Пилот-девица - Александр Зорич

Слова "храфстра" и "ашвант" переводчик Василисы произнес как есть, на фарси, но к каждому добавил комментарий, выплюнутый дикой скороговоркой. "Храфстра – зловредное животное, порождение Ангра-Манью." А также: "Ашвант – хороший, добродетельный человек."

Зато Амэша-Спэнта и Ангра-Манью переводчик вообще никак не откомментировал. Видимо по мнению его кибернетических мозгов это-то уж точно знал каждый.

Закончил свою речь Мехрдад Зелек в повелительном наклонении:

– Немедленно назовите себя и скажите, что вы здесь делаете, незнакомцы!

– Мир вам, высокорожденные хозяева этой планеты! – еще более льстиво осклабившись, провозгласил Хаджи. – Мы – партия мирных звероловов, дети разных народов, объединенные общей целью... У нас есть разрешение на охоту – мы заплатили за него в казну богоспасаемой Конкордии немалые деньги. И, по доброй иронии судьбы, нас тоже интересуют василиски! Точнее, всего один совсем небольшой василиск...

– Один? Что за неуместная скромность? Скромность не украшает мужчину! – удивился Мехрдад. – Тем более, мне говорили, этой храфстры здесь немало... К чему ограничивать себя?

Пока сын главврача произносил эту тираду, дядя Толя наклонился к Василисе и прошептал ей на ухо:

– А-а, я же тебе говорил, зеленые они совсем, как бананы в Подмосковье! И, держу пари, на василиска отродясь не охотились! Потому что если бы охотились, знали бы, что одного василиска добыть – это уже термоядерный успех, для которого и умение надобно, и удача, и кураж... "Прикончить пару-тройку покрупнее!" – дядя Толя небесталанно перекривлял высокомерного Мехрдада. – Кончай уже сразу десяток вражин, чего мелочиться.

Тем временем разговор продолжался.

– Как исчерпывающе верно ваше мудрое замечание, достопочтенный Мехрдад! – всплеснул руками Хаджи. – Но, увы, мы располагаем разрешением поймать лишь одного. Да и это разрешение стоило нам буквально всех наших скудных сбережений... Поэтому позвольте нам, о высокородные пехлеваны, выступить на охоту первыми! Мы быстро изловим причитающийся нам экземпляр и немедленно освободим пространство для пышной и богоугодной охоты, которую вы, как хозяева этой гостеприимной планеты, сможете длить хоть неделю!

Друзья пехлевана, которые доселе помалкивали поодаль, расплылись в довольных улыбках – было видно, что угодливость вожака трапперов пришлась им по душе.

Однако Мехрдад оказался не таким простофилей.

– Первыми? Вы пойдете первыми? Это абсолютно неприемлемо, – отрезал он и вздернул вверх свой аристократический подбородок с глубокой ямкой. – Мы с друзьями немедленно выступаем в Главный Лабиринт. А вы – поступайте как знаете. Но, клянусь, если потащитесь следом, наступая нам на пятки, и попадетесь мне на глаза... я за себя не ручаюсь! Могу принять вас за браконьеров или, допустим, за пещерных лемуров... Но надеюсь, мы с вами до этого не докатимся, – вспомнив парадную агитацию за "мир и дружбу между собратьями по Великорасе", которой были туго набиты визор, газеты, книги и вообще все вокруг, Мехрдад счел за лучшее ласково скруглить тему.

Хаджи закивал с преувеличенным раболепием.

Мол, конечно не докатимся! Да и вообще, можно ли на нас, трапперов, обижаться? Мы такие няшки! Такие бедняжки! Простые звероловы, у которых, вдобавок, нет денег! Не чета вам, таким великим! Добронравным! Могучим! Знатным! Сияющими светом Истинной Веры! Нет-нет, мы уже сдаемся! Мы на всё готовы! Ну разве что интим не предлагать. А на остальное – готовы, ага.

Пехлеван жестом показал, что разговор окончен.

Клоны, быстро расхватав из вертолетов экипировку, зашагали по дну кратера к приметному сталагмиту. На картах сталагмит звался Стражем. За ним-то и открывался вход в Главный Лабиринт.

Последним, что увидела Василиса, была странная сцена: красивый длинноволосый пехлеван извлек из ножен меч с богато инкрустированной рукоятью и что было дури рубанул фаллообразно произрастающий кристалл горного кварца.

– Ну как дети, ей-богу, – с неодобрением заметила Василиса.

– Да вдатые, походу, – презрение дяди Толи к пехлеванам не знало границ.

Когда клоны ушли, Аурел Хаджи подвергся ожесточенным словесным нападкам со стороны самых авторитетных трапперов – португальца Альбуфейры и русского Степана Нечаева, к слову, бывшего боксера, дисквалифицированного за драку на банкете в Кремле.

