечно! Все в автобусе просили его развернуться и двигаться по обычному маршруту. Но этот болван никого не слушал и ехал дальше. Всё дальше и дальше! И только через пять населённых пунктов вдруг остановил автобус и припарковался. Поперёк дороги!

– Не может быть! – продавщица за прилавком в ужасе покачала головой. – Но как же так?!

– А вот так! – голос женщины постепенно становился всё громче. – Он вдруг спонтанно решил отправиться в поход! – Тут она, задохнувшись от возмущения, сделала паузу, чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха. – И ещё спросил нас, не желаем ли мы пойти с ним! А потом просто вышел из кабины и зашагал прямиком в лес! Нет, вы представляете себе?! Я обратно в город два часа пешком добиралась!

Взрослые встревоженно заговорили наперебой. Один мужчина даже рассказал, как его зубной врач утром чуть было не покрасил ему зубы красным лаком для ногтей. В другое время я бы наверняка над этим посмеялась – но не теперь. Нехорошее чувство внутри вновь дало о себе знать.