Конец ордынского ига - Вадим Каргалов

Н. С. Голицын считал это сообщение вполне достоверным. Возможность «тайной посылки Иваном III в Большую Орду войска» допускает и Л. В. Черепнин[109].

Тактика отвлекающих ударов была обычной для военного искусства Ивана III, и дерзкий рейд «под Орду» представляется возможным.

Выдвижение русского войска к «берегу» окончательно похоронило надежды Ахмед-хана сокрушить Россию фронтальным наступлением, и он повернул от верховьев Дона к литовским владениям. Об этом имеются прямые свидетельства летописцев: «Слышав же царь Ахмат, что на тех местех на всех, куды прити ему, стоят против ему с великыми князи многые люди, и царь поиде в Литовъскую землю, хотя обойти чрес Угру»; «поиде к Литовской земли, обходя реку Оку, а ожидая к себе короля на помочь или силы»[110].

Война вступила в следующий этап, который потребовал перегруппировки русских войск. Это и было сделано Иваном III во время его пребывания в Коломне. Из Серпухова и Тарусы полки переводились еще западнее, к Калуге, и непосредственно на берег р. Угры. Великий князь велел «ити сыну своему великому князю Ивану Ивановичю и брату своему Андрею Васильевичю Меньшому к Колузе к Угре на берег». Вологодско-Пермская летопись уточняла, где располагались главные силы войска во главе с князем Иваном Ивановичем: «велел ему стояти на усть Угры»[111]. К р. Угре направлялись теперь и подкрепления из различных городов России. Так, Тверской летописец специально отмечал, что «на реце на Угро» тогда «сила была великаго князя Михаила Борисовича Тверскаго, а воеводи были князь Михайло Дмитриевич Холмьскый да князь Иосиф Андреевич Дорогобужской»[112].

Опередить ордынцев, успеть раньше их выйти к Угре, занять и укрепить все удобные для переправы места, броды и «перелазы» — это больше всего заботило великого князя.

Фланговый маневр Ахмед-хана представлял серьезную опасность, но позволял Ивану III выиграть время. Непосредственное вторжение ордынцев в пределы России надолго отсрочивалось. После того как главные силы войска были передвинуты к Угре, «коломенское сиденье» великого князя утратило свой смысл. Передышку он использовал для того, чтобы уладить свои отношения с мятежными братьями, и возвратился в Москву. Летописцы единодушны в оценке цели возвращения великого князя: он прибыл в столицу «на совет и думу, к отцу своему митрополиту Терентию и к матери своей великой княгини иноке Марфе, и к дяде своему князю Михаилу Андреевичу Верейскому, и к всем своим бояром, все бо тогда беша во осаде на Москве».

Главным вопросом теперь было примирение с братьями, и Ивану III удалось этого достигнуть. «В то время приидоша на Москву послы братьи его, княж Ондреевы и княж Борисовы, о миру, — повествует летописец. — Князь же великы жаловал братью свою, послов отпустил, а самим им велел прити к себе вборзе». Другой целью поездки была, по-видимому, организация обороны самой Москвы. Великий князь «град скрепив, а в осаде в граде Москве сел митрополит Геронтеи, да великая княгини инока Марфа, да князь Михаил Андреевич, да наместник Московской Иван Юрьевичь, и многое множество народа от многых градов».

В столице Иван III пробыл недолго: уже 3 октября он отправился к войску[113].

Правда, существуют и другие летописные версии переговоров Ивана III с братьями. Софийская II летопись утверждает, что не братья послали послов к великому князю, а сам он «повеле послати по них, а рекся их пожаловати». Вологодско-Пермская летопись сообщала, что не только великий князь направил послов, но и его мать «послала своего боярина, а митрополит своего боярина с тем, что князь великий братью свою жалует и в докончание их принимает»[114]. Однако эти разночтения в летописях не меняют существа дела. Примирения с братьями великому князю удалось достигнуть, его возвращение в Москву для переговоров полностью оправдало себя. Именно так оценивают смысл и результаты поездки Ивана III из Коломны в Москву историки (Г. Карпов, Л. В. Черепнин, П. Н. Павлов). К. В. Базилевич писал: «Приезд Ивана в столицу вызывался, с одной стороны, необходимостью закончить переговоры о примирении с братьями, а с другой — привести Москву в состояние готовности к осаде. Этот кратковременный отъезд великого князя от войска никакого ущерба военному положению не наносил»[115].

