Принц для неудачницы - Анастасия Соловьева

Рахманов целовал ее в губы долгими поцелуями. Потом взял обеими руками ее голову и страстно прижал к себе.

– Я тебя хочу… – шептал он.

Ксения ткнулась лицом в его грудь, неожиданно разрыдалась. Конвульсивно сотрясаясь всем телом, она рыдала безудержно.

– Что? – Рахманов мучительно всмотрелся в ее глаза. – Что, родная моя? Что случилось?!

– Они… – словно дитя, жаловалась Ксения. – Вон же… они…

– Только не надо так плакать… – принялся утешать ее Рахманов. – А кто они такие? Ну, не надо… Ну, пожалуйста… И чего они тут стоят?

– Ждут… меня ждут…

Молодчики тоже заметили бежевую «ауди» Рахманова. Они напряженно всматривались в ее лобовое стекло, но видели за ним лишь одинокий мужской силуэт.

– И зачем же они тебя ждут?

– Сегодня последний день… – всхлипывала Ксения, – день расчета…

– Деньги?! – удивился он. – Ты им задолжала крупную сумму?! И теперь вот…

– Да, да…

– Я не верю! Не могу поверить, – категорически заявил Рахманов, – чтобы ты, радость моя, связалась с такой шпаной. Нет, просто в голове не укладывается. Ты и они… Тут что-то не так.

– Не я… Мой муж.

– Тогда что же твой муж не выходит к ним на беседу?

– Он исчез… Уже давно… И они теперь… ко мне…

– Ага, вот теперь мне все ясно!

Ксения попыталась поднять голову. Рахманов ее не пустил. Ксения зарыдала пуще прежнего.

– И теперь я не могу… домой к себе…

– Мы разберемся с ними! – жестко сказал Рахманов. – Это я тебе обещаю. Но пока тебе опасно тут появляться. Мало ли что у них на уме.

– Ооочень ооопасно… – призналась Ксения.

Поглядывая на машину Рахманова, молодчики начали приближаться.

– До выяснения личностей этих братанов, – он нежно погладил ее волосы, – и реальных обстоятельств дела предлагаю вам, Ксения, временное прибежище.

Ксения лишь слабо кивнула.

Молодчики были уже близко. Рахманов резко развернулся, и бежевая «ауди» покинула негостеприимный Ксенин двор.

– Телефон! – коротко бросил он ей, неотрывно глядя на дорогу.

– Что телефон?

– Вытащите сим-карту из аппарата. В противном случае они всегда будут в курсе вашего местонахождения.

Неверными руками Ксения расстегнула «молнию» на сумке. Телефон валялся на самом дне.

Машина летела в ночи. Мимо проносились редкие огни спящих деревень.

Рахманов напряженно глядел вперед и молчал. Ксения немного успокоилась. Она сидела закутавшись в плед и бросала незаметные взгляды на Рахманова.

«Не успели мы отъехать от дома, он так переменился, – размышляла она. – О любви больше – ни гугу. Снова перешел на «вы». И вообще все больше молчит».

Ксения не могла понять этого молчания. Оно казалось странным. Даже подозрительным.

– Иван, – сказала Ксения, чтобы нарушить напряженное молчание. – А почему вы назвали свою книгу «Ты не отражался в зеркалах»?

– Я слегка переделал слова Валькиной песни из альбома «Неотражение». Песня так и начиналась: «Я не отражаюсь в зеркалах»…

Рахманов слегка улыбнулся, не отрываясь от дороги, и смолк.

– Да, но говорят, – продолжала Ксения, – что в зеркалах не отражаются… вампиры… вурдалаки. И прочая потусторонняя нечисть.

Рахманов хмыкнул:

– Говорят.

– Так что ж тогда? – допытывалась Ксения. – А?

– Я вообще-то написал об этом, – не сразу отозвался он.

– Вы написали, – торопливо припомнила Ксения, – что Валентина часто обвиняли в наркомании. И еще в пьянстве.

– Да. Но он не был подвержен ни тому ни другому.

– Я это прекрасно помню, – согласилась она. – Но он что… правда не отражался в зеркалах?

Рахманов странно глянул на Ксению:

– Правда. Никогда не отражался.

– То есть как? – спросила она, чувствуя странное неприятное удивление. Они проскочили какой-то населенный пункт, и теперь по обеим сторонам шоссе тянулся черный лес. – А почему? – решилась все-таки поинтересоваться на всякий случай.

Рахманов молчал.

– Почему же он в зеркалах-то не отражался? – настаивала Ксения. – С чем это связано, а?

– С чем связано-то? – эхом повторил Рахманов.

– Вот именно! С чем? Мне всегда казалось… я думала… что это народные поверья. Басни! Про вампиров.

Рахманов вздохнул, покачал головой.

– Ну что вы, Ксения?! Просто бедного Вальку критики обвиняли и до сих пор обвиняют во всех смертных грехах. Поэтому я и решился написать о нем книгу.

– А про зеркала?

– И про зеркала тоже. Они неутомимо приводят его собственные слова «Я не отражаюсь в зеркалах». И на этом основании заключают, что он вампир.

– Иван, а на самом деле?

– А на самом деле я привел эту песню в эпиграфе ко всей книге.

– Как-то не обратила внимания на эпиграф, – созналась Ксения.

– Эти, с позволения сказать, критики даже не удосуживаются прослушать песню до конца. А слова там такие:

Я не отражаюсь в зеркалах дорогих ресторанов,Потому что меня там нет.Я не отражаюсь в стеклах дорогих лимузинов,Потому что я не езжу там, где ездят они…

И так далее. И скажите на милость, при чем здесь какой-то вампиризм?

Ксения рассмеялась. Рахманов замолчал и вновь хмуро уставился на дорогу.

Ксения успокоилась, но на душе остался нехороший осадок.

Она покрепче завернулась в плед и почувствовала, что начинает засыпать. Но все-таки странно, как Рахманов резко переменился, подумала она сквозь дремоту. И что он за человек, неизвестно.

Когда Ксения открыла глаза, было уже светло. Из низкого неба крапал мелкий дождь.

– Далеко еще до Питера? – зевнула она.

– Питер давно проехали, – буркнул Рахманов.

В это время машина остановилась перед глухим забором. Кругом шумел вековой хвойный лес.

Проснувшись утром, она каждый раз с трудом вспоминала, где находится. Как она оказалась в этой огромной комнате, где все напитано запахами хвои и сухих трав, а за стеной тяжело и монотонно ухает море?!

Словно не доверяя себе, она выбегала на лоджию и, к своему удивлению, видела мощные сосновые кроны, темную полоску пляжа и серые, беспокойные воды Финского залива. Штормы и сильные ветры – примета марта на Карельском перешейке.

Завороженная первозданным пейзажем, она подолгу стояла на лоджии и, лишь окончательно замерзнув, возвращалась в спальню, вставала под теплый душ, стряхивала последние остатки сна.

Душевая кабина была устроена в дальнем углу спальни. Рядом с ней – велотренажер.

Прежний хозяин дома был минималистом на особый лад. Вел здоровый образ жизни, ценил большие пространства, свежий воздух, будто принципиально не делал лишних перегородок и терпеть не мог мишуры.

«Хоть бы зеркальце маленькое повесил где-нибудь, – вздыхала Ксения, выходя из душа. – Чтобы сделать маску, наложить крем…»