Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Ну и как? — заинтересовался король.

— Никакого результата. Во всяком случае людоед, если он один из ваших поэтов, ничем себя не выдал. Разве что… — Надя замолкла.

— Ну, договаривайте, — шепотом поторопил ее Александр. — Если вам что-то показалось, то не таите.

— Мне показалось, что донна Клара… Ну, в общем, она как-то странно на вас глядела. Я бы об этом и не вспомнила, если бы не ее выпрыги за ужином. — ну, когда она заявила, что, мол, ежели людоед к ней заявится, и все такое прочее.

— Ну, это она просто от страха, — вздохнул Александр.

— А если донна Клара таким образом пыталась отвести от себя возможные подозрения? — предположила Надя.

— Все может быть, — не стал спорить король. — А что это вы, Наденька, за обедом мне сказали, что людоед не из поэтов? Ну, оттого что он Касьяна съел, а его стихи не взял.

— Знаете, Ваше Величество, по зрелому размышлению я пришла к выводу, что это, пожалуй, не совсем так. Поэты действительно живо интересуются стихами, но с одним уточнением — своими. Но отнюдь не чужими, особенно если они не хуже твоих собственных. А то, что писал Касьян, на мой взгляд, это все-таки настоящая поэзия, хоть и не без недостатков.

— Нечто подобное я и собирался вам сказать, — ответил Александр.

В темной комнате вновь повисло зловещее молчание.

— Ваше Величество, — вновь заговорила Надя, — из разговора с летописцем господином Пирумом я поняла, что вы, кроме всего прочего, являетесь прямым потомком князя Феодора Шушка. Ну, тестя королевича Георга.

— Да, это так, — согласился король. — Более того, и в последующие сто с чем-то лет, до прихода князя Григория, ново-ютландские короли несколько раз женились на княжнах из Белой Пущи, и наоборот.

— Это значит, что при определенном стечении обстоятельств вы могли бы занять княжеский престол в Белой Пуще? — деланно равнодушным тоном спросила Чаликова.

— Что за глупость! — удивился король. — Там уже есть свой князь, да и на что мне это вурдалачье царство?

— Да, но если с князем Григорием что-то случиться, то занять престол будет некому — ведь никого из Шушков не осталось…

— Нет-нет-нет, и слушать не желаю! — решительно перебил Александр. -Если вы с боярином Василием и впрямь решились извести князя Григория, то я вам мешать не буду, но меня от ваших замыслов — увольте!

— Ну что вы, Ваше Величество, избави меня боже вмешивать вас в наши дела, — поспешно ответила Надежда. — Но хоть чисто отвлеченно поговорить о престолонаследии все-таки можно?

— Ну, отчего ж не поговорить? — мгновенно успокоился король. -Поговорить можно. И даже нужно. А то заснем тут и не заметим, как нас… гм… ну, вы, Наденька, понимаете. Да, так вот насчет престолонаследия. Если продолжить вашу мысль, то я мог бы наследовать чуть ли не всем королевским, княжеским и прочим престолам Европы. Ведь Ютландский королевский двор, откуда изгнали Георга, находился в родстве со многими августейшими семьями. Ну а сейчас у нас, конечно, все по-другому. Вернее, так же, но только в местных мерках.

— В каком смысле? — переспросила Надя.

— Ну, например, в том, послании, что привез боярин Василий, Кислоярский царь Дормидонт именует меня не иначе как «брат Александр». И это не просто принятое обращение между монархами, а действительно так. Моя бабушка была замужем за его дедушкой. Или нет, кажется наоборот. Ну и с другими правителями из соседних княжеств, поменьше, мы тоже в родстве. Это, конечно, не Испания и не Пруссия, даже не Ливония, но все же…

— Но неужели для Вашего Величества в окружающих княжествах не нашлось подходящей невесты?

Как показалось Чаликовой, король горестно вздохнул, и Надя пожалела, что затронула эту тему, видимо, болезненную для Александра. «Может, половая ориентация не позволяет ему жениться?» — промелькнуло в голове журналистки.

— Видимо, не нашлось, — усмехнулся король. — Была одна вполне подходящая, так и та замуж вышла.

— Вы имеете в виду царевну Татьяну Дормидонтовну? — сообразила Надя.

— Ну да. Дормидонт приглашал и меня на свадьбу, да тут как раз дождик полил… А если по-серьезному, так черт бы побрал все эти августейшие браки! — неожиданно вырвалось у Александра. — И как я завидую Татьяне Дормидонтовне, что она вышла за человека, которого действительно любит!.. Ох, чего-то я расшумелся, — понизил голос король. — Эдак мы нашего людоеда спугнем.

Надя прислушалась к мертвящей тишине и вполголоса спросила:

— А разве вы, Ваше Величество, против династических браков?

Король немного помолчал и вдруг по своему обычаю свернул разговор на совершенно другую тему:

— Вот я слушаю вас, Наденька, и с боярином Василием беседовал, и заметил, что довольно странными словами вы порой изъясняетесь: династический, интересоваться, результат… Знаете, я вас еще как-то понимаю только потому, что немного знаком с европейскими языками. Правда, наречия своих предков, ютландских королей, к своему стыду, так и не выучил… Сдается мне, что прибыли вы сюда не совсем из Царь-Города…

— А откуда же, по-вашему? — упавшим голосом спросила Чаликова.

— Должно быть, из какого-нибудь торгового города, где смешались языки многих народов и иноземные слова естественно вошли в повседневное употребление. Ну, например, из Новой Мангазеи.

— Да нет, Ваше Величество, из Москвы. — Сказав это, Чаликова чуть не прикусила язычок.

— А, ну понятно, — протянул Александр, но по его виду Надя поняла, что тот слышит это название чуть ли не впервые.

Действительно, в параллельном мире, где жили король Александр, царь Дормидонт, князь Григорий и в котором волею судьбы оказалась московская журналистка Чаликова, Москва была небольшим городком, известным разве что тем, что, находясь на стыке Суздальского, Рязанского и Тульского княжеств, он время от времени переходил из рук в руки при княжеских междоусобицах.

ДEНЬ ТPEТИЙ

Грендель в потемках вел Дубова и Беовульфа через болота и перелески по одному ему ведомым волчьим тропам.

— Осторожно, здесь топкое место, — говорил он. — Идите строго за мной, а если шаг вправо, то там трясина…

Беовульф то и дело проваливался под своим весом чуть не по колено в болотную топь и время от времени, не в состоянии сдержать чувств, громогласно бранился:

— Куда ты завел нас, ирод! Утопить хочешь, да?! Не могли идти по обычной дороге, что ли?..

— В том-то и дело, что не могли, — успокаивал его Василий. — Никто не должен знать, куда мы идем, иначе все пропало. А тут шпионы князя Григория на всяком шагу.

— А кстати, боярин Василий, отчего такая спешка? — спросил Грендель, когда они вышли на сравнительно сухое место и зашагали по еле заметной в траве тропинке, вьющейся по узкой опушке между тронутыми осенью перелеском и зловещим болотом, откуда раздавались лягушачьи трели и дальнее завывание выпи.