Краткий курс истории Русской революции - Дмитрий Лысков

История русского парламентаризма начала XX века – яркое свидетельство очередной половинчатой, крайне запоздалой реформы, проведенной под воздействием внешних причин (Революция 1905 года), демонстрирующей традиционный для российских императоров принцип «шаг вперед и два назад».

«Думскую монархию в России не следует смешивать с конституционной, - отмечают специалисты. - При первой - самодержец может единолично проводить решения фактически по любым вопросам государственной жизни, которые, по сути, аранжируются Думой, при второй – Дума действительно превращается в высшее законодательное учреждение страны с широким кругом полномочий» [104].

По мере роста революционных выступлений Николай II был вынужден даровать определенные свободы. До последнего, однако, находясь перед непростым выбором – то ли обратиться к тотальным репрессиям (к счастью, не нашлось ни одного чиновника, готового возглавить «крестовый поход» против Революции), то ли бежать в Германию на специально прибывшем немецком крейсере.

И даже находясь в положении, когда верховная власть в стране повисла на волоске, Николай II не оставлял тяжелых «государственных» дум. Из воспоминаний С.Ю.Витте известно о драматической ситуации, сложившейся на совещании высших государственных сановников в Царском селе. С 7 по 12 апреля 1906 года решался принципиальный вопрос: допустимо ли в Основных законах Российской империи изъятие из царского титула термина «неограниченный» при сохранении термина «самодержавный». Термин «неограниченный» вступал в противоречие с манифестом 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка», но новшество страшно не нравилось Николаю II: «…Меня мучит чувство, имею ли я перед моими предками право изменить пределы власти, которые я от них получил. Борьба во мне продолжается. Я еще не пришел к окончательному выводу» [105].

В стране, раздираемой на части революцией, все высшее руководство 5 дней было занято обсуждением этого принципиального вопроса - уговаривало императора признать то, что он собственнолично подписал еще в прошлом октябре.

Но стоило общественно-политической ситуации относительно стабилизироваться, и свободы вновь были ограничены. Уже в 1907 году Государственная дума была чисто формальным образованием, не обладающим полнотой законодательной власти.

История парламентаризма начала XX века в очередной раз свидетельствует о той почти детской наивности, с которой воспринимал Николай II и его окружение происходящие в России процессы. Выборы в Первую Государственную думу были организованы так, чтобы обеспечить в ней преобладание «мужицкого элемента». Расчет был на богобоязненность, веру крестьян в царя, свойственный им консерватизм. Ожидалось, что простой народ, призванный в столицу, выступит и враз положит конец революционной смуте, организованной развращенными горожанами.

Соответственным было и отношение к Думе. Представлялось, что она послужит легитимации пошатавшейся монархии, других серьезных функций на нее не возлагалось. Состоялась пышная встреча государя императора с депутатами от народа в Зимнем дворце, прозвучали напутственные речи, на пароходах избранников доставили к Таврическому дворцу... Первым законопроектом, внесенным на рассмотрение депутатов, стал "Об отпуске 40029 руб. 49 коп. на постройку пальмовой оранжереи и сооружение клинической прачечной при Юрьевском университете".

Возмущенные депутаты отказались от его рассмотрения и занялись куда более важными (с их точки зрения) вопросами - о политической амнистии, земельном вопросе, принудительном отчуждении земель у помещиков.

Разочарование было страшным. Дума, собранная из простого народа, в условиях бойкота выборов со стороны наиболее революционных РСДРП и эсеров, говорила языком улицы. 27 апреля 1906 года Первая государственная дума начала свою работу, 8 июля последовал императорский указ о ее роспуске.

Выборы депутатов происходили не напрямую, а через избрание выборщиков по трем куриям - землевладельческой, городской и сельской. Ко вторым выборам "неблагодарная" сельская курия подверглась остракизму, что привело лишь к формированию во Второй думе серьезного социал-демократического блока. Ее пришлось распустить 3 июня 1907 года, социал-демократическая фракция была арестована.

