33 простых способа создания зон здоровья и счастья у вас дома и на даче - Рушель Блаво

Это я пишу не к тому, что вам надо спешить — спешка как раз до добра не доводит. Пишу я вам об этом, чтобы вы со всем вниманием отнеслись к моим словам! Берегите себя и особенно Мишеля! Мы любим вас и нежно целуем, особенно Алексию!

Ваши

Полька,

Колька,

Петрович».

Да, письмо Петровича не прибавило нам оптимизма. Я предложил Мишелю остаться у Вахрамея, но он категорически отказался, напомнив мне, что расставаться нам нельзя ни при каких обстоятельствах. Что ж, все равно надо было идти вперед!

Часть 3

На пути к знанию

Дедушка Вахрамей все-таки не выдержал нашего напора и рассказал, что и сейчас живут в Алтайских горах древние Хранители, потомки тех самых курумчинских кузнецов, которые населяли Беловодье — как он был уверен, совершенно реальное, а не мифическое. По словам деда Вахрамея, Хранители живут очень долго, не одно столетие, по крайней мере, одна Хранительница, которая помнит его покойного прадеда еще мальчиком. Признаться, нас не слишком удивил рассказ алтайского пасечника о долгожителях — потомках древнейшей цивилизации. Я уже писал о том, как мы встречались с потомками древних атлантов, невероятно долго живущих на свете.

Даже по лаконичному описанию курумчинских кузнецов нам стало понятно, что они потомки прародителей атлантов и лемурийцев, так что продолжительность жизни их потомков вполне логична.

И нам очень хотелось познакомиться с потомком загадочных кузнецов, тем более с Хранительницей. Нам было весьма любопытно узнать, что она именно хранит — а вдруг это окажутся тайны курумчинских кузнецов?

Дед Вахрамей отказался открыть нам имя Хранительницы, однако указал, как до нее добраться, хотя и весьма приблизительно.

Серая пещера

Несмотря на все предупреждения, мы чувствовали себя бодрыми: мы вышли на след, и теперь нас вряд ли могли остановить зайчики и лисички Алая. Впрочем, они и не пытались, только следили за нами. Кроме тех странных лисицы и зайца мы еще встретили одинокого волка, который не сводил с нас внимательных желтых глаз минут пятнадцать — и все это время мы стояли, не двигаясь с места. Потом волк, как и предыдущие звери-соглядатаи, скрылся в чаще.

— Коллеги, а вам не кажется, что эти звери не следят за нами, а ведут нас? — спросил Белоусов.

— С чего вы взяли, Александр Федорович? Пока, кажется, мы идем к нашей цели самостоятельно, так, как объяснил дедушка Вахрамей.

— Вот-вот, а дедушка указал нам прямой путь, путь, которым шли все наши предшественники из них, а Петрович предупреждал об опасности, между прочим, угрожающей именно вам, Мишель.

Напомню, что возвращались далеко не все.

— Но как звери могут влиять на наш путь?

— Алай — дух, он может воздействовать на нас ментально, появляясь рядом в образах разных животных. Звери с их внимательными взорами действуют нам на нервы, мы становимся беззащитными перед духом. Что вы думаете об этом, Рушель?

— Признаться, господа, я не верю, что Алай представляет реальную опасность для нас. Пусть он дух, но в нем нет ничего жестокого. Алексия, вы видели его, когда были внутри картины Антверпьева. Вы согласны со мной?

— Наверное, да, Рушель, согласна. Мне не показался злым старичок-лесовичок в грибной шляпе. Но… пока мне кажется, что мы для Алая — нежеланные гости.

— Алексия права, Рушель. Зло и добро, как писал поэт, тесно слиты друг с другом…

Так, задумчиво переговариваясь, мы шли своим путем, и хотя нам не очень нравилась его прямизна, мы продолжали идти, потому что знали — это наш путь. Да и что мы могли сделать?

Буря в горах

Буря началась внезапно — только что светило солнце, щебетали птицы, и вдруг стало темно, как ночью, и воцарилась абсолютная тишина. Мы схватились за руки — невозможно было разглядеть друг друга в этой тьме. Страшно было нарушить эту тишину, только руки друзей и их тихое дыхание помогали не потерять мужества.

И тут ударил гром, и огненная молния разрезала напополам черное небо. Хлынул мощный ливень, точно сами небеса обрушились на землю. Порыв дикого ветра согнул высоченную сосну чуть не до земли, дерево жалобно заскрипело, но выдержало — распрямилось. А вот ее молоденькую соседку этот же порыв ветра свалил наземь.

Нас прижало к скале, ветер не давал сделать ни шагу.