Прибыв к войску, Иван III остановился в г. Кременце (позднее — с. Кременецкое), между Медынью и Боровском, примерно в 50 километрах позади русских полков, стоявших вдоль берега р. Угры. По свидетельству летописца, он «ста на Кременце с малыми людми, а людеи всех отпусти на Угру к сыну своему великому князю Ивану, а сын его князь великы Иван и брат его князь Андреи Меншои стояша на Угре противу царя со многим воиньством»[116].

Военная целесообразность выбора Кременца для ставки великого князя не вызывает сомнений. Из Кременца было удобно руководить обороной всего берега, сюда подходили подкрепления из разных городов страны. «Приидоша же тогда братия к великому князю на Кременец, князь Андреи Васильевичь Большой и князь Борис Ва-сильевичь, своими силами на помощь великому князю противу царя Ахмута, князь же великы с любовью прия их»[117].

На выгоды кременецкой позиции в свое время обращал внимание польский историк Ф. Папэ: «Позиция самого Ивана III под Кременецким селом была превосходна, ибо не только служила резервом для корпусов у Угры, но еще заслоняла Москву со стороны Литвы». Польского историка поддерживает К. В. Базилевич, который приводит дополнительные аргументы в пользу «кременецкой позиции» великого князя Ивана III. «Конная масса татар могла быстро передвигаться вдоль берега, выбирая наиболее удобные и хуже защищенные места для переправы. Узкая Угра не представляла сильного естественного препятствия для противника, поэтому со стороны тактических требований было бы неразумно держать все силы у самой реки. В этом случае прорыв на левый берег Угры поставил бы обороняющиеся войска в тяжелое положение. Кременецкая позиция давала возможность быстро перебрасывать войска к угрожаемому участку»[118]. Именно военной целесообразностью можно объяснить стоянку великого князя Ивана III позади р. Угры, в Кременце.

Как была организована оборона р. Угры?

Основная группировка русских войск во главе с сыном Ивана III князем Иваном Ивановичем Меньшим была сосредоточена в районе Калуги и прикрывала устье Угры. Дальнейшие события показали, что русские воеводы правильно оценили обстановку и прикрыли главными силами самое опасное место. Именно здесь произошло генеральное сражение.

Русские полки были расставлены также вдоль всего нижнего течения Угры, по которой проходила тогда русско-литовская граница. Как сообщала Вологодско-Пермская летопись, русские войска «ста по Оке и по Угре на 60 веръстах»[119], на участке от Калуги до района Юхнова, где русско-литовская граница переходила на левый берег Угры и тянулась дальше по суше на северо-запад; конечно, в пределы литовских владений русские «береговые полки» не заходили.

На этом 60--верстном пространстве и состоялось знаменитое «стояние на Угре-реке». Главной задачей «береговых» воевод было предотвращение прорыва ордынской конницы через Угру, для чего необходимо надежно защитить все удобные для переправы места. Это и было сделано. По словам летописцев, русские полки «пришед сташа на Угре, и броды и перелазы отняша»[120].

Никаких подробностей организации обороны на Угре летописцы не сообщают. Однако имеется специальный «Наказ к угорским воеводам», который сохранился в. составе Разрядной книги под 1512 г. Несомненно, этот наказ составлялся с учетом опыта происходивших здесь ранее оборонительных сражений против ордынцев и в какой-то мере позволяет судить об общих принципах обороны.

Непосредственная оборона бродов и «перелазов» была поручена пехоте. «Угорским воеводам» предписывалось «пищальников и посошных розделити по полком, сколько где пригоже быти на берегу. А воевод им и людей розставить по берегу, вверх по Угре и вниз по Угре, и до устья, и по всем местам, где пригоже». Ясно, что «пригоже» было ставить полки на местах, удобных для переправы. Там возводились укрепления, занятые постоянными заставами из «пищальников» и «посошных людей». Несколько иная роль отводилась дворянской поместной коннице. Отряды дворян и «детей боярских» патрулировали берег между пехотными заставами, поддерживали связь между ними. Расположенные поблизости от берега конные полки, обладавшие большой маневренностью, спешили на помощь пехоте, когда определялось направление главного удара ордынцев. Конница предназначалась и для активных наступательных действий. «Угорским воеводам» разрешалось, «будет коли пригоже, несмотря по делу, отделив им воевод с людми от себя, послати за Угру» и даже в случае необходимости самим выдвинуться за реку с главными силами. Однако главной задачей и при таком наступательном варианте оставалась оборона берега. Воеводам строго указывалось на оборонительной линии «оставити детей боярских не по многу, и пищальников, и посошных»[121].