3 июня 1907 Николая II изменил Положения о выборах. Законодательные функции Думы были ограничены еще в 1906 году (император мог принимать законы в обход думы), теперь менялась и избирательная система: количество выборщиков от крестьян уменьшилось с 44 до 22%, от рабочих - с 4 до 2%. Помещики и крупная буржуазия имели, в общей сумме, 65% всех выборщиков. Наконец удалось сформировать такой состав Думы, который полностью устраивал власть – внушительное представительство в ней имели либералы (кадеты, прогрессисты, октябристы) и консервативные националисты. Трудовики (крестьяне) и социал-демократы (большевики и меньшевики) были представлены в думе явным меньшинством (правые фракции имели 147 депутатских мест, трудовиков было 14, социал-демократов 19).

Третья Государственная дума была единственной, проработавшей все пять положенных по закону лет. Полномочия четвертой Думы, которая отличалась от третьей лишь большим числом священнослужителей среди депутатов, пришлось приостановить в феврале 1917 года, на фоне разворачивающейся революции. Распустило ее, наследуя богатый опыт предыдущего режима, уже Временное правительство.

Глава 17. Живые голоса: жизни, хлеба, свободу, долой войну, чиновников и священников

Ценнейшим историческим источником, свидетельствующим о настроениях народа 1905-1907 годов является массив крестьянских наказов и приговоров, поступавших в органы власти и Думу после царского манифеста 18 февраля. Впервые населению страны было разрешено обращаться с петициями, жалобами и проектами по улучшению государственного строя (ранее, а также после 1907 года такого права не существовало, подача петиций считалась незаконной и была наказуема).

В этот краткий период «свободы» со всей России в Петербург поступили тысячи прошений, приговоров и наказов. Они составлялись на крестьянских сходах, текст их горячо обсуждался, каждый документ был снабжен подписями всех присутствовавших на сходе крестьян (безграмотные прикладывали к бумаге руки).

Наказы свидетельствуют: то, что мы привыкли относить к большевистской пропаганде, или явлениям более поздних годов, присутствовало в крестьянской среде уже в 1905 году. Это отрицание частной собственности и капитализма, неприятие войны, требование мира «по приговору народа», солидарность с рабочим движением, злость на священнослужителей и многое другое.

Основным вопросом крестьянских наказов был вопрос о земле. Малоземелье, все более обостряющееся на фоне роста населения, ставило сельских жителей на грань вымирания. Не хватало пахотной земли, не хватало лугов для покоса и выпаса скота, не было леса для рубки дров.

Отрезы земли, произведенные помещиками в 1861 году, касались, как правило, лучших земель, создавали «чересполосицу», при которой даже на крестьянской земле лес, пруд, заливной луг и т.д. отходили барину. Крестьяне села Кокина и деревень Бабинки, Скрябино и Нижней Слободы Трубчевского уезда Орловской губернии пишут:

«В кругу же на 3 и 4 версты от нас есть до 8 землевладельцев… и в их пользовании земля, луга и леса самые излюбленные и в таком виде: или в одном участке, или встречается по середине нашего луга, поля, хороший участок - он не наш, а барский; или между нашим полем и лугом есть участок лесов – и опять они не наши; на середине нашего луга есть озеро – оно опять не наше; и вот срубивший в лесу, который находится в нашем поле или лугу, хворостину или ловивший в озере нашего луга рыбу, тянется в суд, и опять отнимаются последние крохи у нашего бедного брата» [106].

«Ну, тут-то все наше безвыходное положение раскрывается, - пишут крестьяне, – вся наша беднота и выплывает на поверхность. В настоящее время если человеку голодному без хлеба неделю, то это ничего; а что бедное животное – хорошо, если есть солома свежая, а то снимается с крыш гнилая, и этим нужно кормить» [107].

Жалобы на безземелье занимают в крестьянских наказах центральное место. Нет ни одного наказа, который бы обошел эту тему стороной. Крестьяне Костромской губернии пишут: «Мы с каждым годом все более и более беднеем и разоряемся. Причина этого – удел; сжал он нас так, что не житье нам стало, а одно мученье. Опутал он нас разными контрактами и сосет медленно из жил наших силы и кровь… Ни жерди, ни полена нельзя вырубить нам в удельном лесу, сейчас же акты, суды, штрафы, высылки и даже убийства. А нужда безвыходная заставляет что-нибудь делать – не мерзнуть же нам и детишкам нашим, малышам, от стужи зимней. Купить дров и лесу не каждый из нас может, а кто и может, так тот с трудом отделается от расчетных листков без суда, по одному контракту» [108].