– Да они вообще страх потеряли! – величественно кипятился статридцатикилограммовый Нечаев. – Разговаривали с нами как с падалью! Да взять все стволы и перестрелять их в спину, чтобы знали, как ведут себя четкие пацаны!

– Я того же мнения, – вторил ему Альбуфейра. – У нас ксива есть. Мы за нее бабло отвалили, и немаленькое. А вот у них может и нет никаких разрешений. Если сейчас в полицию ихнюю клонскую по рации стукануть, может выяснится, что эти герои тут так... как бы импровизируют! А вдруг их полиция за браконьерство прихватит?

– Этих прихватит, ага, – дядя Толя не верил в равенство перед законом. – У клонов в провинции пехлеваны – это считай полубоги. Если у них и впрямь разрешения на охоту нет, полиция им такое разрешение в два счета изготовит. Задним числом. А нас за попытку клеветы на непогрешимых пехлеванов всей компанией в местную кутузку на недельку закроют – до выяснения, так сказать, обстоятельств.

– Еще мнения есть? – сдержанно поинтересовался Аурел Хаджи.

Он-то сам знал, что за перестрелку с клонами-пехлеванами Гай Титанировая Шкура может ему и башку когтистой лапой снести. Но в то же время как стихийный психолог понимал: надо дать товарищам выговориться, чтобы на душе не накипало, потому что когда у всех в руках оружие, в группе должны царить мир и взаимопонимание.

– Да, есть одно, – в разговор включился педантичный зануда Бьорн Эйнар. – Сердцем я всецело с Луисом и Степаном. С удовольствием перестрелял бы клонов, всех до единого, хладнокровно и бесстрастно... Но, если смотреть на вещи трезво, сегодня мы воспитанием невеж заниматься не будем.

– А чем будем? Когда эти опарыши весь Лабиринт заняли? – злобно спросил Фазекаш.

– Будем заниматься тем, за чем сюда прилетели – поимкой василиска, – отвечал Бьорн. – Разве тебе не известно, что кроме Главного Лабиринта существует еще Восточный? Он меньше Главного. Не такой зрелищный. Круче уходит вниз. Но с точки зрения прагматики, поймать в нем василиска вероятность даже выше, чем в Главном.

– Кто как, – обиженно промолвил португалец Альбуфейра, – а я в этот ваш Восточный Лабиринт – ни ногой! Там на моей памяти двое ребят гробанулись.

– Так то когда было... Семь лет уже прошло, – возразил Бьорн.

Инициативу вновь перехватил Аурел Хаджи, который успел подустать от демократического галдежа.

– Ну значит так. Пока я тут главный, все будет по-моему. Я говорю, что идем в Восточный Лабиринт. А кто против, тот пусть сам из кратера вылазит и своими ногами на все четыре стороны топает.

– Да я что? Я ничего, так просто, вспомнил, – сдал назад Альбуфейра.

Глава 11. Курильщик смеется

Март, 2621 г.

Кратер вулкана Смеющийся Курильщик

Планета Наотар, система Дромадер, Великая Конкордия

Местное солнце – Дромадер – перевалило через восточный край кратера и прямо в лицо Василисе хлынули сотни ослепительных стрел.

Лучи дневного светила оживили, заставили сверкать, фонтанировать красками кристаллические леса и цветники. И цветники эти засияли, словно в волшебном фильме для младших школьников. Только успевай охать и ахать!

– Диво дивное! – воскликнула Василиса, молитвенно сложив руки на груди. – Да откуда же лепота такая в мире? Ничего подобного никогда не видывала!

– С тобой не интересно. Ты вообще, считай, ничего не видывала, окромя свиньи в хлеву и вышиваний своих, – скептично процедил дядя Толя. – А вот то, что я, я, старый скиталец, такого не видал – вот это да, неожиданно.

Феномены, тем временем, становились все более внушительными.

Температура повышалась, испаряя влагу с каменных стен. Над кратером вставали радуги – малые и большие. В их полосатом сиянии казалось: нет во вселенной места покойней и безопасней, чем недра Смеющегося Курильщика.

– Вот теперь можно идти! – удовлетворенно резюмировал Бьорн, доедая изготовленный Василисой клюквенный десерт. – Если по совести, я вообще не понимаю, как этим дерьмоголовым пехлеванам достало духу войти в Главный Лабиринт до появления солнца. Совсем, что ли, свихнулись?

– А что? Это в самом деле так опасно? – спросила Василиса.

– Опасно. Василиски боятся солнечного света. И не просто боятся, они могут получить настоящие ожоги. Никогда ни один василиск под прямые лучи солнца не полезет. Стало быть, если в охоте что пойдет не так – всегда можно бежать сюда, к солнечному свету, василиск за тобой не погонится. А вот во тьме василиски сильны и бесстрашны. И чем гуще тьма – тем они сильнее.