— Спасаемся, друзья, бежим — обвал! — Белоусов вовремя увидел потоки воды, несущие осколки камней с горы.

«Неужели это все?!»

Что проносится в голове человека в миг смертельной опасности? Кто-то думает, что вся жизнь, кто-то — что самые главные грехи, кому-то до слез жаль себя, а кто-то просто ничего не понимает в панике. И лишь немногие молятся, хотя это кажется самым логичным. Как ни печально, но и мне в тот момент не пришла в голову молитва. Почему-то я подумал о Насте Ветровой — у нее же скоро свадьба, как же так!

Белоусов дернул меня за руку, и я свалился на пол. На совершенно сухой пол! «Мы — в пещере! Мы спасены!»

Александр Федорович силился сдвинуть с места каменную глыбу, чтобы закрыть ею вход в наше убежище. Я присоединился к нему, а когда и девушки приложили свои усилия, камень наконец сдвинулся, и стало тихо. Там, за стеной, бушевала буря, а у нас было тепло, сухо и спокойно. «Благодарю Тебя, Господи!» — подумал я наконец.

— Коллеги, где Мессинг?

Радоваться было рано: Александр Федорович спас наши жизни, он же первым заметил, что нашего друга нет с нами.

— Папá! Папá! Где ты? Отзовись! — вопль Алексии, многократно усиленный пещерным эхом, прозвучал так страшно, что я похолодел: «Неужели это оно? Потерянная Полькой фиолетовая фишка… Где ты, Мишель?»

Сначала мы кричали, звали Мессинга, и у нас была надежда, что все обойдется. Потом, измученные и абсолютно несчастные, просто молча сидели, прижавшись друг к другу. Настя тихо плакала, у Алексии было абсолютно белое лицо, Белоусов сжимал и разжимал кулаки… Что делал я? Не знаю. На меня нашло какое-то оцепенение.

— Надо связаться с детьми. Алексия, где наш «магический кристалл»? — я подумал, что Полька и Колька более всех способны найти выход.

— У папá, — безжизненным голосом ответила Алексия.

И снова мы замолчали. Искать Интернет в пещере было бы глупо, признавать самое страшное отказывался разум.

Из дневника Мишеля Мессинга

— Спасаемся, друзья, бежим — обвал! — крик Александра Федоровича был последним, что я услышал прежде, чем потерять сознание.

Очнулся с дикой головной болью и, нащупав здоровенную шишку, сообразил, что Александр Федорович отнюдь не шутил — я схлопотал по голове солидным куском алтайских гор. Спасибо, что жив.

Но где все? Алексия! Мне стало так страшно, как никогда, наверное, не было! Однако буквально через несколько минут я смог подавить панику и взять себя в руки. Если я спасся, то остальные — почти наверняка, ведь с ними Белоусов и Рушель, а они даже по отдельности могут очень многое. Конечно, вдвоем они сберегут девчонок! Мне же для начала надо было разобраться, куда я попал, а потом думать, где искать остальных.

Так, серый камень — пол, серый камень — стены, серый камень — потолок. Понятно, я попал в серую пещеру. Не могу сказать, что это открытие обрадовало меня — я помнил, что именно в серых пещерах сгинули Заболотов и Арсенюк, а по «путешественникам» они вели совсем уж в мифические страны. Но я и не испугался — я был уверен в том, что мой интеллект, во много раз превосходящий разум покойных партийцев, справится с поставленной перед ним задачей — я найду выход.

Для начала надо было понять, как я сюда попал. У меня складывалось ощущение, что пещера закрыта со всех сторон, то есть что я замурован. Так, один кусок скалы тут явно недавно — вон как неровно стоит! Я сообразил, что провалился сюда во время бури, потом обвалившаяся глыба закрыла пещеру. Как же мне повезло, что она упала не на меня!

Пока я размышлял таким образом, одновременно пытаясь углядеть, например, вкрапления аметиста, чтобы попробовать воздействовать на него стихами Лебелянского, буря начала стихать. Если я долго провалялся без сознания, мои друзья сходят с ума! Алексия, бедная девочка, она всегда волнуется!

Однако опасность, о которой предупреждал Петрович, еще никуда не делась, тем более что я оказался отделенным от друзей, что совершенно не радовало.

Я уже в который раз оглядел серые пещерные стены внимательнейшим образом. Здесь должен был быть путь, пусть не наружу, пусть вовнутрь, но должен был быть!

И тут я заметил, что внутренняя стена пещеры слегка влажная. Что это? Дождь сюда не проникал… Интересно! Я погладил шершавую поверхность стены — камень на ощупь был будто пропитан водой, а так бывает только в том случае, если поблизости испаряется влага. Если здесь есть вода, значит, есть и путь, через который она проникла сюда.